Итак,
орлиные, пантеровы
суть Поэтовы Устремления,
суть твои Стремленья под Тысячю Масок,
Дурак! Поэт ты!
Тебе, человека увидевшему,
Бог- что Овца:
Бога разорвать в Человеке-
что Овцу в Человеке,
и ,разрывая, смеяться-
вот, вот твоё Высшее Счастье,
Пантеры и Орла Высшее Счастье,
Поэта и Дурака Высшее Счастье!..
Когда темнеет Небо,
когда уже` Серп Луны
Ростком взрезает Пурпур красный,
Завистник, выползает весь наружу,
Дню Враг:
с каждый шагом тайно,
Роз повисший Цвет
сечёт он ,а те- ложатся
к Но`чи, а те- никнут,-
так и я сник однажды:
из своей Правды-Безумия,
из Дневных Стремлений,
Днём уставший, болен Светом...
сник, пал к Вечеру, да в Тень,
Единою Правдой
сожжённый, жаждал я...
Помнишь ли ты, припоминаешь, Сердце-Жар,
сколь жаждало ты здесь?
Быть мне сосланным
всею Правдою!
Глупцом быть! Поэтом разве!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Also
adlerhaft, pantherhaft
sind des Dichters Sehnsuechte,
sind deine Sehnsuechte unter tausend Larven,
du Narr! du Dichter!…
Der du den Menschen schautest
so Gott als Schaf —,
den Gott zerreissen im Menschen
wie das Schaf im Menschen
und zerreissend lachen —
das, das ist deine Seligkeit,
eines Panthers und Adlers Seligkeit,
eines Dichters und Narren Seligkeit!…
Bei abgehellter Luft,
wenn schon des Monds Sichel
grn zwischen Pupurrthen
und neidisch hinschleicht,
— dem Tage feind,
mit jedem Schritte heimlich
an Rosen-Haengematten
hinsichelnd, bis sie sinken,
nachtabwrts blass hinabsinken:
so sank ich selber einstmals,
aus meinem Wahrheits-Wahnsinne,
aus meinen Tages-Sehnschten,
des Tages muede, krank vom Lichte,
— sank abwrts, abendwaerts, schattenwaerts,
von Einer Wahrheit
verbrannt und durstig
— gedenkst du noch, gedenkst du, heisses Herz,
wie da du durstetest? —
dass ich verbannt sei
von aller Wahrheit!
Nur Narr! Nur Dichter!…

текст оригинала- прим. Терждимана Кырымлы

Следовательно,
орлоподобны, пантерообразны
страсти, владеющие тобою,
твои страсти под тысячею личин,
глупец! Пиита!
Тебе, углядевшему в человеке
божественную овечку,
суждено разодрать в человеке Бога,
как разодрал в нем овечку,
и, раздирая, расхохотаться –
вот в чем, вот в чем твоя благость,
орла благость, пантеры благость,
глупца благость, пииты благость!..
В часы, когда убывает свет,
когда, завистливо зеленея, серп месяца
взрезает пурпурную высь
и крадется в ночь, -
возненавидев день,
на каждом шагу украдкою
срезая своим серпом
стебли роз, чтоб поникли,
чтобы во тьму поникли, -
так я поник и сам:
из безумия истины,
из ежедневных желаний,
устав, заболев от света,
выпал
вниз, в вечер, в страну теней,
Единою Истиной
Опаленный и алчущий, -
вспоминаешь ли ты, вспоминаешь ли ты,
раскаленное сердце,
свою тогдашнюю жажду? –
не ведать впредь никакой
Истины!
Быть глупцом! Быть пиитой!

неизвестно, кем выполненный перевод, его "анонимность"- на совести редактора сайта http://www.nietzsche.ru/books_b.php )- прим. Терджимана Кырымлы

Ни шагу взад? Вперёд нейти?
Здесь серне также нет пути?
Что ж, стану, крепко ухватив,
всё, что глазам, рукам найти!
Пять футов-- ширь Земли, Рассвет;
внизу-- весь Мир, Народ, и Смерть!

Вокруг молчок,
всё начеку,
не пискнет птах--
дрожа, мелькнёт
над гор хребтом,
как беглый блик.
Тут мысль молчит,
кругом течёт.

Крадётся Солнце в горы,
встаёт, встаёт:
за каждым шагом отдых.
С чего бы Мир поблёк?!
По струнам утомленья ветер
песнь треплет. А надежды
уж нет, а улетела...
По мне он плачет.

Суть горы-лёд, и сосны, и родник
ему ответ, чужой,
но всмотримся в него:
сколь резв, с уступа водопад
бросается с приветом--
и замер, белая колонна, страстно
дрожа в тоске.

Меж глетчером и мертвью камней
вдруг меркнет огонёк,
похожий я уж видел:
он мне намёк...

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Der Wanderer und sein Schatten

Nicht mehr zurueck? Und nicht hinan?
Auch fuer die Gemse keine Bahn?
So wart' ich hier und fasse fest,
was Aug' und Hand mich fassen laesst!
Fuenf Fuss breit Erde, Morgenroth,
unter unter mir - Welt, Mensch und Tod!

Da horcht es rings
und athmet kaum
kein Vogel singt
da ueberlaeuft
es schaudernd, wie
ein Glitzern, das Gebirg.
Da denkt es rings -
und schweigt -

Die Sonne schleicht zum Berg
und steigt und steigt
und ruht bei jedem Schritt.
Was ward die Welt so welk!
Auf mued gespannten Faden spielt
der Wind sein Lied.
Die Hoffnung floh -
er klagt mir nach.

Es geben Eisgebirg und Tann' und Quell
ihm Antwort auch,
doch sehen wir die Antwort nur.
Denn schneller springt vom Fels herab
der Sturzbach wie zum Gruss
und steht, als weisse Saeule zitternd,
sehnsuechtig da.

Und zwischen Eis und todtem Graugestein
bricht ploetzlich Leuchten aus -
solch Leuchten sah ich schon:
das deutet mir's -

Friedrich Nietzsche

Словцу живучему я рад,
оно шагает на парад,
оно поклон изящно бьёт,
фырчит, показывает норов,
затем достанет и глухого,
тут закружи`т, а там вспорхнёт-
гляди, словами сыплет рот.
Бывает слово нежной стати:
то в здравии, то хворь подхватит.
Чтоб до поры околело,
грузи его лего`ньким делом,
толкай и трогай аккуратно,
храни от сглаза и соврата-
падёт вдруг, будь оно неладно,
душонка вон, дыханье хладно,
и уж трепещет трупик гадкий
в тенетах смерти и догадки.
Мертво` словцо страшно` на вид,
дзынь-дзынью ухо теребит.
Тьфу всем ужасным паутинам,
где словеса и слово гибнут.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы   
 

Das Wort

Lebendgem Worte bin ich gut:
Das springt heran so wohlgemut,
das gruesst mit artigem Geschick,
hat Blut in sich, kann herzhaft schnauben,
kriecht dann zum Ohre selbst dem Tauben
und ringelt sich und flattert jetzt
und was es tut, das Wort ergoetzt.
Doch bleibt das Wort ein zartes Wesen,
bald krank und aber bald genesen.
Willst ihm sein kleines Leben lassen,
musst du es leicht und zierlich fassen,
nicht plump betasten und bedruecken,
es stirbt oft schon an boesen Blicken -
und liegt dann da, so ungestalt,
so seelenlos, so arm und kalt,
sein kleiner Leichnam arg verwandelt,
von Tod und Sterben missgehandelt.
Ein totes Wort - ein haesslich Ding,
ein klapperduerres Kling-Kling-Kling.
Pfui allen haesslichen Gewerben,
an denen Wort und Woerter sterben.

Friedrich Nietzsche

Духовность неминучего
есть лишь твоё подобье!
Бог Скользкого-ползучего,
хитрец,-- твоё надгробье...

Мир-- это Круг катящийся,
линует цель по цели--
его звут Зверем, прячутся.
Дурак своё с ним мелет.

Мешает Мир играючи
Бытьё и Демонстрацию,
а Вечное Дурачество
велит в замес забраться нам.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

An Goethe

Das Unvergaengliche
ist nur dein Gleichnis!
Gott der Verfaengliche
ist Dichter-Erschleichnis…

    Welt-Rad, das rollende,
streift Ziel auf Ziel:
Not – nennt`s der Grollende,
der Narr nennt`s Spiel…

    Welt-Spiel, das herrische,
mischt Schein und Sein: -
das Ewig-Naerrische
mischt uns hinein! ...

Friedrich Nitzsche

Стал на мосту
млад я в подлунной ночи`.
Издали песня неслась-
золота капли текли
гладью дрожащею прочь.
Сполохи, лодки, музы`ка-
в сумерках всё выплывало наружу.
...
Струнная плоскость, душа моя,
пела себе, тронута тайно,
с хором гондол заодно,
дрожью блаженства пестря.
- Кто-либо слушал её?...

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Venedig

An der Bruecke stand
jungst ich in brauner Nacht.
Fernher kam Gesang:
goldener Tropfen quoll's
ueber die zitternde Flaeche weg.
Gondeln, Lichter, Musik -
trunken schwamm's in die Daemmrung hinaus
...
Meine Seele, ein Saitenspiel,
sang sich, unsichtbar beruehrt,
heimlich ein Gondellied dazu,
zitternd vor bunter Seligkeit.
- Hoerte jemand ihr zu? ...

Friedrich Nietzsche