Россия: Основой величия Российской Федерации является национальная гордость, помноженная на Русскую Национальную Идею.

Российский националист Просвирнин: *падает голым из окна, разбивается на...ер.

Украинцы: Ї...ать! Давайте ще!

(На труп Просвирнина падает оградка).

Украинцы: Фаталіті! (Идут обсуждать кино «Не смотрите наверх»).

Россия: Зато наши войска на вашей границе насчитывают уже 175 тысяч человек.

Российские войска на границе: С...кааа, хоооолодноооо в палатках!!!

Россия: Можем напасть в любой момент.

ЗСУ (считают лопаты): Бляха-муха. Земля промерзла. Льод х...р вколупаєш. Лопати подорожчали. Старшина не дає запасні держаки.

Россия: Не поняли.

ЗСУ: Х...лі стоїмо? Давайте вже нападайте, заї...али.

Российские войска на границе: Соляру слили. Масло замерзло. Патрубки в КАМАЗах порвало. Деревья попилили в буржуйки. Комбат бухает. Сухпай жрать невозможно. Может эта… по домам?

ЗСУ: Альо, стопе! Куда! Вже ж договорились «після свят»! «Джавеліни» привезли, на «Байрактари» ПММ дорогий, старшина поїхав по держаки! Ні...уя, давайте нападайте.

США: To est gotovit esсho Javelini?

Украина: І Джавєліни, і протибатарейні комплекси, все готуйте. Ми усе візьмемо. Ми не жадні, ми працелюбні та хазяйновиті. Є запасні держаки?

Россия: Вы – наш братский народ.

Украинцы (рассматривают помощницу замминистра): Нє, ну нічо така. Тіко накрашена як в гроб.

Россия: Украину придумал Ленин.

Украинцы: І шуба якась нєвнятна.

Россия: У нас вообще много братских народов… Прибалтика, северные страны…

Финляндия (уделывает российскую сборную в хоккей): Ну да, ну да.

Украинские СМИ: В Україні жінок поставлять на військовий облік.

Военком: Будь ласка, не треба.

Украинские женщины: Та не бійся, виходь, ми тобі нічого не зробимо. Все буде нормально. Дівчата, хто форму по фігурі підгонить? Тіко шоб красіво було.

Россия: На Украине женщин с детьми призывают в армию.

Украинские женщины с детьми: Це шо, в садік вести не треба? І спати можна аж сім годин? І не обстірувать, не готовити п’ять разів на тиждень, не прибирати кожний вечір? ДЕ ТУТ В АРМІЮ ЗАПИСУЮТЬ?

Россия (снова): Основой величия Российской Федерации является национальная гордость, помноженная на Русскую Национальную Идею!

ЗСУ: Запасні держаки беріть з собою.

Обед прекрасного снежного вторника в Офисе президента. В приемной на четвертом этаже гудит микроволновка, по помещению разносится вкусный запах макарон.

Возле стола, накрыв его краешек газетой «Урядовий кур’ер» и прижав чашками, сидят Верочка и баба Люба. Верочка одета в узкие синие джинсы, белую майку и невероятно уютную серую фланелевую рубашку. Баба Люба, в честь недавнего интервью Гордона с Богданом, сегодня в слегка застиранном, но по-прежнему дизайнерском богдановском спортивном костюме. На спинке стула висит куртка Степанова.

Верочка (продолжая беседу): … а вы шо?
Баба Люба: Ну а шо я. Я, знаєш, скільки тих підозр составляла? Я на цих підозрах, можна сказать, кар’єру зробила!
Верочка: Так что, и Алексеичу пидозру тоже вы составляли?
Баба Люба: Нє, ну чо прям «составляла». Так, підказувала. У Єрмаковому кабінеті кто прибирає? Я. У кого багаторічний досвід прибирання всякої ху… сміття у цій будівлі? У мене. У кого спитати? Та у мене ж і спитати. Ось і товой… підказувала.
Верочка: То есть формулировки ваши? Бо исходя из предъявленных статей – Алексеич это все уделает одной левой, не вынимая из кармана.
Баба Люба (втягивая носом вкусные запахи): Угук.
Верочка: Так а шо спрашивали-то?
Баба Люба: Ну ось слухай. Він пише, пише цю підозру… потім такий: «Баба Люба, а як правильно, написать, коли Порошенко сприяв терористичним організаціям?» А я така: «Та хто його зна!»
Верочка: И шо?
Баба Люба: Ну он то й записує: «У невстановлений час». Потім далі: «А як саме Порошенко сприяв терористичним організаціям?» І я така: «Та я уві сні не їб… не знаю, як!» Тоді він пише: «У невстановлений спосіб…»

Распахивается дверь, и из президентского кабинета широкими, но все-таки немного дрожащими шагами выходит президент. Владимир одет красиво, но сейчас это волнует его меньше всего. В руке Владимир сжимает телефон и обеспокоенно в него зыркает.

Владимир (глядя на застеленный стол): Так, я не понял, уже шо, обед? Это чем так вкусно пахнет?
Баба Люба (мрачно): Макарони по-флотські.
Владимир: Эээ… Это что?
Верочка (грациозно поднимаясь): Карбонара с тушенкой.
Владимир: Такое бывает?
Баба Люба (вздыхая): Угук.
Верочка: Что-то случилось, Владимир Александрович? Может, кофе?
Владимир (недовольно): Та хватит кофе, у меня от вашего кофе уже изжога. Скоро язву наживу.
Баба Люба (равнодушно): Такий план.
Владимир (тыкает Верочке телефон): А ну прочитайте, шо они тут пишут.
Верочка (едва взглянув): Travel-State Dept continues to advise US citizens not to travel to Ukraine due to COVID-19 and to reconsider travel due to increased threats from Russia.
Владимир: Та блин! В смысле не прочитайте, а переведите!
Верочка (по памяти): Штаты официально не рекомендуют своим гражданам посещать Украину из-за ковида и опасности нападения России.
Владимир: Так это шо они, серьезно? Все это время, с сентября – это они вот на полном серьезе, да?
Верочка: Ну учитывая то, что наш главный разведчик живет вместе с бывшим замминистра, у которого жена – ваша личная помощница… то лучше спросите у нее.
Владимир: Так, подождите. А это разве не вы? Разве ваша фамилия – не Гогилашвили?
Верочка (улыбаясь): Нит.
Владимир (изумленно): То есть я все эти годы вас держал на работе… терпел все ваши выходки… насмешки, издевательства, мучения… А вы даже не жена Гогилашвили?!
Баба Люба (поднимаясь): Альо, стопэ!!!

Все замирают. Даже микроволновка, кажется, начинает тише жужжать. Офис замолкает, кажется, от подвалов до чердаков, и только слышно, как далеко-далеко в Відні пьет кофе Петр Алексеич.

Владимир (потихоньку отодвигаясь обратно в кабинет): Вы, извините, не могли бы на меня не кричать?
Баба Люба: То я ще не починала. То ти ще не чув, як баба Люба кричить. Баба Люба коли кричить, то у Маріїнському парку у голубів хватає серце. Баба Люба коли кричить, то у Шкарлєта нирка опускається. Баба Люба коли кричить, то Путін починає кашлять, а Збройні Сили про всяк випадок навалюють с мінометів по раніш розвіданним цілям. Баба люба коли....

Владимир (окончательно сбегая в кабинет): Все-все, не надо повторять, я понял! Как вы меня зае… (окончание не слышно из-за захлопнувшейся двери).
Баба Люба (мгновенно успокоившись): Шо там карбонара… тьфу, простіГосподі… шо там макарони? Бо вже й перерва закінчилась…
Верочка (аккуратно достает из микроволновки красивую белую тарелку с парящими макаронами и ставит на стол): Так как так получилось, что пидозру Алексеичу решили вручать тогда, когда он в Польше был? Это вот как они так промахнулись?
Баба Люба (доставая из ящика стола изящную серебряную вилку): Ой, гля, це ж я цю вілку ще з ЛеонідМакарича помню… Так а шо? Мене спитали – я кажу «вручайте зараз, а то якщо лічно – може, і в глаз дать». Ну вони і… товой. Вручили.
Верочка: Так как в пидозре написали? «Колишній президент»? «Екс-президент»?
Баба Люба (решительно вонзая вилку в макароны): Та як. Так і написали: «Президент Порошенко».
Верочка: И главное – совершенно не соврали.
Баба Люба (вздыхает): Угук.

Российские СМИ: Тарам-пам-пам. Добрый вечер, это новости. Сразу о главном: прошли переговоры США и России…

США: Vi dayote garantii nenapadeniya na Ukrainu?

Россия: Мы не даем гарантий ненападения на Украину.

Украинцы: Кхе… Так ми і не спрашували. Бо у вас не гарантії, а вєрблюжа моча… в смислє – ненадійні.

США: Nam eto ne podhodit. Ukraina dolzhna perestat opasatsja napadeniya v janvare.

Украинцы: Та ми не опасаємось, то ж вже після свят.

Россия: Требуем от США отвести войска НАТО от границ Беларуси и вернуться к ситуации 1997 года!

НАТО (увеличивает контингент): Legko.

ДНР/ЛНР: Да, требуем НАТО отвести войска!

ЗСУ: Рота закрий. Байрактар залетить.

Россия: Между прочим, у нас самая сильная армия в мире.

ЗСУ: Шо там корвєт “Пі...доватий”? Догорає?

Россия: Блин, ну сколько раз можно говорить: “Проворный” он, “Проворный”!

Российские СМИ: Пожар охватил 800 квадратных метров корабля.

Украинские СМИ: (готовятся к Новому Году, поэтому им по...уй).

Германия: Ми есть хотеть Норд Стрим цвай!

США: Vashi igri s Russia stavyat pоd ugrozu princip NATO kak voennogo soyuza protiv Imperii Zla.

Лукашенко: НАТО, да, НАТО! Все натовцы говорят, шо беларусская армия – самая сильная в Ев…

ЗСУ: Бггг. А якщо противник буде озброєний? Ви ж тока проти мітінгующих поки що воювали…

Германия (обижается, что не вводят Nord Stream-2): Ви есть не льюбите великую германскую нацию!

Франция: Ля рюсс надо дружить!

Украинцы: Ї...ала жаба гадюку. Круз, давай.

Сенатор Круз из США (вводит санкции на Nord Stream-2): Legko.

Украинские СМИ (просыпаются): Аааа, РФ нападе на Україну!

Британия (вводит боевой корабль в Черное море): Not on my shift.

Российские СМИ: Армия и Флот России сильны как никогда!

Украинцы: Шо там “Кузнєцов”, дочінілі? А новий лєдокол “Арктіка” шо, так і болтається біля Африки з нає...нувшимся двіглом? І це НАТО ще навіть не наступає.

Россия: Зато наших войск на Донбассе нет.

Ростовский суд: Есть.

Российские СМИ: Бляааа…

Украинские СМИ: Українці не люблять читати. Тому здебільшого, отримавши тисячу гривень на є-Підтримку, витратять її не на книги, а на якесь кіно.

Украинцы (обваливают сайты книжных магазинов): Легко.

Российские СМИ: И о погоде. В Москве холодно, в Магадане мерзко, в Питере – эээ… дымно

Хмурый полдень на Банковой в Офисе президента. По коридорам носятся сотрудники, пытаясь отыскать хоть что-то, что можно натянуть на анонсированный «переворот», а в малой переговорке в конце коридора четвертого этажа срочно созывается совещание. Тема совещания: «Підсумки року у сфері медіа».

В полуоткрытую высокую дверь по очереди проскальзывают сотрудники, у двери стоит, облокотившись о стену, Верочка и беседует с бабой Любой. Верочка одета в прекрасный черный брючный костюм и светло-коричневые туфли, в руке она вертит телефон.

Баба Люба сегодня – в медицинском костюме, что так любят носить хирурги, в синей шапочке из Давоса с отрезанным помпоном и, неожиданно, в маске. В руке она держит бесконтактный термометр.

Баба Люба: … отоді я йому і говорю: «Леонід Макарич, ну вот на...уя? Ну це ж просто навіть бумажка с гучною назвою «Будапешський меморандум», а ядерну зброю навіщо віддавати?».
Верочка (заинтересованно): А он шо?
Баба Люба: Ну а він такий: «А воевать с кем будем? С НАТО? Или даже с Россией?».
Верочка: А вы шо?
Баба Люба: А я така «А хоч би і з Росією…» А він взяв і розсміявся.
Верочка: Мдааа…

По коридору несется Премьер-министр Денис Шмыгаль, размахивая бумагами. Денис одет в привычный серый костюм и помятую рубашку. Он тяжело дышит и даже немного хватает ртом воздух.

Денис (тормозя): Еще не началось?
Верочка (глядя в телефон): Владимира Александровича еще нет.
Денис (облегченно): Фуууух, успел! (делает шаг вперед).
Баба Люба: Альо, стопе! Сєртіфікат показуємо!
Денис: Что? Ах, да… – начинает рыться в карманах, потом находит скомканную бумажку грязно-желтого цвета). – Вот!
Баба Люба (наводит термометр на бумажку): Зара подивимось… Чєрєз Шкарлєта бралі?
Денис (возмущенно): Чего это сразу «через Шкарлета»? Может, я к семейному…
Баба Люба (перебивает): Через Шкарлєта не беріть, у нього качєство нізкоє. У Верещук навіть в «Діє» не показує. Все, проходьте будь-ласка.
Верочка (наклоняется к Денису с заговорщицким видом): Денис Анатольевич, вам привет от Рината Леонидовича.

Денис (меняется в лице): О Господи. Что, уже, да? Началось? Пора?
Верочка (не меняя серьезного выражения лица): Не волнуйтесь. И не оглядывайтесь. Не дергайтесь, я сказала! Вы должны выглядеть естественно. Идите, что ли, миллиард долгов Фирташу спишите… Не подавайте виду. Ринат Леонидович с вами свяжется.
Денис (с трудом сглатывая): Да, я… я пошел.

Премьер, в походке которого не остается и следа от былой ловкости, ссутулившись, заходит в двери. Баба Люба хмыкает, Верочка улыбается уголком губ.

К переговорке подходит Алексей Арестович. Алексей одет в джинсы и красивую рубашку, он смотрит в телефон и шевелит губами, вероятно разучивая новый темник.

Баба Люба (поднимает термометр): Альо, стопе, гражданін! Сертіфікат показуємо!
Алексей (отрывает глаза от телефона): Что? А, да, сейчас, у меня в «Дие»… (Верочке) Вы так хорошо выглядите сегодня… Вам так все идет!
Баба Люба: Все одно не дасть (подносит термометр к экрану телефона, внимательно смотрит на цифры). Лєгітімний. Всьо, проходім, не задєржуємся в двєрях.
Верочка (нагибается к Алексею и произносит заговорщицким тоном): Алексей, вам привет от Петра Алексеевича.
Алексей (делает недоуменное лицо и начинает оглядываться): Ээээ… Это такая провокация, да? Это вас Лещенко подговорил, да? Ревнует, гад такой!
Верочка: Петр Алексеевич сказал, вы все поймете. Сохраняйте спокойствие, ведите себя как обычно.
Алексей (приосанившись): Что вы мне рассказываете, я – военный разведчик! Я умею соблюдать конспирацию! Вот однажды я разговаривал с коллегами из ЦРУ…
Баба Люба: Ой, з «колєгамі», можна подумать, шо в ЦРУ тожє єсть «головний по ютубу». Йди вже, развєдчік.

Алексей, все еще вертя головой вокруг, уходит, и в коридоре показывается высокая фигура Андрея Ермака. Он равнодушно проходит мимо, даже не кивнув и не прореагировав на термометр.

Баба Люба (обескураженно): А сєртіфікат?
Верочка: Его ковид не берет (в спину Андрею): Вам привет от Владимира Владимировича.

Андрей молча кивает и закрывает за собой дверь. Правда, тут же распахивает ее обратно, ведь из-за поворота показывается Владимир Александрович. Президент идет красиво и уверенно, заранее делая обеспокоенное лицо, но с приближением к двери его шаги все более и более замедляются.

Верочка (неискренне улыбаясь): БабЛюба, вот давно хотела поинтересоваться вашим мнением об одном парадоксальном наблюдении.
Баба Люба (стягивая маску на подбородок): Жгі, доню, все як на духу скажу.
Верочка: Вот я смотрела два выступления нашего президента, причем почти подряд – пресс-конференцию и потом речь в Верховной Раде. И задумалась, почему Владимир Александрович на прессухе бэкал-мэкал, мычал, в словах путался, междометия вставлял везде, где возможно… а потом в Раде – ну просто песня, а не речь. Льется гладко, красиво, связно… Жуткий диссонанс с конференцией. Вы женщина опытная, давно тут работаете… как думаете, в чем причина?
Баба Люба (мгновенно): Тю, так все понятно.
Верочка: И что?
Баба Люба: У Раді він шо? Правильно, стояв. А на прєссухе – на стулі сидів.
Верочка (изумленно): Эээ…
Баба Люба: Може, в нього там якийсь нєрв защємлює, чи шо, ну я не знаю. Але іншого пояснення немає.
Верочка: Я в аху… Я несколько обескуражена (шагает к подходящему президенту): Владимир Александрович, все уже собрались!
Владимир Александрович (с подозрением глядя на баба Любу): Вы чего это в белом?
Баба Люба: Це мєдкостюм спеціальний, я ж, Володимир Олександрович, сьогодні сєртіфікати перевіряю.
Владимир (мрачно): Снова вы мне врете! Костюм медсестры – это халат, чулки, помада и ота хрень, шоб слушать «дышите – не дышите»! А не штаны с рубашкой!
Верочка: Оххх… Сразу видно, в каких клиниках лечились… Вас ждут. (Вдруг наклоняется к Владимиру с заговорщицким видом): Вам привет.
Владимир (тут же заинтересовывается): От кого?
Верочка: Ни от кого. Просто – привет.

Украинцы: Зі святом, Збройні Сили! З Днем народження!

ЗСУ: Подякували.

Российские СМИ: Байден хочет поговорить с Путиным! Сам захотел, никто его не просил!

Байден: Hеllo.

Путин: Приветствую вас, господин президент.

Российские СМИ: Все! Штаты дали заднюю и хотят идти на диалог! Путин всех переиграл!

Байден: We are deeply concerned about the escalation in the deployment of Russian Army near the borders of Ukraine.

Путин: Што?

Байден: USА and allies will respond with decisive action in case of escalation.

Путин (в стороны): Чё он говорит?

Байден: Sanktsii.

Путин: Нам похеру.

Олигархи России, чье бабло арестовано в Штатах: Ээээй, алё! Нам не похеру!

Байден: “Javelin’s”.

Путин: Да похеру.

ДНР/ЛНР: Ээээй, алё! Вам-то похеру, а сожгут-то нас!

Байден (передает в Украину самолет с «джавелинами»): Have a good day.

ДНР/ЛНР (варят на бронетехнику сетки от курятников): Все, джавелин не возьмет!

ЗСУ: Ухтишка! Сєточкі! Товариш генерал, а дозвольте в’їбать!

Залужный: Рано.

Украинцы (знакомые с принципом кумулятивного действия «джавелина»): Сцуко, як же ми ржом.

Пресс-служба Зеленского (постит фото в инсту): Доброго ранку всім! Друзям – усе, ворогам – закон!

Украинцы: Десь ми вже це чули…

Пресс-служба Зеленского (срочно меняет подпись): Доброго ранку всім! Друзям та тим, хто заздріть!

Украинцы: Бльооо…

Кива: Верните пистолеты, пожалуйста.

Нацгвардия (тут же постит фотку с пистолетами): Ніт. Ми їх тока-тока продезінфікували.

Российские СМИ: Ваш пароход нарушает территориальные воды России и атакует Керчь!

Украинский корабль «Донбасс» (идет по украинскому морю): Кедь ми прийшла карта нароковац…

ВМФ России (срочно направляет боевой корабль на перехват): Корабль «Донбасс»! Срочно покиньте территориальные воды России!

Украинский корабль «Донбасс»: Став я свого неня дошіковац… Михайло, забий ти хєр на цих рускіх, виключі рацію і тащі блєсну. Тут на вечір самий кльов.

Боевой корабль ВМФ России (надрывается): Корабль «Донбасс»! Срочно покиньте территориальные воды!

Украинский корабль «Донбасс»: Хєррасє, ти впіймав! А ну дай сфоткаю… Тарщ капітан, вечерю спіймали, можемо відвалювать.

Российские СМИ: Украинский корабль уплыл!

Украинцы: Уйшов. То «Кузнєцов» плаває, а ми ходимо.

Российские СМИ: Предотвращен крупный морской теракт, Керчь спасена.

ЗСУ (задумчиво): Цікаво, а «Байрактар» до Керчі долетить?

Залужный (немного задумавшись): Рано. Поки що – рано.

Утро неожиданно теплого понедельника, Офис президента. В приемной идет большая уборка, окна распахнуты, прохладно, легкий сквозняк выдувает обычно присутствующие крайние два года в здании миазмы глупости и хамства.

Возле высокого шкафа на стуле стоит баба Люба в темно-красном халате. Она привычно балансирует, вытирая пыль с мебели, и не менее привычно что-то напевает под нос. В другом углу комнаты стоит Верочка и внимательно смотрит на струйки кофе, льющиеся в первую утреннюю чашку.

Верочка одета в грязный старый костюм расцветки «нежный койот», лицо запачкано, на полу – ведро с тряпками и перчатками. Хмурое небо пытается разродиться дождем.

Баба Люба (под нос): Батька наш – Ахмєтов, Україна – маааати…
Верочка: БабЛюба, вам с молоком? Я шо-то вообще запуталась, то вы на диете, то нет.
Баба Люба (продолжая елозить тряпкой): Та вже стара баба, яка дієта? Лий молока, доню, нєщадно. Лий, як в послєдній раз! Лий рєшитєльно та гєроїчно, як Юлій Цезарь в Галії, як Лєнін з бронєвіка, як Уільям Уоллєс з коня, як Бутусов – з гаубіци…
Верочка (едва сдерживая смех): Все-все, поняла, лью!

Распахивается дверь, чуть не смахнув бабу Любу вместе со стулом, и в приемную влетает президент Украины. Он одет в темный костюм, белую рубашку и слегка помятое черное полупальто, немного тесноватое в талии. В руках Владимир держит телефон и пачку документов.

Владимир (возбужденно): Верочка! Какое сегодня число?!
Верочка (берет чашку): Двадцать девятое.
Владимир (начинает загибать пальцы): Двадцать девятое, тридцатое… А сколько дней в ноябре?
Верочка: Тридцать.
Владимир (швыряет бумаги на стул): Так первое уже в среду!
Баба Люба (со стула): В срєду, кстаті, похолоданіє. Шо ж у нас, пороблено, чи шо – вічно у холода все починається…
Владимир (резко оборачивается): О Господи!
Баба Люба (взирая с высоты стула): Просто Люба. Але, єсі шо, можу і товой… В Царствіє Нєбєсноє.
Владимир (недовольно снимая пальто): Эти ваши идиотские шутки… Верочка, а вы чего такая неопрятная?
Верочка: Уборка большая у нас, Владимир Александрович. Перед первым числом…
Владимир: А вы причем? Все помогаете? Приведите себя в порядок! Вы – секретарь! Кого? Президента! А президент – я! Я – президент Украины!
Баба Люба (под нос): Сімдесят п’ять…
Владимир: Андрей уже заходил?
Баба Люба: Богдан?
Владимир (возмущенно): Да хватит уже! Я серьезно! Вот вас мне еще тут не хватает, и так все выходные насмарку!
Баба Люба: Та подзвонить в ДБР, най мене заарештують. Стаття п’ятсот третя – «підпал жопи керівництва держави». Від трьох до п’яти…
Владимир (взрывается): Да ну вас всех нахер! Уволю к чертовой матери! Всех! Из рук у меня жрали, предатели, а теперь мочат, суки неблагодарные! (убегает в кабинет, громко хлопнув дверью).
Верочка (ставит новую чашку на кофеварку): БабЛюба, ну вы сегодня прям… жестко, жестко. У нас президент нежный и ранимый, он к такому не привык, а вы его троллите, как Порох – ДБР.
Баба Люба (метко кидает тряпку в ведро и тщательно изучает чистейшую поверхность шкафа): А може, баба обідєлась. Може баба обідється? Може, баба теж хтіла з пушкі стрєльнуть.
Верочка: Ну может, еще придется…
Баба Люба (легко спрыгивает со стула): А ти останню фразу чула? «Із рук у мєня жралі…». Це він про шо?
Верочка: Про шашлыки. Помните, он журналистов на шашлыки возил летом? Кормил их там, свинину разносил, понравиться хотел… Гордон улыбался, Шустер за обе щеки… ну и кушал тоже, да.
Баба Люба (берет чашку капучино): Тю. Він шо, рєально думав, шо його шашликі вкусніші за бабло Ріната Лєонідича?
Верочка: Ну да. К сожалению, Владимир Александрович так и не понял, что его видосы хороши ровно до тех пор, пока их показывают на не его телеканалах. А ведь была, была у него неплохая мысль – продвинуть идею объединения перед лицом нависшей российской опасности.
Баба Люба: В смислє – об’єднання? Невже десь в Охвісі з’явилися мозгі, і вони такі позвуть Пороха на прем’єр-міністра?
Верочка: Скорее вам удастся выстрелить из пушки, баб Люба. Да и вы как думаете, ну разве Петр Алексеич пойдет?
Баба Люба (достает из кармана халата обрезок шикарной сигары и мечтательно закатывает глаза): Ох, доню… Я в нього в кабінеті п’ять років прибирала. Оціми от руцями, кожного дня. Піде він, піде. На цих пиздюків він, може, і обідився, але на Україну – ні. А ти піди, доню, дійсно приведи себе у порядок. А то вдруг війна – а ми некрасиві…

Полдень понедельника – осенний, ветреный и уже заранее уставший. В Ситуационном центре СНБО проходит внеочередная нарада в сокращенном составе: недовольные члены шушукаются, умащиваются на вычурных, обитых серо-зеленой дорогой тканью стульях, зевают.

В углу, за небольшим столиком, сидит Верочка и увлеченно что-то печатает в макбуке. На узкой столешнице уместилась чашка из-под кофе, дорогие темные очки, пепельница и пачка документов, придавленная черным Glock-19. Верочка одета в джинсы и футболку, волосы собраны в хвост. Плохо проветренное помещение наполнено неясным гулом.

Наконец распахивается дверь, и входит Голова ради національної безпеки та оборони Владимир. Глава государства одет в немного помятый черный костюм и светло-синюю рубашку. Тут же подхватывается со своего места секретарь Алексей Данилов.

Алексей (торжественно): Увага!
Владимир (машет рукой): Спокойно, спокойно, Алексей. Все нормально, здесь все свои.
Верочка (из угла): Не все. Ермака нема.
Владимир: А почему, кстати, его нема?
Верочка: Андрей Борисович просил передать, что его прибытие откладывается. И что это – распоряжение президента.
Данилов: Подъ...бываете, да?
Верочка (не отрываясь от экрана): Да ну что вы, как можно.
Владимир (недоуменно): Кстати, Верочка, вы же в Офисе должны быть! Тут вы что делаете?
Верочка (продолжая клацать клавиатурой): Как всегда – спасаю ситуацию.
Владимир (подозрительно): Это как это? И зачем вы опять пришли с пистолетом? Я же просил не носить оружие хотя бы при мне!
Верочка: Ну во-первых, я утром на стрельбище была, навыки восстанавливала. Во-вторых, Владимир Александрович, видите какая ситуация в стране, на ровном месте офицеров Главного разведуправления сливают. А я все-таки офицер ГУР-а… хоть и бывший.
Владимир: Знаете, я вам многое прощал все эти годы. Но даже моему терпению приходит конец. (хватает телефон и начинает судорожно листать телефонную книгу) Сейчас наберу Монастырского, и пусть ваш наградной пистолет эээ… заберет.
Монастырский (с места): Я вообще-то здесь.
Верочка (скромно): Так мне Глок не в МВД вручали.
Владимир: Денис, точно не твой наградняк?
Монастырский: Ээээ… надо списки просмотреть. А списки там длинные…
Владимир (кипятясь): Значит, СБУ!
Баканов: А?
Владимир: О, и ты тут. Твое оружие?
Баканов (недоуменно): Не понял.
Владимир: Я говорю – твое ведомство моей секретарше оружие вручало?
Баканов: А. Не, эт не мой. У нас Глоки тока по праздникам, а так мы памятными монетками обходимся.
Владимир: Вот вы нихера не помогаете! Значит в Минобороны! Резников тоже здесь?
Верочка: Резников в США. И в Минобороны мне, кстати, «стечкина» вручали, но я его уже давно обратно сдала.
Хомчак (с места): Так вы нагородну зброю сдали? Надо Резникову позвонить, пусть ваш «стечкин» мне отдаст, сейчас модно оружие передаривать…
Верочка (фыркает): Фетишист.
Хомчак (поправляет очки): Попрошу без оскорблений. Просто на память. Когда вас, Верочка, посадят за дискредитацию высшего военно-политического руководства Украины, я из вашего пистолета дам праздничный салют.

Верочка внимательно смотрит в глаза бывшему главкому. Тот начинает тушеваться, ерзать на стуле, наконец отводит глаза и вытирает неожиданно выступивший пот.

Верочка (продолжая давить взглядом): То-то же.

Хомчак икает.

Владимир (почти кричит): Да где-то же вас награждали, блин!
Верочка (отводя взгляд от Хомчака): Пусть это останется моим маленьким секретом. Могут у девушки быть секреты?
Данилов (пытаясь аккуратно перебить): Ээээ… для разрядки ситуации, я извиняюсь, предлагаю заслушать руководителя Главного разведуправления Кирилла Буданова.
Верочка: Нихрена себе – для разрядки… (к Данилову) Алексей Мячеславович, генерал Буданов уже ждет в приемной.
Данилов: Зовите. Очень мне интересно послушать главу управления разведки, который восьмого ноября дает интервью о том, что никаких предпосылок для наступления российских войск на Украину нет, а уже двадцать первого вдруг заявляет, что может быть наступление.
Верочка: Так, Алексей Мячеславович, всегда происходит, когда военных делают политиками и вынуждают следовать политическому курсу власти. Нормальные военные от этого охреневают, потом понимаю, что работу тащить все-таки надо, и просто говорят в эфирах то, что от них Офис президента требует.
Владимир (неохотно отвлекаясь): Та подождите вы с Будановым… Что будем делать с этим, ну как его…
Верочка (невинно): С пистолетом?
Владимир: Тфу, бля! С вагнергейтом!
Верочка: А что именно вы хотите с ним сделать? Вы, вроде как, все уже сделали.
Владимир (кровожадно): Так, Леша, мы ж РНБО, или где? А ну давай на него зах...ярим санкции.
Данилов: На вагнергейт?
Владимир: Да на какой нахер вагнергейт! На Беллингкэт!
Верочка: Вы реально собираетесь ввести санкции относительно международной команды расследователей и гражданских журналистов? Серьезно?
Владимир: Ну да. А шо?
Верочка: Ээээ… а какого, кхм, возможного эффекта вы ожидаете?
Владимир: В смысле?
Верочка (снова отвлекается от макбука): Ну эффект какой? Любые действия, в том числе и санкции, должны выполняться для достижения какого-либо возможного эффекта. Это азы логики, у меня сын их в школе учит.
Владимир (с досадой): Бля. А все так нормально было, пока вы не встряли тут с вашим эффектом… а что это вы там постоянно пишете в ноутбуке? Вы можете не отвлекаться, когда с вами говорит целый президент?
Верочка (тихо): Экий ранимый… (вслух): Конечно, Владимир Александрович. Тут просто ребята из ВСУ попросили один текст накидать… так, на будущее. Я почти закончила.
Владимир: Сделайте-ка нам кофе. И покрепче. И Буданова позовите заодно. И в конце концов кто-то скажет мне, как мы можем его достичь?
Данилов: Беллингкэта?
Владимир: Бля! Эффекта! Эффекта от ваших, Леша, санкций!

Верочка изящно поднимается со стула и, не забыв захватить пистолет, уходит в приемную. Владимир смотрит на Баканова, моргает и машет головой в сторону ноутбука. Баканов делает недоуменное лицо. Владимир еще энергичней машет головой. Все завороженно смотрят, и только Денис Монастырский листает не телефоне огромную экселевскую таблицу, шепча под нос «Вера, Вера… Так, Кулеба, Кивалов, Климкин, Курочкин, Кива… а не, Киву вычеркиваем… блин, да где-же она… и какая у нее, в конце концов, фамилия?» Владимир изо всех сил машет руками, показывая на столик, Баканов внимательно смотрит и даже пытается повторять. Наконец Владимир не выдерживает.

Владимир (громким шепотом, оглядываясь на дверь): Бля! Ваня!
Баканов: А?
Владимир (еще громче): Пойди почитай!
Баканов: Про эффект? Так это не мне, это к Данилову, я ж причем?
Владимир (орет): Ноутбук почитай! Тьфу, в смысле – текст, что она писала! Встань, пойди, почитай!

Баканов подхватывается, подбегает к столику и несколько минут вглядывается в экран. По большой и помпезной комнате растекается молчание.

Баканов (спустя три минуты): Готово!
Владимир: В смысле?
Баканов (довольно улыбается): Прочитал!
Владимир (стонет): Бляаааа… Леша, прочти мне, пожалуйста, только вслух, шо она там накалякала.
Данилов (подходит и из-за плеча Баканова читает): «…в зв’язку з критичною ситуацією, що склалася в країні, й відсутністю відповідальності після оприлюднення фактів державної зради у вищих щаблях влади, вище політичне керівництво України було відсторонене від виконання їх обов’язків та заарештовано разом з… скобочку відкрити… перелік прізвищ… скобочку закрити… до з’ясування обставин подій, що ставлять під загрозу безпеку держави Україна… скобочку відкрити… при зверненні до народу по телеканалах – не вдягати темні окуляри та фуражки з позолотою, не називати себе хунтою, хоч і хочеться, та не матюкатися… скобочку закрити…» Всьо.
Владимир: Я не понял. Это что?
Данилов: Это, Владимир Александрович, он.
Владимир: Пистолет? Вагнергейт? Беллингкэт?
Данилов (вздыхает): Нет. Возможный эффект. От всего перечисленного.

Поздний вечер, Офис президента, тихо, спокойно. Из длинных и запутанных коридоров власти доносятся негромкие голоса сотрудников, скрипят турникеты, пикают магнитные пропуска, и в целом… все как всегда.

На четвертом этаже, в приемной президента, за столом сидит Верочка. Верочка одета в тактикульные серые брюки и такой-же серый свитшот, волосы заплетены в косу. Перед ней заботливо расстелена газета “Урядовий кур’єр”, на которой валяются части разобранной АR-15.

Верочка лениво шурует старой зубной щеткой по затвору, улыбается и даже, кажется, что-то напевает. Пахнет оружейным маслом, сигаретным дымом и свойственной только Верочке непоколебимой уверенностью.

Приоткрывается дверь президентского кабинета, и оттуда бочком-бочком, пытаясь на ходу отряхнуть колени, выскальзывает Сергей Лещенко. Сергей одет в серый костюм, голубую рубашку и несоизмеримое ни с чем чувство собственного величия.

Сергей (с сомнением поглядывая на колени): Блин, не оттирается… чем они тут паркет мажут? Мне так никаких штанов не хватит.
Верочка (не отрываясь от затвора): Заплатки пришейте. На годик хватит.
Сергей (оборачивается): О, кто тут? Вы кто?
Верочка: Восемь раз знакомились же. Память – как у Меркель.
Сергей: Не понял.
Верочка (откладывает щетку и пшикает на затвор “баллистолом”): Давайте проведем логическую цепочку. Вы – в приемной президента. В ней стоит стол. За столом сидит человек и работает. Значит, этот человек – кто?
Сергей (недоуменно): Кто?
Верочка: Так, понятно. (Интригующе наклоняется и манит Сергея): Ладно, я вам скажу, только вы никому не говорите, хорошо?
Сергей: Конечно! Я умею хранить тайны!
Верочка (про себя) Ты даже хату жены скрыть не смог, тайны он хранить умеет… (вслух) Я – Зеленский!.
Сергей (округляет глаза до размера очков): Кто? Владимир Александрович? А… А там тогда кто?
Верочка (оглянувшись на дверь): Там – актер. Двойник. Специально обученный.
Сергей (тоже оглядываясь): Так это я актеру… эх… да что ж я не разобрался… А вы – ну как в гриме хороши, а? Какое перевоплощение, какой типаж, какая игра! (Привычно становится на колени и протягивает руки) Я в восхищении! Позвольте вам это доказать… Отблагодарить, так сказать, за оказанное доверие…
Верочка (печально): А раньше конверты носили… что за нравы пошли, а? (хлопает по тянущимся рукам) Перестаньте!
Сергей: Нет уж позвольте! Я умею! Я в этом хорош!
Верочка (отодвигается еще дальше): Наслышана… то есть наслышан.

Распахивается коридорная дверь, и в приемную тяжело шагает баба Люба. Баба Люба одета в темный клетчатый пиджак, явно тесноватый в плечах, спортивные штаны, кроссовки “Nike Air” и косынку. В руке баба Люба держит баллон с жидким воском для паркета.

Баба Люба (оглядывая немую сцену): О, доню, то вже ти собєсєдованіє проводіш? А шо наш найвеличніший, не взмозі? Шо, рєйтінг вже товой? Нє поднімається? Ну то хай не росстраюється, воно буває. Возраст, робота нєрвна знову ж…
Верочка (смущенно): Баб Люба, вы не поверите.
Сергей (продолжая стоять на коленях): Да как вы смеете это говорить! Вы видите, кто перед вами?
Баба Люба: Бачу. Сєкрєтарь, довбойоб і ар-п’ятнадцять.
Сергей (вскакивая с многострадальных коленей): Секретаааарь? Секретарша? Секретутка???
Баба Люба (перехватывает поудобнее баллон): От за “сєкрєтутку” я тобі так в’їбу – борода з жопи вилізе.
Верочка: Спокойнее, бабЛюба, спокойнее. Сергей не хотел меня обидеть, он уже, видите, кхм, эээ… настроился…
Сергей (визгливо кричит): Это дурдом какой-то! Вы тут охренели все? Ну я тут наведу порядок! Я с вами разберусь!!!
Баба Люба: Штани витрі, розбереться він… Тут вже стільки розбирались, шо всі розбиралкі скінчились. (Верочке) Доню, а шо ти на вечір шпалєра розібрала? А як Санич побачить? Він до зброї пиздець якій стрьомний. Ще почне Лукашенке дзвонити, жалуватись…
Сергей (гордо): Лукашенко? Мы Вагнергейта не боимся! Кому он интересен, когда все обсуждают тысячу гривен за вакцинацию?

На этой финансовой ноте Сергей, выдернув из шкафа темно-серую куртку, по широкой дуге огибает бабу Любу и, держа высоко голову и на всякий случай прикрыв пах, выскальзывает в коридор. Баба Люба ухмыляется, Верочка вздыхает.

Верочка: Баба Люба, тут, кстати, Подоляк звонил. Говорил, что пиджак в “триста восьмом” забыл. Почти новый.
Баба Люба: Хуя їм, а не піджак. Баба трофеї не віддає. Всьо, доню, налівай.
Верочка (улыбаясь): А шо за праздник?
Баба Люба: Та ти шо, не знаєш? День телебачення та радіо!
Верочка (отодвигает газету в сторону и вытирает руки ветошью): Так а мы причем?
Баба Люба (с грохотом пододвигает стул, устало опускается и вытягивает ноги): Дивись у майбутнє, доню. Колись, може, про нас знімуть серіал якийсь. Чи хоч радіоспєктакль…
Вера: Или уголовное дело.
Баба Люба: Ну ілі так. Від суми та від тюрми… Ну і там теж люди сидять. Ну доставай вже, жажда мучить бабу після таких от єбанатів.
Верочка (роясь в шкафу): Виски или коньяк?
Баба Люба: Сьогодні в нас шо?
Верочка: Вторник.
Баба Люба (достает из кармана шоколадку “Рошен” и сильными пальцами ломает на квадратики): Коньяк.
Верочка (ставя но стол бутылку): А ведь он прав, баба Люба. Все действительно обсуждают тысячу гривен, а на энергокризис и расследование предательства в высших эшелонах власти народ как-то подзабил. Странно, да? Казалось, несоизмеримые проблемы…

Баба Люба: Та нє єбісь ти з бокалами, давай чашку… Ох і молода ти ще, Вєра.
Верочка: Это вы к чему?
Баба Люба (поднимает чашку, трепетно вдыхает аромат коньяка): Тища сьогодні є, а завтра – нєма. А крімінальна справа про держзраду, доню, – то крімінальна справа…

На Банковой, в здании Администрации президента, столь недальновидно переименованной в Офис, царит стандартная рабочая атмосфера: по высоким коридорам ходят люди с пачками бумаг, помигивает лампочка, из дальнего угла слышится звук пылесоса. Нет, нормального, обычного пылесоса, а не «Великого Будівництва».

На четвертом этаже, в огромной ванной комнате за странным президентским кабинетом, посреди помещения стоит вычурная чугунная ванна с позолоченными кранами. Ванна наполнена теплой водой, пеной и президентом.

Владимир тонет в белых хлопьях, устало откинув голову на заботливо подстеленное полотенце, рядом на столике лежат «айфон» и севшая зарядка к «айкосу». Вода парит, мир молчалив и благожелателен как всегда, когда глава государства изволят почивать.

Аккуратно открывается дверь, и в ванную комнату проскальзывает Верочка. Верочка одета в черную блузку и узкие джинсы, волосы распущены, сзади за пояс небрежно заткнут “Glock-19”. В руках Вера держит круглый серебряный поднос, на подносе – чашка с «американо» и маленький бело-красный флажок.

Верочка (обозревая картину): Ага. Знаменитая «теплая ванна» в ее зрительном воплощении.
Владимир (испуганно распахивает глаза. Из недр ванны тут-же всплывает пузырь и громко лопается): Кто тут?
Верочка: Не бойся, Вова, я Залужный.
Владимир: Не понял?
Верочка: Я говорю – не бойся, Маша, я Дубровский. Это Пушкин, классику надо знать.
Владимир (прикрывает глаза): Фуууух… Вы меня напугали. Опять.
Верочка (присаживаясь на край столика): Я старалась. А чего вы эээ… посреди дня – и в неглиже? Почему в ванне – не спрашиваю, вы в ней уже два года. Но почему столь эээ… буквально?
Владимир (мрачно): Достало все.
Верочка (вытаскивая из пачки длинную сигарету): Вот прям все-все?
Владимир: Ну да. Все куда-то идет… не туда. Все меня хуесосят из каждого утюга. Куда ни зайдешь в интернете – везде «президент то не сделал, сё не сделал, вакцинацию провалил, тут соврал, тут украл, тут оффшор». Ну вот за что это мне, а? Скажите, Верочка, за что?
Верочка (щелкая зажигалкой): Философский вопрос. А вы, Владимир Александрович, с какой целью хотели стать президентом?
Владимир (морщась): Вы прям как Порошенко спрашиваете. Фу-фу-фу на вас!
Верочка: Но это нормальный вопрос. Так зачем?
Владимир: Ну… ну чтоб все меня любили. И уважали. И боялись.
Верочка: А вам не кажется, что нельзя вместе употреблять слова «любить» и «бояться»? Ну так, чисто логически прикинув.
Владимир: Об этом я не подумал.

Из ванны вновь всплывает пузырь и с тихим чпоком лопается. Владимир смущенно погружается в воду по самый подбородок, ежится, даже вздыхает. Из-за толстых пуленепробиваемых стен ванной комнаты доносится легкий гул большой страны, с неимоверным упорством продолжающей выживать, несмотря на все реформы, потуги, вранье, воровство, кидалово – все то, с чем там искренне обещал бороться каждый из президентов.

Владимир (кивает на поднос): Это кофе? Давайте уже, философствует она тут… а что за флажок?
Верочка: Ну это вам для видосика. Вы же видосиками платите союзникам за помощь? Ну вот и запишете что-то воодушевляющее… то, что нашим союзникам уж точно поможет в их сложной ситуации на границе.
Владимир: Беларусь? Не буду я им ничего записывать, они нам электричество не дают!
Верочка: Вообще-то, это польский флаг.
Владимир (оживляясь): Да? А Польша нам электричество даст?
Верочка: А мы дружим только с теми, кто нам что-то дает?
Владимир (улыбаясь): Ну конечно. А иначе зачем дружить? Эх, Верочка, все-таки вы еще слишком молоды и не познали жизнь. То ли дело я, я вам не… кхм… короче, мне-то уже сорок три годика. Кстати, а вам сколько?
Верочка (прикидывается возмущенной): Какой бестактный и инфантильный вопрос, Владимир Александрович!
Владимир (снова вздыхает): Вот. Вот и «инфантильным» меня тоже постоянно называют. А я ж хотел как лучше! А они про меня гадости пишут и пишут, пишут и пишут. Всю репутацию мне испортили!
Верочка: Так а что ваши позитивные блогеры? Не справляются? Чи как?
Владимир: Не знаю. Так Мишу послушать, так вроде и справляются, пишут, снимают, бабло из «Центра противодействия дезинформации» исправно получают. А как интернет откроешь, все, пиздец, хоть из ванны не вылазь.
Верочка (брезгливо касается кончиками пальцев опадающую пену): У вас, кстати, вода остыла. Позвать Подоляка?
Владимир (качает головой): Зовите.
Верочка (поднимаясь): Владимир Александрович, вылезали бы вы с этой вашей теплой ванны. Я серьезно. Несмотря на все мое отношение, вы все-таки президент целой страны. Причем моей страны. Не повторяйте чужих ошибок, не засыпайте в нежных руках ваших придворных.
Владимир: Ну и что?
Верочка (про себя): Кому я это говорю… (вслух) Страшно впасти у кайдани. Умирать в неволі. А ще гірше – спати, спати, і спати на волі…
Владимир (протягивая мокрую руку за остывшим кофе): Снова Пушкин?
Верочка (вздыхает): Шевченко. Классику, Владимир Александрович, все-таки знать надо…

Верочка. «Ему они… улыбаются»

Мартин Брест

Пятница, утро, Банковая, Администрация Офис президента Украины. В приемной президента, на четвертом этаже скучного тяжелого здания, распахнуты окна, и преддождливый воздух неспешно переваливается через подоконник, донося утреннюю гарь, сигналы машин, дым и горение пердаков у антивакцина… антипорошенковцев.

За столом, выпрямив плечи и периодически дуя на челку, сидит соскучившаяся по работе Верочка. Верочка одета в что-то светлое и невероятно уютное, ярко-красный макияж, кажется, бросает вызов пасмурному маю. На столе стоит непременная чашка едва теплого капучино, в блюдце дымится длинная тонкая сигарета, на экране одиннадцатого айфона полыхает фотками фронтовой клубники украинский фейсбук.

Распахивается дверь, и в приемную, понурившись, нога-за-ногу, входит президент Украины Владимир Александрович. Его недовольное лицо привычно напоминает кислую гузку, губы поджаты, брови в форме крыши государственной дачи устремлены вверх, темно-серый приталенный пиджак некрасиво топорщится.

Владимир (в сторону, плаксиво): Ну почему, а? Ну вот почему? Я и на фронт ездил двадцать раз, и награды привозил, и в столовой кушал, и бронежилет тяжелый носил… ну вот почему…
Верочка: Что именно – «почему», Владимир Александрович?
Владимир (подскакивает от неожиданности): ААААА! Кто здесь! Это не я! Это Ермак! Не стреляйте, пожалуйста! (фокусирует убегающие коричневые глаза на своем секретаре) О ГОСПОДИ!!! Верочка!
Верочка (лучезарно улыбается): Здравствуйте, Владимир Александрович! Давно не виделись!
Владимир: Ээээ… вы уже выздоровели? Вас так долго не было!
Верочка: Да, знаете, ковид тяжело проходил. Не всем же в нашей стране можно недельку в правительственной клинике в приставку играть в виде больничного… Но все закончилось, мы здоровы, и я снова на рабочем месте.
Владимир (подозрительно): Мы? В смысле – «мы»?
Верочка: Ну да, «мы». У меня же сын есть. Мы с ним вместе болели. Семьи, знаете ли, обычно болеют одновременно, так как находятся в непосредственном контакте. Я болела вместе с Пашкой, баба Люба – с мужем и котом, вы – с Ермаком в Феофании…
Владимир: Кхм! Попрошу!

Распахивается дверь, и в приемную тяжелыми шагами, с трудом переступая и путаясь в порванной рубашке, втискивается Максим Степанов. На нем, вцепившись руками, ногами и зубами, висят двое УДОшников, которых бывший министр волочет по паркету. Глаза Максима горят яростным пламенем министерского безумия, руки вытянуты вперед, и скрюченные пальцы устремлены прямо на президента.

Владимир (пытаясь спрятаться за Верочку): Верочка, что вы стоите! Стреляйте! Стреляйте же, вы видите, что он стал зомби!
Степанов: Кээээээ… Кууууу… Кыыыы…
Владимир: Верочка, да стреляй же ты! Точно зомби, я такое в кино видел!
Верочка (вздыхает, берет с блюдца сигарету и делает глубокую затяжку): Я тоже в кино видела, там учитель истории взял два «УЗИ» и расстрелял Верховную Раду. А тут целый президент за секретаршу прячется. (оборачивается к Максиму Степанову) Кирилл! Кирюша! ТОВАРИЩ КАПИТАН! О, сработало… Да отпусти ты его горло, он же что-то сказать хочет! Максим, руки спрячьте, вы Владимира пугаете даже больше, чем Порошенко!
Степанов: Кыыыыы…. Куууу… куууурткаааа!
Владимир: ЧТООО?
Максим (потирая руками шею): Ку… куртку же!
Верочка (начиная догадываться): Куртку… что?
Максим (печально оглядывая порванную рубашку): Куртку! Куртку я забыл в МОЗе! Хорошую, дорогую! А теперь меня Ляшко в кабинет не пускает! Еще и издевается, из-за двери кричит «занято!» И голос, главное, такой противный…
Владимир (обессиленно падает на стоящий возле открытого окна стул): Фуууух… И стоило через охрану прорываться… Максим, ну блиииииин! Выводите его!
Максим (обижаясь): Дорогая куртка, говорю! (начинает отбиваться от УДОшников, пытающихся вытолкать его в коридор) Руки! Руки, говорю, убрал! Куртку, Владимир Александрович, ну скажите ему, пусть куртку вернет!
Владимир (поворачиваясь к Верочке): Вот с этим вот приходится иметь дело, Верочка. Как же хорошо, что вы снова на работе! Я тут пытался Юлю на ваше место временно перевести, но она совсем охуе… в смысле – не справилась.
Верочка (клацая пыльной кофеваркой): Ничего, Владимир Александрович, я снова тут. Вам как всегда, американо с молоком и без сахара?
Владимир (прислушиваясь к приглушенным визгам, доносящимся из коридора): О да. Как же хорошо вы меня знаете… А, кстати! Хотел вас спросить. Вы же тут еще при бары… при прежней администрации работали…
Верочка (деловито досыпая «Стеку» из пачки): Да, работала. Что вас интересует?
Владимир (задумчиво): Ну я вот не могу понять, ну поехал Порошенко на фронт. На отдельном, говорят, поезде… Ну вот я больше двадцати раз ездил на фронт. Награды привозил, окопы инспектировал, КПВВ открывал… Значит что? Значит, военные меня больше уважают! Правильно, да?
Верочка (заминаясь): Ну…
Владимир (напрягшись): Так, я не понял. Больше уважают? Или нет? Или да?
Верочка: Понимаете… вы – президент и верховный главнокомандующий. Любой военный будет с вами обращаться уважительно, так как ваша должность предполагает соответствующее обращение.
Владимир: Но? В ваших словах явно слышно слово «но»!
Верочка (вздыхает и слегка усмехается): Но… А вы посмотрите на ваши фотки с фронта, и фотки с фронта Пороха. Ему они… улыбаются. Вашу посаду, конечно, уважают, но улыбаются – ему.