Однако «Норд-Ост» — это и вполне конкретные географические координаты России, ведущей войну с международным терроризмом. На три дня боевые действия переместились почти в самый центр российской столицы.

Случись в самом центре Москвы «второй Будённовск», и история страны покатилась бы по другим рельсам. Да не было бы и самой России!

Террористы выступали слепым оружием в руках организаторов государственного переворота, призванного свалить Путина и осуществить Перестройку № 2. Все компоненты, включая широко разрекламированный «Всемирный конгресс чеченцев» в Копенгагене, были подготовлены.

На пути переворота встал спецназ.

Полковник запаса Юрий Торшин:

— Начну рассказ с конца. Большинство «шахидок» было уничтожено на месте. Сложно сказать, почему остальные не привели в действие взрывные устройства, — я не могу дать объяснений. У каждой находился пояс, в котором, наверное, находилось в тротиловом эквиваленте до килограмма взрывчатки. В помещении боевой славы «Альфы» есть один такой пояс, напичканный шарикоподшипниками.

Люди погибли, вот что очень жаль, это самая большая потеря — смерть ни в чем не повинных людей! Газ на всех по-разному действует. Мы использовали антидот, но даже этот антидот не на каждого сотрудника подействовал положительно. Некоторые потом попали в госпиталь.

Майор Юрий Данилин— один из героев «Норд-Оста». Погиб весной 2004 года при уничтожении подручного Шамиля Басаева, отвечавшего за вербовку смертниц для акции на Дубровке

А люди, находившиеся в зале, — какие страдания они перенесли! Гипотония, ведь трое суток просидели. Плюс стресс, отсутствие еды и воды в достаточном количестве. И газ. Если взять, к примеру, обычную хирургическую операцию, всегда перед ней приходит врач-анестезиолог и задает больному вопрос: как ваш организм реагирует на лекарства, переносимость их? То есть специалист принимает решение, какой давать наркоз и давать ли вообще. Если слабое сердце, он может отказаться от общего наркоза и т. д. А тут — какие вопросы, какие выяснения?..

Штаб и наши сотрудники выстраивали схему операции, используя усталость и напряжение самих террористов к этому времени. В нужный момент было выбрано нужное время. Но затягивать операцию не представлялось возможным. Террористы могли бы пойти на самопожертвование и привести свои взрывные устройства в действие. И здесь прослеживается не только хорошая работа спецназа, но и грамотный расчет всех служб штаба и его предварительная работа. Нам дали возможность изучить обстановку, ведь такого объекта за всю, наверное, мировую историю не было, как и не проводилось и аналогичной операции.

В данной ситуации не позавидуешь руководителю, который готов взять на себя такую ответственность, это все равно, что положить голову на плаху. Он, конечно, рассчитывал на то, что все вспомогательные структуры хорошо и четко сработают, но риск был достаточно велик. Этим руководителем был Проничев Владимир Егорович, Герой России. Бремя ответственности разделил с ним Тихонов Александр Евгеньевич.

Проничев был руководителем всего штаба, а Тихонов непосредственно отвечал за силовиков, за Центр специального назначения ФСБ России.

Второй акт

Начало второго акта мюзикла. Большая часть зрителей находится в зале. Кто-то задержался в буфете. За кулисами — актеры, работники сцены. До захвата остается не более двух минут. Степуют «летчики». Затем к ним спускается главный герой, которого в этот роковой вечер играл Андрей Богданов. По ходу они обмениваются шутливыми репликами.

Перед тем, как появиться «Чкалову», на сцену из зала запрыгнул человек в камуфляже, в маске до плеч, черных шнурованных ботинках и с автоматом Калашникова. Он дал очередь в потолок и стал сгонять «летчиков» в зал.

Одновременно с главарем появились и другие террористы. Они пробежали вдоль стен и по проходам, заблокировали двери, а потом стали хозяйничать в партере и на бельэтаже. Кричали истошно, с надрывом: «Руки за голову! Это захват!» Орали, стреляли в воздух.

Как только налетчики взяли под контроль зрительный зал, они стали обыскивать сцену, все закоулки в здании. Из-за кулис тычками выгнали актера, игравшего роль Валерия Чкалова. Потом пришел черед оркестрантов. Под дулами автоматов их вывели из оркестровой ямы и рассадили в партере.

Людей боевики разделили по половому признаку: мужчин поместили справа, женщин слева: «Садись сюда, билетов не надо, здесь места хорошие — бесплатно садись…» Периодически палили в воздух. Кричали «Аллах акбар!», требовали документы и снова стреляли из автоматов. Говорили, кстати, на хорошем русском. Это отмечают все бывшие заложники.

Несмотря на хорошую осведомленность, террористы все-таки не знали досконально всего здания, поэтому многие актеры и технические работники, закрывшиеся в гримерках, спустились из окон по костюмам.

— Они стучались в дверь, но мы не открывали, — рассказывает помощник режиссера сцены Марат, — потом периодически как у нас, так и в реквизиторской напротив раздавались звонки. Полтора часа мы сидели, слушали все, что происходит в зале. Потом они каким-то образом, видимо, нашли источник трансляции и отключили его. Мы были в полной тишине, потом позвонил технический директор Андрей Елович, спросил, где мы находимся. Мы сказали. И буквально через полчаса пришли люди в форме и с оружием, Андрей подошел. Эмчээсовцы гидравлическими ножницами срезали решетку с окон и нас выпустили.

Первые часы в зрительном зале стоял жуткий скрип скотча…

Бомбы уложили вдоль стен на расстоянии пяти метров друг от друга, а в центре зала и на балконе разместили металлические баллоны. Внутри каждого — 152-мм артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Внутренняя полость между снарядом и стенкой баллона была заполнена поражающими элементами.

Полковник Юрий Торшин вместе с Леонидом Якубовичем и Александром Маршалом. Чечня, база Ханкала

То, как расположились женщины-террористки, не было случайностью: в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Начинка пояса «шахида» — два килограмма пластичного взрывчатого вещества (plastic explosives) и еще килограмм все тех же металлических шариков.

Полковник Александр Михайлов:

— До сих пор помню в подробностях, как все это было. Мы с ветераном Группы «А» подполковником Игорем Ореховым ехали домой, и где-то в районе метро «Университет» у меня сработал пейджер. «Боевая тревога!».

Через короткий отрезок времени я уже стоял в дежурке и слушал — «захвачены заложники, адрес — ДК на улице Мельникова». Мы со Славой Гудковым экипировались и через несколько минут уже ехали по вечерней Москве на место происшествия.

В штабе я получил конкретное задание, и мы с Сергеем Дяченко приступили к его выполнению: стали изучать скрытые пути подхода к зданию, места проникновения в ДК. Детально исследовали крыши Театрального центра на Дубровке. Данные передавались в штабную группу Управления «А» ЦСН, где все это тщательно изучалось и систематизировалось.

В это время подразделения отрабатывали свои действия по штурму в ДК «Меридиан», так как он строился по аналогичному проекту, что и захваченный объект на Дубровке. Это нам очень помогло — оказалось, что в проекте был предусмотрен проход между корпусами, который должен вести прямо в холл театра.

Рисунок Елены Кадушной (г. Одинцово) к очерку «Норд-Ост» глазами заложника»

Стали искать этот заветный проход. Обнаружился он в местном ночном клубе — его мне показал официант. Проем оказался на месте — заложенный, правда, кирпичом и закрытый фанерой.

Мы разобрали проем. Во время штурма через него прошло семьдесят человек, в том числе и моя группа. Но это было потом. А перед этим двое суток мы изучали объект.

…Террористы подробно снимали себя на фоне заложников. Готовили видеоотчет для своих хозяев. Значит, рассчитывали на благополучный исход всей этой «разведывательно-диверсионной операции». Так, во всяком случае, их настраивали, к этому готовили.

Вооружение — на высшем уровне. Автоматы АК с откидными прикладами. Ножи иностранного производства. У всех фонарики. Пистолеты. Качественная обувь. На каждом — персонально сшитый и «обжитой» костюм. Исключительный набор амуниции, все подогнано «от» и «до».

К исходу первого дня бараевцы под дулами автоматов собрали детей. Тех, кто помладше, отводили в одну сторону, тех, кто постарше — отправляли на место. Решено было избавиться от обременительной обузы. Только холодный расчет, никакого гуманизма!

Полковник Александр Михайлов и генерал-лейтенант Валентин Андреев, командир «Альфы» в период «Норд-Оста» (справа налево). Вместе с ними— генерал-майор ФСБ Владимир Платонов

Очевидцы описывают происходящее: детей вывели перед первыми рядами, выстроили. Многие рыдали. Малыши боятся уходить, матери отрывают их от себя. Жуткая сцена. В духе советских фильмов про войну, где фашисты угоняют людей на работу в Германию.

Отпустили только тех, кому до тринадцати лет. Все остальные остались в зале. И детская артистическая труппа — она сидела на балконе, — тоже осталась внутри здания.

Как уже отмечалось, главную опасность представляли женщины-смертницы. Они разместились по периметру зала, с поясами «шахидов» на талии. В руках — провода и кнопки от бомб. На каждой пояс с двумя килограммами «пластида».

В середине зала, в партере, установили автомобильный баллон с взрывчаткой, рядом с ним постоянно дежурила смертница. Такая же картина на балконе. Запланированные взрывы должны были идти навстречу друг другу, уничтожая все живое. Для этого был придуман центральный пульт управления. Им не успели воспользоваться.

Переговоры

Захваченный ДК был окружен силами спецназа и МВД почти сразу же после захвата. Начались тяжелые переговоры с террористами. Главарь, Мовсар Бараев, требовал встречи с властями. К нему ходили уважаемые люди, политики, врачи, но он никого не хотел слушать. Людей отпускал по своему хотению и преподносил это как великое благо: беременные женщины, дети, иностранцы… В то же время Бараев периодически вел переговоры со своими хозяевами, находящимися не только в Чечне, но и за рубежом.

О том, что за московской акцией стоит «Гинеколог» (кличка Шамиля Басаева после захвата больницы в Будённовске), стало известно на второй день трагедии. Сам Бараев признался в интервью НТВ: «Приказ отправиться в Москву и захватить заложников я получил от амира маджлисуля шуры Шамиля Басаева».

Оружие террористов со следами крови

Из разговора Бараева с неким Наджмидином 25 октября в 2 часа 38 минут.

Наджмидин: «Тебе позвонит тот старик, который живет в жаркой стране. Он был вторым лицом в государстве. Он просил ваш номер и хотел направить к вам людей из телекомпании… Они должны позвонить».

Из разговора Бараева с «тем стариком из жаркой страны» — Зелимханом Яндарбиевым, бывшим президентом Ичкерии, 25 октября в 23 часа 14 минут.

Бараев: «Я все делаю с ведома Шамиля».

Яндарбиев: «Если вас спросят в отношении главного, то скажите, что у нас он занимается политикой, а вы все согласовываете с военным меджлисом».

Бараев: «…Я не знаю, Аслан в курсе этой операции или нет. Но когда проводилась подготовка к этой операции, то Аслан, Шамиль там присутствовали… Шамиль выполнял указания Аслана. Эта операция была сверхзасекречена чисто Шамилем…. А исполнители — там были выбраны те люди, которые не думают о возвращении домой. Они готовы погибнуть. В течение двух месяцев мы проводили набор, выбирали людей, которые готовы погибнуть. Потом их вывезли, каждому объяснили, подготовили. Я точно не знаю, Аслан в курсе или нет. Но если Шамиль его подчиненный, лично с ведома Шамиля… Шамиль сказал: «Аллах акбар! Идите!» После этого мы пошли сюда».

Из разговора с неким Мусой 25 октября в 11 часов 44 минуты.

Правоохранительные органы позволили террористам провезти в Москву целый арсенал

Бараев: «Мы торговаться не будем. Если выполнят наши требования, мы готовы пойти на контакт. В противном случае, мы нажмем на кнопки, взорвем здание. У нас есть пять-шесть снарядов САУ и большое количество пластида Се-4. Сейчас они узнают нам цену. Такого даже Гитлер не устраивал. У нас снаружи много камикадзе, которые готовы работать и ждут звонка, около ста камикадзе…»

Известно, что перед захватом ДК группа Бараева изучала в Москве другие объекты для проведения своих акций. Вдумчиво, не торопясь, фиксировали все, что представляло для них интерес. Разведку вели профессионально. Начали с главного фасада Дворца Молодежи на Комсомольском проспекте, где шел мюзикл «42-я улица». Входы и выходы, посты охраны.

Террористы снимали скрытой камерой, чтобы не привлекать в себе внимания: окна звуковых кабинок, балкон осветителей… Просмотрев эту запись, можно прикинуть, за сколько секунд можно добежать до дверей и обратно. Какую позицию занять. Где расставить боевиков и правильно определить сектора обстрела здания.

По свидетельству бывшей заложницы Валентины Жуйковой, врача из Кирова, террористы планировали захватить ДК на Дубровке еще 19 октября, во время юбилейного спектакля «Норд-Ост». На том представлении в зале находились только дети. Можно только представить, как бы развивались события тогда.

Заложники

Людей унижали и морально, и физически. Выстраивали перед оркестровой ямой, в которой террористы оборудовали из стульев и инструментов «общественный туалет» открытого типа. Специальной бумаги не было, использовали обрывки газет, кусочки материи. Нелюди наблюдали, кто и как справляет естественные надобности. Тем, кто сидели на бельэтаже, повезло больше, — они ходили в настоящий туалет.

Люди теряли сознание от жуткого запаха, разносившегося из «туалета». От мочи в оркестровой яме стали гореть провода. Георгий Васильев, продюсер «Норд-Оста», взял огнетушитель и спустился вниз. А когда вылезал, нечаянно нажал на рычаг — пена попала на лицо одного из террористов.

— Что вы делаете?!

— Я же нечаянно…

Заложникам швыряли конфеты с ликерной начинкой. Спать в неудобных креслах — пытка, к тому же в зале постоянно горел яркий свет. На таком фоне, в таком психическом и физическом состоянии появилось обращение к президенту Путину, его вынесла из здания профессор Мария Школьникова, главный детский кардиолог России. Этот текст — не только свидетельство угнетенного состояния духа, в котором пребывали заложники (во всяком случае, непосредственные авторы письма), но документ, обличающий терроризм. Только находясь под дулами автоматов, можно было составить такой текст:

Некоторые террористы, надеясь спасти свои шкуры, переоделись в футболки мюзикла

«Мы, женщины, мужчины, юноши, девушки и дети, очень просим принять разумное решение и прекратить военные действие в Чечне. Хватит крови. Мы хотим мира, чтобы обратили внимание на проблему Чечни. Кровь будет литься не только здесь, но и в других местах. Наша участь — это прямое доказательство. Сегодня мы попали в такую ситуацию. У нас есть родители и дети. На вашей совести наши жизни. Мы просим вас решить вопрос мирным путем, иначе прольется слишком много крови».

Комментарии тут, думается, излишни.

В зале, среди заложников, находились два мужественных врача из Краснодара — руководитель гинекологического центра, доктор медицинских наук Владислав Пономарёв и Олег Магерламов, его друг и коллега.

— Прошло совсем немного времени после захвата, и заложники стали один за другим падать в обмороки, у кого-то случались сердечные приступы, эпилепсия, кто-то просто впадал в тихую истерику. Я и мой друг Олег Магерламов обратились к террористам с просьбой разрешить помогать людям. Поначалу бандиты не соглашались, грубо одергивали нас, но мы старались доказать чеченцам, что больным людям все-таки надо помогать. Если кому-то из заложников становилось плохо — он поднимал руку, и мы направлялись туда.

Почти сутки у краснодарских врачей не было никаких медикаментов. Они делали массаж сердца, наклоняли людям головы, чтобы восстановить нормальное кровообращение. Успокаивали… как могли.

— Мы вздохнули с облегчением, когда в зал передали лекарства (их принес доктор Рошаль — Авт.). Там оказалось все по минимуму — немного сердечных препаратов, цитрамон, валидол, валерьянка, инъекции, перевязочный материал. Но и этому были рады. Теперь, когда у кого-то из заложников случался приступ, мы могли сделать укол.

Побег

История побега двух девушек, Елены Зиновьевой и Светланы Кононовой, — это отдельная история, достойная самых громких эпитетов. Когда в районе ДК раздались выстрелы, никто не мог понять, что произошло. Время — 18.31. Наступила темная часть суток.

Журналисты кинулись прояснять ситуацию, и вскоре появилась «горячая» информация: из рук террористов смогли вырваться две заложницы. По ним стреляли. Ранение получил боец антитеррора. Но все оказались живы!

Маленькая победа была одержана.

Убитый номинальный главарь террористов Мовсар Бараев. Рядом – поставленная кем-то бутылка коньяка «Hennessy»

Елена Зиновьева:

— Когда бандиты взялись за взрыватели и сказали, что нажать кнопку не составляет никаких проблем и они ждут только звонка Басаева, я поняла, что надо бежать. Для этого, когда я ходила в туалет, я проверяла, какие окна открываются, а какие нет. В тот момент, когда бандиты держали руки на спусковых кнопках, а в зале женщины и дети падали в обморок, я стала настойчиво проситься в туалет, и нам разрешили идти.

Нас проводили до двери и проследили за тем, куда мы идем. Около туалета постоянно сидел боевик. Когда мы зашли туда, мы увидели, что в туалете кроме нас женщина с ребенком. Мы попросили ее прикрыть дверь, чтобы не было видно, что мы делаем. Сразу после этого я открыла окно — о том, что оно открывается, я узнала в одной из своих разведок. Подходя к окну, заметила под ним козырек второго этажа, так что с третьего этажа выпрыгнуть было достаточно просто.

Я прыгнула первой, потому что была в ботинках. Света прыгала за мной, она прыгала босиком, потому что на ней были каблуки. Когда я спрыгнула, я осмотрелась, и мне стало понятно, что надо как можно скорее прятаться за угол. Благо это позволял сделать козырек, который шел по периметру стены и заканчивался за углом.

Из окна в любой момент могли раздаться выстрелы. Я метнулась за угол и знаками стала показывать Свете, что ей надо бежать ко мне. Света мне сказала, что она не может подняться. Я рванула к ней, схватила ее в охапку и затащила за угол. После этого прыгнула на землю.

Света смогла только свеситься с козырька. Я с силой рванула ее вниз, и так мы оказались на земле. Оттуда мы увидели, что какие-то люди машут нам руками и кричат: «Быстрее сюда, быстрее к нам!»

«Мы, как одержимые, вытаскивали на руках всех, поскольку речь шла о жизни стольких людей!»

Мы страшно испугались, потому что решили, что это боевики. Но это оказались бойцы «Альфы». Один из них схватил Свету на руки, и мы побежали, вслед раздались автоматные выстрелы. Было такое ощущение, что пули отскакивают от пяток. Пока мы бежали, того «альфовца», который нас прикрывал, ранило в плечо.

Полковник Александр Михайлов:

— Всего за время до штурма мы освободили семерых спрятавшихся заложников. В том числе двух отважных девушек, сбежавших от бандитов через окно туалетной комнаты. Одна девчонка, прыгая, сломала себе обе ноги.

Штаб попросил срочно оказать помощь. Мы с Мишей Кульковым бросились их вытаскивать. Он взял под руку одну девчушку, я на руки взял ту, у которой были повреждены ноги — и бежать. Когда я поднял ее на руки, понес, она спросила: «Дяденька, вы меня спасете?» До сих пор помню, как от жалости перехватило горло. Когда мы выбежали из-под карниза, то попали под огонь террористов, был ранен в плечо Костя Журавлёв, который нас прикрывал.