Тут такое дело.Я давным-давно наткнулась на прекраснейшую аннотацию этой книги.Хранила ссылку.
А тут муж начал книгу во второй раз перечитывать и тоже наткнулся на некий материал об авторе.
И вот теперь я это всё сюда выложу.Тем,кому полюбилась эта необычная книга,будет интересно.
Ахав охотится на Снарка, а Снарк уползает во тьму
Могильников. Питер Пэн водит хоровод с крапивинскими мальчиками, Тёмная
Башня высится посреди «Республики ШКИД».
Дом, в котором…» — очень большая книга. Не в смысле количества
страниц, исторического значения или продолжительности написания. А
по-другому — как если приходишь в новую школу посреди учебного года и
пытаешься влезть во все это, сообразить, куда ты попал. Что вокруг? Кто с
кем дружит, какие тут учителя, сколько здесь будет дважды два?
Четыре получается не сразу, если вообще когда-нибудь получается.
Весь этот большой, чужой, настороженный мир нападает одновременно со
всех сторон, и читатель «Дома, в котором...» быстро вспоминает ощущения
новичка у доски. В книге тоже есть такой новичок — персонаж по прозвищу
Курильщик, семнадцатилетний парень, попавший в выпускной класс закрытой
школы-интерната.
Для детей-инвалидов да, но это не книга о детях-инвалидах.
Правильнее было бы сказать — «дети со специальными потребностями», а еще
лучше — «со специальными возможностями». Отсутствие ног, рук или зрения
для обитателей школы-интерната (или, как называют его учащиеся, Дома) —
это что-то вроде аллергии или дальтонизма. Вы же не будете есть мед,
если у вас на него аллергия? А Слепой не возьмется читать книжку. А
безрукий Кузнечик будет драться только ногами. А колясник Лорд никогда
не сможет бегать, зато ползает так, что за ним не угонишься. После этой
книги политкорректное «инвалиды — такие же люди, как все остальные»
выглядит полным идиотизмом. Во-первых, попробуйте сказать: «Люди — такие
же люди, как все остальные». Во-вторых, одинаковых людей не бывает.
Дом напоминает интернат для Людей Икс, а не для несчастных калек.
Кто-то из воспитанников школы умеет видеть чужие сны, кто-то творит
чудеса, кто-то «перепрыгивает» в особое место, параллельный мир, в то
время как в привычной реальности его телесная оболочка лежит в
больничном отсеке. И сам Дом — живое, безжалостное существо,
устанавливающее свои правила, не любящее отпускать «своих» во внешний
мир. Настолько, что выпускной год (он случается раз в семь лет) всегда
оказывается самым трудным, отмеченным многими смертями и страданиями.
Все, что за пределами Дома, «наружность» — безжизненное, порой опасное
место. Иногда легче считать, что ее нет вообще.Мариам Петросян писала
этот роман более десяти лет. Может быть, поэтому он такой сумбурный и
взъерошенный. Она не писатель, а художник-мультипликатор. Может быть,
поэтому роман кажется настолько разноцветным и живым: здесь соблюдается
не литературная стройность композиции, а скорее театральная. Единство
места, множественность масок. Под последней (первой) маской — настоящее
лицо, провал в глубокую древность, чистую фантазию.
«Дом» сложно устроен — его рассказывают несколько человек, и про
каждого читатель знает недостаточно. Ребенок, подросток, другой
подросток, учитель. Иногда рассказ ведется от первого лица, как в
дневнике шакала Табаки. Иногда нет. Бывает, что речь идет о предыдущем
выпускном классе, когда нынешние «старшие» были совсем детьми. Иногда
кто-то рассказывает сказку или притчу. Или сон. События приходится
восстанавливать по обрывкам фраз, по чужим воспоминаниям, по граффити на
стенах Дома.
(С)Ксения Рождественская -
http://www.openspace.ru/literature/events/details/13435/
************************************
А теперь об авторе.
Мариам Петросян: «Новых книг от меня ждать не стоит…»
Сочащаяся волшебством, затягивающая и невероятная книга Мариам
Петросян «Дом, в котором…» в одночасье превратила художника-аниматора из
Еревана в российскую литературную звезду первой величины. 12 апреля
Петросян была удостоена «Русской премии» главной награды для
русскоязычных писателей, живущих за пределами России. И это только
начало.
Главное и самое удивительное в Сети «Дом» начинает понемногу
становиться объектом устойчивого культа. Подобно вирусу, информация о
книге распространяется из блога в блог, а каждый следующий «заболевший»
стремится «заразить» как можно большее число окружающих. Мариам
Петросян, художник-мультипликатор из Еревана, мать двоих детей,
домохозяйка и сверхновая звезда русской прозы (сказать «фантастики» не
поворачивается язык), рассказала «Частному корреспонденту» о том, есть
ли жизнь за пределами её Дома, и о том, откуда взялись и куда ушли её
герои.
Вы писали свою книгу много лет как вам живётся сейчас, когда она от вас оторвалась и зажила собственной жизнью? Не больно?
Когда я говорю близким людям, что мне сейчас совсем невесело, боюсь, это воспринимается как неуклюжее кокетство.
...
*
Чтоб не загружать,полный текст интервью
ТУТ=>