http://www.liontour.com.ua/ua/ Инкерманское  сражение ,ноябрь  1854 г,к 157-и летию  начала  обороны  Севастополя

*

Инкерманское сражение

 

Как сорвать штурм 

 

Если Балаклавским сражением русское командование стремилось лишь ослабить осаду Севастополя, то Инкерманское должно было сорвать генеральный штурм города, намеченный союзниками на 25 октября 1854 года.

Местом для атаки французы выбрали 4-й бастион. Если в сентябре, в начале осады, они были в полутора километрах от бастиона, то к 21 октября их батареи и окопы находились уже в 140 метрах. Бастиону грозил неминуемый захват. Чтобы спасти его, а значит, и город, от падения, русские предприняли новое наступление.

А дело было не в Инкермане

Инкерманское сражение на самом деле произошло не в Инкермане, а на плато между Килен-балкой и долиной реки Черной. Сейчас на этой возвышенности дачи, пустыри, лесные полосы, жилой массив улицы Жидилова и президентская дорога, а тогда располагался правый фланг английской армии. По лагерю англичан численностью около 8 тысяч человек и пришелся удар русских 24 октября 1854 года.

Рано утром был сильный туман. Взобравшись по сырым и крутым склонам балки, русские полки застигли англичан врасплох. Отряд из Севастополя в 19 тысяч человек под командованием генерала Саймонова выбил противника из его укреплений, но не смог их удержать и отступил. Но преимущество русских было скоро восстановлено, когда с противоположной стороны — из Инкермана — подошел, хотя и с часовым опозданием, 16-тысячный отряд генерала Павлова.

Французы, видя, что английская армия близка к повальному бегству, поспешили на выручку. Но лишь с небольшими силами, так как предполагали защищать еще и Балаклаву, на подступах к которой уже начался бой.

Переломный момент

В какой-то момент англичан охватила настоящая паника — русские теснили их по всему фронту. От позора поражения англичан спасли их союзники — французы, расположившиеся лагерем в отдалении. В тылу у них стоял Чоргунский 23-тысячный отряд генерала Горчакова, но он не тревожил французов, и поэтому они смогли перебросить часть своих войск в гущу сражения. Перевес теперь был на стороне союзников. И снова, как в Альминском сражении, сказалось превосходство в оружии. Пули французских ружей системы Минье пробивали по несколько человек сразу.

В 11 часов утра был дан сигнал к отступлению на прежние позиции. Отступавших русских французская картечь расстреливала в упор. Здесь они теряли людей больше, чем в сражении. Благодаря пароходо-фрегатам на Северную сторону удалось переправить около 7 тысяч раненых.

 В этот день пароходо-фрегаты оказали неоценимую помощь: перевозили войска к месту боя, поддерживали пехоту огнем своей артиллерии на всех этапах сражения, прикрывали отступление армии.

Русские потеряли в Инкерманском сражении более 10 тысяч человек, в том числе около 3 тысяч убитыми. Потери союзников — до 5 тысяч человек.

Сражение без карты

По признанию французских военачальников, русские разбили бы англичан, а осада была бы снята, если бы командовавший сражением генерал Данненберг двинул 12 тысяч человек, бездействовавших в русском резерве, князь Горчаков пожелал бы привести хотя бы часть своего отряда, бесполезно простоявшего весь день у Чоргуна, а Меншиков попытался бы вывести обоих из апатии.

Принято считать, что это сражение было подготовлено слабо. У русского штаба даже не было карты Сапун-горы и Килен-балочного плато. Командиры отрядов не знали местности и сбивались с дороги. По иронии судьбы, карту прислали из Санкт-Петербурга на следующий день после сражения.

Но у Инкерманского боя был и положительный итог — союзники отказались от генерального штурма Севастополя 25 октября.

ПАМЯТНИК РУССКИМ ВОИНАМ - УЧАСТНИКАМ ИНКЕРМАНСКОГО СРАЖЕНИЯ

Современный памятник, на переднем плане - старый цоколь Сохранившийся цоколь первоначального памятника

(выс. Суздальская, близ ул.Ген.Жидилова)   В период первой обороны 24 октября (5 ноября) 1854 года под Севастополем произошло Инкерманское сражение. В случае успеха русских союзники могли снять осаду города или, в крайнем случае, оно предотвратило бы намечавшийся штурм и замедлило бы ход боевых действий неприятеля. Местность, на которой произошло сражение, представляет собой плато, лежащее между Килен-балкой и Черной речкой. Географические особенности данной местности представляют крайне невыгодные условия для передвижения и действий войск на этом пространстве. Имея численное преимущество, подталкиваемый сверху, князь Меншиков решается на это сражение, заранее обреченное на провал. К слову сказать, в штабе главнокомандующего не нашлось даже карты местности. Ее доставили, но ... после сражения. Русские наступали двумя колоннами: первая - из города под начальством генерал-лейтенанта Ф.И. Соймонова, вторая - под командованием генерал-лейтенанта П.Я. Павлова с Инкерманских высот. Отсутствие четкой диспозиции, незнание местности и весьма «своеобразное» командование русскими войсками генералом Даненбергом привели к поражению. В роковом бою русские потеряли около 12 тысяч солдат, офицеров и генералов, союзники - более 4 тысяч, в том числе генерала Георга Каткарта. К 50-летию обороны на Суздальской высоте, доминирующей над Килен-балочным плато, установили памятник русским воинам - участникам сражения. Проект монумента разработал в 1901 году инженер-подполковник Ф.Н. Еранцев, архитекторы - А.М. Вейзен и Г.Н. Долин. В 1902 году «Комитет по восстановлению памятников Севастопольской обороны 1854-1855 гг.» утвердил проект памятника и надписи. На лицевой стороне - в три строки: «Сражение Инкерманское 24 октября 1854». С противоположной стороны: «Убиты: генерал Соймоновъ, 43 офицера, 2945 нижнихъ чина». Памятник был выполнен из бута, облицованного крымбальским камнем, на двух сторонах стилобата находились гранитные доски с надписями, на двух других высечены кресты. Памятник представлял собой пирамидальный обелиск, увенчанный пылающей бомбой (гренадой), установленной на кубовидном стилобате с четырьмя каменными шарами по углам. Памятник разрушен в период Великой Отечественной войны, сохранились цокольная часть и отдельные фрагменты, в том числе один из каменных шаров, расколотый на несколько частей. Восстановлен в 2004 г. на прежнем месте, в первоначальном виде, сохранившие части первого памятника установлены на площадке перед монументом.

Атака  легкой  кавалерии  25  октября  1854 г.

От полного уничтожения личный состав батареи спасла атака 53-го Донского
казачьего полка. В результате остатки английской легкой кавалерии
отступили на свои позиции.



Несомненно, англичане были бы тут истреблены до последнего человека,
если бы не подоспела помощь. Французский штаб, окружавший Канробера,
вполне осмыслил, что творится, лишь тогда, когда русская кавалерия, а за
ней пехота бросились после артиллерийского обстрела избивать англичан.
«Это великолепно, но это не война! Это сумасшествие!» — крикнул
английским штабным возмущенный и прямо растерявшийся от полной
неожиданности генерал Боске, один из лучших боевых генералов французской
армии. Немедленно были приняты меры к спасению того, что еще оставалось
от английской легкой кавалерии.


Сейчас же последовал приказ Канроберта, и два эскадрона французских
егерей первыми, а за ними другие французские части помчались на выручку
Кардигану и его кавалеристам, уже повернувшим лошадей и убегавшим от
русского преследования.


Их встретил 2-й линейный (пластунский) батальон Черноморского казачьего войска.
Казаки-пластуны, действуя в рассыпном пешем строю, при приближении
французских кавалеристов падали ничком на землю, уклоняясь таким образом
от удара сабли, а когда всадник проскакивал мимо, вскакивали и стреляли
ему в спину. Так понесла ощутимые потери и французская кавалерия.

Теперь уже вся Легкая бригада, рассыпавшись на мелкие группы и одиночных
всадников, отступала по долине на запад. Преследование было не слишком
решительным, хотя генерал Рыжов и назвал его «охотой на зайцев».
Англичане отходили вверх по долине на уставших и израненных конях,
практически шагом, осыпаемые пулями и картечью.


Отступление их было еще гибельнее, чем наступление. Трагическая атака
английской кавалерии продолжалась в общей сложности 20 минут.


Только на сборном пункте остатки славных английских полков вновь
увидели своего бригадного командира, о котором они ничего не знали с той
минуты, когда тот первым ворвался на русскую батарею.
С трудом остатки кавалерии вернулись в лагерь. Русское командование не решилось продолжать преследование.



Сражение окончилось. Оно не было довершенной русской победой, но уж,
конечно, ни в малейшей степени не было победой союзников, и говорить о
русском «поражении» под Балаклавой можно, только разве имея в виду
занятие города 16 сентября после Альмы, когда Балаклаву, в сущности, и
не защищали (если не считать ничтожной перестрелки), — но ни в каком
случае нельзя называть так дело 13(25) октября, хотя взятые редуты и
пришлось покинуть.
Напротив, и взятие этих редутов в начале боя и истребление легкой
английской кавалерии в конце его были, бесспорно, успехом для русской
армии, хоть и не имевшим никаких выгодных стратегических последствий.
Хотя под Балаклавой не удалось развить и использовать успех, но и в
Севастополе и во всей армии Меншикова известие о происшедшем 13(25)
октября вызвало большой подъем духа. Много говорили о взятых трофеях —
знамени и значке, 11 чугунных орудиях, из которых три были взяты с боя,
16 ящиках с ружейными патронами, ружьях, шанцевых инструментах, о 500
английских кавалеристах, легших в долине, прежде чем их товарищи
обратились в бегство.Передавались многочисленные случаи, доказывавшие
необычайное одушевление, с которым в этот день дралась русская армия.

«Потери Легкой бригады в этой атаке составили 102 убитых (из них 9
офицеров), 129 раненых (из них 11 офицеров) и 58 пленных (в том числе 2
офицера), причем последние были также почти все ранены. Позже еще 16
человек умерли от ран (9 из них в русском плену). Англичане потеряли 362
лошади. Больше всех пострадали полки первой линии (в 13-м — выбыло 56
человек из 128, а в 17-м — 74 из 147).
Общий урон русских войск в этот день составил 627 человек, 257 из них — в
гусарской бригаде, наиболее сильно пострадавшей от английской
кавалерии. Союзники потеряли более 850 человек, из которых половина
приходилась на долю англичан.
Союзники, явно очень уклоняясь от истины, показывали в официальных донесениях, будто они потеряли всего 600 человек.

По позднейшим данным, потери союзников были около тысячи человек, а
есть подсчеты, доводящие эти потери даже до полутора тысяч. Самое важное
заключалось в том, что в моральном отношении у русских от этого
балаклавского боя было ощущение победы, а у англичан — ощущение (и
притом очень болезненное) поражения, сознание совершенно бессмысленно
загубленных жизней, потерь, вызванных бездарностью и военным невежеством
главного командования.
«„Балаклава« — это слово будет передано потомству в анналах Франции и
Англии, как название места, памятного деяниями героизма и происшедшим
там бедствием, до тех пор непревзойденными в истории», — читаем мы в
одной из английских брошюр времени Крымской войны, посвященных гибели
легкой кавалерии

День Балаклавы (точнее было бы сказать — Кадыкоя, но и у нас, начиная с
Тотлебена и Липранди, и у союзников более принято было называть этот бой
сражением при Балаклаве) — 13(25) октября 1854 г. навсегда остался
траурной датой в военной истории Англии.
Только 6 ноября (нов. ст.), т. е. через 12 дней, в Лондон пришло
посланное из Константинополя Стрэтфордом-Рэдклифом известие о роковом
событии. Эта легкая кавалерия, легшая под Балаклавой, числила в своем
составе представителей самых аристократических фамилий. Впечатление в
Англии от этого известия было потрясающее.

Долгие годы (вплоть до начала войны 1914 г.) из Англии прибывали
временами паломники со специальной целью посещения «долины смерти», где
погибла английская кавалерия.
Балаклава не была отбита у англичан, но редуты оборонительной линии
были взяты, пушки захвачены, и русские получили контроль над
Воронцовской дорогой.

25 октября 1854 года было суждено стать одним из самых известных и
печальных дней в долгой истории британской армии. О гибельной атаке
бригады легкой кавалерии написаны десятки книг и знаменитое
стихотворение Теннисона, которое английские школьники учат наизусть (как
мы «Бородино» Лермонтова),
The Charge of the Light Brigade
Alfred, Lord Tennyson (1809-1892)




1854
Half a league, half a league,
Half a league onward,
All in the valley of Death
Rode the six hundred.
'Forward, the Light Brigade!
Charge for the guns1' he said:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
'Forward, the Light Brigade!'
Was there a man dismay'd?
Not tho' the soldier knew
Some one had blunder'd:
Their's not to make reply,
Their's not to reason why,
Their's but to do and die:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon in front of them
Volley'd and thunder'd;
Storm'd at with shot and shell,
Boldly they rode and well,
Into the jaws of Death,
Into the mouth of Hell
Rode the six hundred.
Flash'd all their sabres bare,
Flash'd as they turn'd in air
Sabring the gunners there,
Charging an army, while
All the world wonder'd:
Plunged in the battery-smoke
Right thro' the line they broke;
Cossack and Russian
Reel'd from the sabre-stroke
Shatter'd and sunder'd.
Then they rode back, but not,
Not the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon behind them
Volley'd and thunder'd;
Storm'd at with shot and shell,
While horse and hero fell,
They that had fought so well
Came thro' the jaws of Death,
Back from the mouth of Hell,
All that was left of them,
Left of six hundred.
When can their glory fade?
O the wild charge they made!
All the world wonder'd.
Honour the charge they made!
Honour the Light Brigade,
Noble six hundred!

Сняты фильмы, а историки до сих пор ломают копья в споре, кто же послал
цвет английской аристократии на верную смерть: главнокомандующий лорд
Раглан, командующий английской кавалерией лорд Лукан, команд ир бригады
легкой кавалерии лорд Кардиган или капитан Нолан, передавший роковой
приказ. Балаклавская долина вошла в историю Англии как «долина смерти».
Именно ее в феврале 1945-го после Крымской (Ялтинской) конференции
поедет осматривать Черчилль. В этом сражении пал один из его предков из
славного рода Мальборо…



К 50-летию Севастопольской обороны на высоте Араб-табиа был открыт
памятник Балаклавскому сражению. Свое название холм получил по
неофициальному названию 3-го редута - 'Араб-Табиа' (Арабская крепость),
построенному на этом холме англичанами для защиты своих войск,
базировавшихся в Балаклаве
Стройная каниелюрованная колонна из альминского известняка, увенчанная
двуглавым бронзовым орлом, смотрящим в сторону Балаклавы, возвышается на
постаменте, облицованном гранитом На площадке у памятника установлены
две гранитные четырехугольные плиты с перечислением частей русских
войск, участвовавших в Балаклавском сражении и схемой боя.
Венчал памятник двуглавый чугунный орёл. На главном фасаде на пьедестале
имелась выпуклая надпись: «Сражение Балаклавское. 13 - октябрь - 1854».
С противоположной стороны: «Убиты 7 офицеров, 124 нижних чина».



Военный мемориал участникам атаки "легкой" бригады Генерала Кардигана в
Балаклавском сражении в Ormskirk, Lancashire, Great Britain.



В геометрическом центре Балаклавский долины в 1856 году англичане
установили памятник - небольшой обелиск из мраморовидного известняка с
надписью на английском и русском языка


<
'В память о тех, которые пали в Балаклавском сражении 25 октября 1854 года'.


Первый раз памятник реконструировали в 1875 году. Во время Великой
Отечественной войны памятник сохранился, хотя и был тяжело 'изранен'. В
1998 году его вновь реконструировали.
В 1945 году Долину Смерти под Балаклавой посетил глава правительства
Великобритании Уинстон Черчилль. Он возложил цветы к обелиску, где погиб
один из его именитых родственников крови граф Мальборо.



В 2001 году во время своего визита в Украину памятное место посетил принц Майкл Кентский - брат королевы Великобритани


Памятник гусарам Киевского полка. Памятник сооружен не на прежнем месте -
на высоте, где находился один из английских редутов, прикрывавших в
1854-1856 годах Балаклаву, а несколько ниже, где-то в 75 метрах от шоссе
Севастеполь-Ялта. На небольшом искусственном холме, к которому ведут
десять ступеней, на двух ступенчатом основании установлен сужающийся в
верхней части обелиск из серого гранита, увенчанный металлическим
двуглавым орлом, сидящим на ядрах. На памятнике две мемориальные доски
на русском языке: «Доблестным чинам, павшим в бою 13 октября 1854 года.
Горды (гусары) Киевского полка» и на русском и украинском языках:
«Памятник гусарам Киевского полка восстановлен в 2004 году в дар
городу-герою Севастополю от Киевского городского Совета к 150-летию
Крымской войны в честь воинов Севастополя».

Балаклавское  сражение 25  октября  1854 г,Крымская  война 1854-1855 гг.


Раглан подозвал к себе генерала Эйри и продиктовал ему несколько строк.
Все видевшие это утверждали потом, что им в голову не могло прийти, что
именно продиктовал Раглан генералу... Затем Эйри подозвал одного из
находившихся тут же своих кавалеристов, капитана Нолана, и вручил ему
бумажку. Нолэн помчался к легкой кавалерии и, подскакав к начальнику ее,
лорду Лукану, передал ему бумажку.

Командир кавалерийской дивизии-генерал-лейтенант, лорд Лукан

Вот что прочел Лукан в этом новом приказе:






«Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и
попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд
конной артиллерии может сопровождать. Французская кавалерия у вас
находится с левой стороны. Немедленно». Этим словом «immediate» кончался
приказ
Впереди русские стояли углубленной «подковой». Один конец ее был у
Кадыкоя, около взятых утром редутов, второй — у подножия Федюхиных гор.
Лукан с полной ясностью, как показывал потом, понял все безумие того
приказа, который он держал в руках. Он обратился к Нолэну с вопросом,
понимает ли он, что требуется. Английская кавалерия, углубившись между
двумя концами «подковы», попав в глубину русского расположения,
неминуемо окажется между двух огней и погибнет под двойным, перекрестным
огнем русских батарей, стоящих, с одной стороны, у Кадыкоя, а с другой —
у Федюхиных гор. Нолэн мог лишь подтвердить то, что ему велено было
передать. Впоследствии Раглан и те, кто силился его оправдать, пытались
утверждать, будто капитан Нолэн преступно забыл прибавить устно, что ему
было приказано: «если возможно (if possible)».

Приказ, каким бы он ни был, следовало выполнять. Лукан направился вместе
со своим штабом к Легкой бригаде. Подъехав к Кардигану, он сообщил ему
содержание злополучной записки и приказал наступать вниз по северной
долине. «Конечно, сэр,— произнес Кардиган в своей обычной холодной
манере, — но позволите вам заметить, что русские имеют в долине впереди
нас батарею, а также батареи и стрелков по обеим ее сторонам». «Я знаю
это, — ответил ему Лукан, — но лорд Раглан так хочет. Мы должны не
выбирать, а исполнять». Кардиган молча отсалютовал графу своей саблей.
В это время Легкая бригада уже сидела в седлах. Еще утром она
насчитывала 661 человека, а до начала атаки к ней присоединились еще 12
бойцов. Было 11 часов 20 минут, когда он воскликнул: «Бригада идет в
наступление! Первый эскадрон 17-го уланского — направляющий». Вскоре
раздался звук трубы, и бригада начала движение шагом. Порядок в полках
был блестящий, а сам Кардиган ехал впереди.
Легкая бригада наступала в трех линиях, растянувшись по фронту на одну
пятую ширины долины. Ей предстояло преодолеть более двух с половиной
километров. Кавалеристы скоро перешли с шага на рысь, причем аллюр
постепенно ускорялся.




Между первой и второй линиями Легкой бригады образовалась дистанция в
400 метров, а между второй и третьей — около 200. Лукан следовал уступом
справа с Тяжелой бригадой, также построенной в три линии

.
Русские артиллеристы открыли по англичанам перекрестный огонь с
Федюхиных и Кадык-койских высот. Сначала пальба велась гранатами и
ядрами, а затем, по мере приближения всадников, русская артиллерия
перешла на картечь. В это время знакомый нам капитан Нолэн, ехавший в
передней линии 17-го уланского полка, вдруг поскакал галопом вдоль
фронта атакующей бригады, что-то крича и размахивая саблей. Недалеко от
него разорвалась граната, выпущенная русской батареей с Федюхиных высот.
Один из осколков пробил грудь англичанина… Это была первая жертва
роковой кавалерийской атаки.



Бригада Кардигана продолжала наступать в прежнем направлении, и солдаты
не без удовольствия подчинились команде «Сабли наголо!». Под градом
снарядов английские всадники стали инстинктивно ускорять аллюр, переходя
с рыси на галоп и тем самым ломая строй.


Русские ядра и гранаты начали достигать Тяжелой бригады. Сам граф Лукан
был легко ранен в ногу, а его адъютант и племянник капитан Чартерис —
убит. По приказу Лукана бригада Скарлетта остановилась, а затем в полном
порядке отступила на свою исходную позицию.
Легкая бригада в это время стала объектом атаки русских стрелков,
рассыпанных по склонам соседних высот и вооруженных штуцерами. Потери
только ожесточали англичан, мечтавших поскорее добраться до русских
орудий и отомстить за своих товарищей. Кони перешли на галоп, и
остановить их было уже невозможно. В эти минуты смертельной скачки
проявился дух соперничества между полками первой линии Кардигана.
Капитан Артур Тремейн из 13-го легкого драгунского полка, под которым
была убита лошадь, слышал, как кто-то слева от него кричал: «Не давайте
этим ублюдкам из 17-го выйти вперед!» В то же время уланы 17-го полка
ревели: «Вперед, Мертвые головы, вперед!»


Тем временем первая линия Кардигана оказалась уже перед самой русской
батареей из 12 конных орудий, расположенной поперек долины. Четыре
батальона Одесского егерского полка из колонны полковника Скюдери,
стоявшие у северных склонов Кадык-койских высот и на самих высотах,
решили, что атака англичан нацелена на них.



Поспешно свернувшись в каре, они встретили залпами всадников Кардигана,
по мере того как те проезжали мимо, направляясь к русской батарее.
Когда первая линия Легкой бригады оказалась прямо перед ними, русские
конные орудия дали свой заключительный залп — картечью в упор, но
остановить англичан уже не смогли.


Все окуталось дымом, и вторая линия Легкой бригады совсем потеряла из вида первую.


Лошадь Кардигана вынесла графа к самым орудиям. Генерал в дыму проскакал
между двух пушек и первым из англичан оказался на русской батарее.



Вслед за ним туда ворвались уланы и драгуны 1 -и линии. В 40 шагах
позади батареи, в качестве прикрытия, стояли шесть сотен 1-го Уральского
казачьего полка под командой подполковника П. Б. Хорошхина.



Клубы дыма и пыли скрывали от казаков реальные силы атакующих, создавая
преувеличенное впечатление об их численности. Большая часть уральцев
внезапно запаниковали и обратились в бегство. Лишь некоторые казаки,
сохранившие стойкость, пришли на выручку артиллеристам.


На батарее завязался короткий, но жестокий бой. Русские артиллеристы
пытались спасти свои орудия и зарядные ящики. Две пушки были, однако,
захвачены группой легких драгун 13-го полка. Русским канонирам удалось
увезти только два орудия 12-й конной батареи и несколько зарядных
ящиков.

К  157-и летию начала  обороны Севастополя

Город и порт Балаклава, расположенный в 15 км к югу от Севастополя, являлся базой британского экспедиционного корпуса в Крыму. Удар русских войск по позициям союзников у Балаклавы мог, в случае успеха, привести к деблокированию осаждённого Севастополя и нарушению снабжения англичан. После бомбардировки 5(17) октября 1854 г. союзники некоторое время были в нерешительности. Они, правда, продолжали, как уже сказано, не щадя снарядов, упорно бомбардировать Севастополь, но было ясно, что это делается без точной, непосредственно поставленной военной цели и что ждать штурма, который можно было предполагать после первой бомбардировки, не приходится. А с другой стороны, присылаемые с моря транспорты с подкреплениями приходили больше к французам в Камышевую бухту, но не к англичанам. Главнокомандующий французской армией- маршал Конроберт Канроберт знал, конечно, что терять дней не приходится и что на носу зима, когда по Черному морю транспортам плавать будет не очень легко и когда ночевать в парусиновых палатках не так полезно для здоровья армии. Но как кончить? В свое время, сейчас же после высадки, 6(18) сентября маршал Сент-Арно, обозленный английской медлительностью, писал: «Господа англичане нисколько не стесняются, но меня очень стесняют». Теперь это мог повторить и Канроберт. С таким же правом этот преемник Сент-Арно мог бы повторить и другие слова покойного маршала, написанные еще тогда, когда он находился в Варне: «Вы в Париже говорите: нужно сделать что-то... Все эти проекты прекрасны и легко осуществимы в воображении и когда сидишь в Париже за чаем или за шампанским». Канроберт не решался ни готовиться к штурму Севастополя, ни напасть на армию Меншикова; он даже повадился в Балаклаву ездить, чтобы раздобыться планом, инициативой, идеей у лорда Раглана. Главнокомандующий английской армией -лорд Раглан

Балаклавское сражение произошло 13 (25) октября 1854 года и было одним из крупнейших сражений Крымской войны 1853-1856 годов между союзными силами Великобритании, Франции и Турции с одной стороны, и Россией – с другой.

Бенефис первого клоуна

Карикатура неизвестного автора на глав союзных государств времени Восточной войны

1. Император Франции Наполеон III. 2. Глава правительства Сардинского королевства Кавур. 3. Королева Великобритании Виктория. 4. Турецкий султан Абдул Меджид.

Из собрания документов военного историка А. М. Зайончковского.

Фрагмент.  

«Между нами будет сказано, я ожидаю ответа от Пруссии и отправлюсь в Крым, если она уступит. Я организовал три армейских корпуса: северный , парижский и лионский с резервной дивизией, с тем, чтобы в случае нужды и вы могли бы идти с другими. Я думал отправиться в Крым, потому что по имеющимся верным сведениям, полагают возможным совершенно уничтожить русскую армию. С 15 тысячами пьемонтцев, с англичанами и с турками в Крыму окажется более 150 тысяч человек. Уничтожив русское войско, я вернусь вместе с своими войсками, оставив турков стеречь Крым» Наполеон III. Из воспоминаний маршала Бонифаса де Кастеллана, цитируется по: Гирс Александр Александрович. Россия и Ближний Восток. Материалы по истории наших сношений с Турцией. СПб., 1906 Александр Александрович Гирс – известный российский дипломат, возглавлял Отдел печати МИД и Санкт-Петербургское Телеграфное Агентство. Его исторические исследования первоначально публиковались в 1896-1897 гг. в журнале «Русская старина». «Считаем нелишним привести небольшую выдержку по вопросу о том, кем был затеян поход на Севастополь, из воспоминаний принца Эрнста Кобургского (Aus meinem Leben und aus meiner Zeit von Ernst II Herzog von Cobourg.1888) «Историки неоднократно поднимали вопрос, кто был изобретателем столь неожиданного в военном отношении плана, и ответа не находили. Военные часто утверждали, что эта идея «штатская», вышедшая из головы какого-либо дипломата. Несомненно, что погром турок при Синопе обратил внимание государственных людей Запада на размеры арсенала русского военного флота в Черном море. Мысль о завоевании Севастополя, говорил один из английских историографов [ Автор не упоминает его имени] возбудила в английском обществе интерес в своем роде драматический, как дело справедливости. Такому взгляду был доступен и мой брат (принц-супруг); хотя я решительно отвергаю возможность приписать ему авторство плана крымского похода, но беспристрастие вынуждает меня признать, что принц Альберт настаивал на проведении этого своеобразного плана, как только он был придуман. Он соревновался с лордом Пальмерстоном в усердных настояниях о нападении на Севастополь и высказывал связанные с этим надежды гораздо ранее императора Наполеона, которому совершенно без всякого основания приписывали эту оригинальную мысль»

 

История затопления русских кораблей в Севастопольской бухте.

http://www.crimea.ru/item_info_big.htm?id=1665 Моряки спасли город, затопив корабли Затопление русских кораблей после падения Севастополя. Французская гравюра, 1855 г. Затопление русских кораблей Драматическое решение После Альминского сражения утром 9 сентября начальник штаба флота вице-адмирал Корнилов собрал Военный совет флота. На совете он предложил незамедлительно атаковать неприятельский флот, стоявший у мыса Лукулл. По его мнению, в случае успеха можно было уничтожить вражеские корабли, а в случае неудачи — сцепиться на абордаж, взорвать себя и часть флота союзников. В героической гибели он видел спасение Севастополя. Шансов на победу у Черноморского флота в морском сражении не было. Если союзники располагали 21 линейным кораблем (в том числе восемью винтовыми) и 33 пароходами, то у русских было 14 линейных кораблей, которые без попутного ветра даже не могли выйти из бухты. Понимая начальника штаба, большинство командиров кораблей предлагали другой план. Преградить путь неприятелю и спасти город можно было, затопив корабли поперек бухты. Узнав оба мнения, Меншиков согласился с Военным советом. Корнилов, который был категорически против такой жертвы, подчинился приказу главнокомандующего армией. Кстати, о подобном выходе думали еще в августе 1854 года. Тогда провели эксперимент — пустой купеческий бриг пустили плыть по бухте под выстрелами береговых орудий. И все были неприятно удивлены, когда судно благополучно село на мель на противоположной стороне, получив лишь незначительные повреждения. А в фортах от учащенных выстрелов появились трещины. Корабли — на дно, моряки — на бастионы Корабли топили ночью, стреляя в них из пушек. Моряки плакали, глядя, как они скрываются под водой. 11 сентября 1854 года в воду погрузились семь судов — пять линейных кораблей и два фрегата (линейные корабли «Силистрия», «Уриил», «Селафаил», «Три Святителя» и «Варна», фрегаты «Сизополь» и «Флора»). Между Константиновской и Александровской батареями остались торчать только верхушки мачт. Но вскоре осенние штормы стали разрушать необычное заграждение. Поэтому 5 ноября на месте разломившегося корабля «Силистрия» затопили 84-пушечный «Гавриил», 14 декабря — корвет «Пилад», а в ночь на 13 февраля 1855 года появилась вторая линия между Михайловской и Николаевской батареями. Тогда пошли на дно линейные корабли «Двенадцать Апостолов», «Святослав», «Ростислав», фрегаты «Кагул» и «Мессемврия», через три дня — фрегат «Мидия». Боевой ценности они уже не представляли — орудия давно были сняты и отправлены на батареи, а сами корабли использовались в качестве временных плавучих госпиталей. Орудия с судов свозились пароходами на берег, откуда до батарей 200-пудовые пушки переносились буквально на руках, потому что лошади порой не могли сдвинуть такой груз. Именно благодаря тяжелым морским орудиям, снятым с кораблей, Севастополь успешно отражал бомбардировки и штурмы противника. Из расформированных экипажей кораблей в состав сухопутного гарнизона влилось более 10 тысяч моряков, сыгравших огромную роль в обороне города. В ночь с 27 на 28 августа 1855 года во время перехода на Северную сторону были затоплены остатки ЧФ: 7 линейных кораблей, фрегат, корвет и 5 бригов. Таким образом, за исключением фрегата «Коварна», транспорта «Березань» и еще нескольких более мелких судов, погибших от огня союзной артиллерии, в течение осады все остальные суда (всего 91) затопили сами моряки-черноморцы. Английский адмирал рвал волосы Известие о затоплении судов поперек рейда поразило союзников. Английский адмирал с досады рвал на себе волосы, а командующий французским флотом позже писал, что если бы русские не заградили вход в бухту, союзный флот после первого же боя проник бы туда. Подводная «стена» срывала планы союзников. И в конце октября 1854 года на корабле «Принц» из Англии в Балаклаву прибыло секретное оборудование для подрыва подводной части заграждения. Однако мины и водолазное снаряжение погибли вместе с доставившим их судном в бурю 2 ноября 1854 года.

http://www.liontour.com.ua/ua/

Неизвестные герои известного сражения Итогом приостановленного Альминского сражения стал отход русской армии к Севастополю. Пожертвовав малым было решено сберечь большее. Ни у кого не возникает сомнений, что героизм русского солдата в очередной раз был доказан. Самых храбрых участников боя наградили орденами, знаками и следующими чинами. Но если о наградах офицерского состава пофамильно сообщалось в официальных печатных изданиях, то о награждении рядовых, можно отыскать только в архивах. За более чем 150 лет определённая часть документов была уничтожена или утеряна. Каждый новый документ с именами и фамилиями нижних чинов героев Альмы является для исследователя лучшим подарком. Первые пленные Крымской кампании среди интервентов. Первыми пленными Крымской компании 1854-56 г. в период обороны Севастополя стали 9 французских пехотинцев Зуавов, прибывших из Алжира. За два дня до Альминского сражения, они покинули расположение своего лагеря, решив полакомится сочным Крымским виноградом. В тот момент, когда Зуавы беззаботно наслаждались сладкими ягодами, они были застигнуты врасплох разъездом Донских казаков № 60 полка. Сконфуженных французов отвели в русский лагерь, накормили в расположении Владимирского полка, а потом поставили на довольствие в Суздальский пехотный полк.(1) Вот как о первых пленных писали в газете Санкт Петербургские ведомости : «В Симферополь привезли первых пленных такое торжество было для жителей! «Везут Французов!» кричали по улицам и толпы народа валили к перекладным, теснясь к ним из всех сил. На этих перекладных сидели зуавы...» (2) Рапортом № 407 от 2 декабря 1854г. 6 Донских казаков полка № 60 за действия против неприятеля в сражении 20 сентября были награждены Знаками отличия Военного ордена:. Юнкер Константин Хомутов № 98276 Урядник Семен Кошкин № 98286 Урядник Иван Чебатарёв № 99405 Урядник Павел Петров № 99738 Казак Абрам Моисеев № 98287 Казак Илья Рякин № 99391 Под рапортом подпись адъютанта: хорунжий Шапошников (3) За участие в Альминском сражении были отмечены и артиллеристы 12 конно-легкой батареи: Рапортом №94 от 12.01.1855 года были награждены Знаками отличия Военного ордена:. Федор Сероглазов – фейерверкер 4-го класса - № 99.375 Петр Минтин – фейерверкер 4-го класса - № 99.372 Егор Насонов – бомбардир - № 99.379 (4) Также юнкер 12 конно-артиллерийской батареи Пётр Гаврилович Аначен, будучи контуженым в правое плечо в Альминском сражении остался при батареи; за этот поступок он был переведён в корнеты Гусарского Гросс Герцога.Саксен Веймарского полка (5) Солдатским Георгиевским крестом за участие в Альминском сражении был отмечен и артиллерист Донской № 3 тяжелой батареи Урядник 1 класса Антип Еремкин. он получил знак отличия Военного ордена за № 99.380 (6) Одним из ярких событий отмеченных Георгиевским крестом до Альминского сражения стал случай с участием унтер-офицера Николая Зарубина гусарского Николая Максимильяновича Лехтенбергского полка. Гусар Зарубин пленил французского полковника генерального штаба. 19 сентября 1854 года, за день до Альминского сражения произошло первое столкновение русской армии с неприятелем на Крымской земле. Вот как этот эпизод описал князь Бурятинский: «Неприятельские войска дошли до расстояния приблизи¬тельно от 3-х до 4-х верст от нашей позиции и расположились на биваках по ту сторону реки Альмы и деревни Бурлюк. Суда то¬же остановились и заняли назначенные им места. Расстояние от неприятеля настолько сократилось, что слышно было ржание лошадей и разные звуки, может быть от передвижения орудий, и даже голоса людей, но все сливалось в один общий гул. Перед закатом солнца князь Меншиков послал сделать рекогносцировку к неприятельской позиции, состоявшую из одного или двух эскадронов гусар принца Лейхтенбергского полка и нескольких орудий, которые переправились через речку Альму».(7) Двигаясь скрыто по лощине эскадроны Лехтенбергского полка направили свою атаку на стоящих в авангарде 2 эскадрона английских 11 гусар и 2 эскадрона 13 легких драгун лорда Кардигана. Однако, из за несогласованных действий, одетых в белые кителя Лехтенбергцев, русские артиллеристы приняли за французских кирасир. Выдвинутая вперед артиллерия 17 арт. бригады от пешего авангарда открыла огонь по скачущим гусарам. В результате данной ошибки несколько русских кавалеристов были ранены.(8) Продвижение Лехтенбергцев было обнаружено. Английская кавалерия, получив приказ от лорда Раглана отступила, оставив взвод гусар для наблюдения. Этот момент в своих воспоминаниях описал французский офицер по фамилии Эрбе из 2-го батальона, 20-го легкого полка: «Вскоре колонна русских из двух или трех эскадронов показалась из-за высот на левом фланге нашей передовой линии, состоявшей из 30 человек моего полка, и направилась в атаку, в следствии чего взвод английской кавалерии, (25 гусар стоящий за небольшим, пригорком, быстро понесся галопом, на значительную колонну русских и сделав в упор залп из своих штуцеров возвратился без преследования под прикрытие своей пехоты. В тоже время английская артиллерия и наша 1-й дивизии построилась в развернутом боевом порядке и своими гранатами заставили русскую кавалерию воз¬вратиться на то место, откуда пришла».(9) По всей видимости этот эпизод послужил рождению слуха, о том, что Николай I, когда узнал о результатах Альминского дела? приказал лишить всех кавалеристов Лехтенбергского гусарского полка одной шпоры. Документально этот слух не подтвержден. В тот момент, когда Лехтенбергцы построились для возвращения к своим позициям прямо к ним подскакал французский полковник и оказался в окружении русских гусар. Вот как этот момент описал очевидец: «Молодой офицер выскакал к нему первый и сказал: «vos armes, monsieur!» «из какой армии монсеньер?» Но тут явился наш унтер-офицер, который просто схватил за узду полковничью лошадь».(10) В отчаянии от такой оплошности француз, прежде всего воскликнул: «Que diront de moi les journaux!» (Что напишут обо мне в газетах!).(11) Плененного француза сопроводили к князю Меншикову. И снова воспоминания князя Бурятинского: «Вскоре последовали выстрелы, и наш маленький отряд по исполнении порученного ему движения возвратился на позицию. С высоты ставки главнокомандующего все было ясно видно, и конечно наши взоры были устремлены вниз. Вдруг показалось несколько всадников, которые поднимались на гору, прямо по направлению к ставки князя. По приближении их мы увидели офицера в красных панталонах без шапки, сидящего на коне и конвоируемого несколькими гусарами, из которых двое держали его лошадь за узду. Князь Меншиков стоял со всем своим штабом, и всадники подъехали к нему. Князь спросил фамилию пленного офицера, но первые слова его были: «Monsieur le commandant en chef, je dois me plaindre de vos soldats, qui m'ont traite d'une maniere tres rude et m'ont arrache les pans de mon uniforme». «Господин главнокомандующий, накажите своих солдат за грубые манеры, они испортили мою униформу». Действительно полы его мундира были оторваны гусарами, силившимися его удержать. Конечно, на его жалобу не было обращено никакого внимания. Оказалось, что офицер был полковник Французской армии comte de Lagondie, состоявший при главнокомандующем Английскою apмии лорде Раглане (точно так же как при Французском главнокомандующем состоял английский офицер). Он рассказал, что во время вашей рекогносцировки он поскакал по направлению огня и очутился среди всадников, которых по причине своей близорукости он не мог рассмотреть и принял за своих. Наши гусары его схватили. Он был в отчаянии и не мог себе простить, что до ожидаемого сражения попал в плен. Князь Меншиков велел его сейчас же отправить в Севастополь, но находился в затруднении, в какой именно дом или в какое ведомство. Услышав это, так как я занимал, в Севастополе целый дом в котором были прислуга и повар, я предложил на первых порах поместить его у себя. Князь очень был доволен и отправил его с мичманом князем Ухтомским в телеге».(12) Позже французского полковника отправили в глубь России, а затем в Санкт Петербург. Перед депортацией Лагонди во Францию Российский император, пригласил его к себе на беседу. После обоюдных соболезнований по поводу участия двух стран в кровопролитной войне, император перевел беседу на книгу написанную Наполеоном III и изданную в то время в Брюсселе. Царь отметил, что «она очень интересна, поскольку там были описаны детали, о которых он не знал». Далее он добавил, "но мы не учимся у Вас. Все самое важное мы узнаем из английской прессы». Персональная справка: Joseph Guilhen, comte de Lagondie 1809 года рождения. Французский полковник; состоял при штабе английской армии с апреля 1854 года. 19 сентября попал в плен; 4 апреля 1855 года вернулся во Францию. С апреля по август 1855 года находился при генеральном штабе 1 дивизии, 1 армейского корпуса на севере Франции, а с августа 1855 года по январь 1856 года снова находился в Крыму и состоял при штабе.(13) За пленного французского полковника унтер-офицер Николай Зарубин получил от князя Меншикова 150 рублей ассигнациями, и был представлен к знаку военного ордена (14). Но пришедший на гусара солдатский Георгиевский крест за № 99.392 не был вручён. 25 (13) октября Николай Зарубин погиб в Балаклавском сражении во время рукопашного боя за Донскую № 3 батарею с кавалеристами легкой бригады лорда Кардигана.(15) Геннадий  Мешковский Источники: (1) А.Розин Сборник рукописей цесаревичу о Севастопольской обороне. Спб. 1872 г. (2) Сантк Петербургские ведомости № 95 1855 г. (3) Фонд 9196 оп.23 св.4 д.12 л. 74-76 (4) Фонд 9196 ол.243 св.38 (5) газета Русский инвалид № 222 1854 г. (6) Фонд 9196 оп.23 св.4 д.12 л. 74-76 (7) Воспоминания князя Барятинского (1825-1855) Москва 1905 г. (8) А.Розин Сборник рукописей цесаревичу о Севастопольской обороне. Спб. 1872 г. (9) Письма французского офицера к своей семье в период Восточной войны 1853-56 г.г. Париж 1892 (10) газета Санкт Петербургские ведомости № 95 1855 г. (11) «Каталог музея черноморского флота» 1914 г. (12) Воспоминания князя Барятинского (1825-1855) Москва 1905 г. (13) Winfried Baumgart –Английские документы и письма Крымской войны Мюнхен 1994 г. (14) «Каталог музея черноморского флота» 1914 г. (15) Фонд 9196 ол.243 св.38