Та же хуйня сегодня – полночи какого-то черта втыкал, крутился. То голова подушке не подходила, то наоборот. Все блядь несоразмерным казалось – голова, подушка, ночь эта, кровать эта и жизнь, мать ее. Ну как тут спать вообще? Ну что рассказать еще? И ощущение какое-то постороннее, как в полнолуние. Весна за окнами, сквозняк по паркету – сбрось одеяло, возьми сигарету, выбрось с балкона горящую спичку, будто Господь, курящий на небе бросил нам звезды. Когда он там курит падает пепел из рук его к людям. Дым его выпущен в бороду неба, облако вправо, облако влево – экая невидаль, экая небыль. Так засыпаешь под утро неслышно, глядя на красные лампы на вышках, глядя на гребень антенны на крыше. Утром проснешься и нюхом учуешь, что за окном разразилось сегодня. Завтра опять отложили на завтра. Завтрак согреешь, но так и не тронешь. Пачка всю ночь пробыла на балконе, пленка покрылась мельчайшей росою. В небе белесой полоской косою утренний рейс в знаменатель отводит все, что осталось под ним в небосводе. Нацело вряд ли все это разделишь, но попытаться на самом-то деле все же попробовать стоит.
Жизнь не поделишь на всех без остатка – только начнешь посыплются крошки: минус полдня, минус с лишним два года. Пудра друзей разлетится от вздоха – общих не будет. Проходит эпоха общего в жизни – ломай напоследок все фотокарточки на половинки. Справа твоя. Слева, дай присмотреться – тоже твоя, но сейчас не об этом. Сядешь на стул, не касаешься спинки. С краю, как в театре в антракте, в буфете. Хочется выпить, но не с кем сегодня. Хочется есть, но не сладкое что-то. Так и живешь по какой-то привычке – только заснешь и пора на работу. Чуть полюбил – замечаешь во взгляде право на собственность, список претензий. Я сирота, мне положена пенсия – десять подряд по утрате кого-то.

Рискуя надоесть вам, автор считает своим долгом чередовать тематику и не углубляться в меланхолию, а потому часто ругается матом, культивирует любовь и томаты, улыбается хорошим людям, а нехороших иногда пиздит в воспитательных целях.


Послезавтра случается лето, в люк троллейбуса пялится церковь и кондуктор считая билеты, и, сидящий с паршивой оценкой старшеклассник, несутся на встречу зацветающему жасмину, взгляду девочки в гордую спину, обнаженной подкладке жакета, на желтеющей в парке скамейке. Город выглядит полураздето, детвора после школьной линейки не расходится в приступе счастья – у киоска считает копейки, по ладошке их двигая к краю.
До единого каждый здесь знает – что июнь начинается в мае, что смешная собака хромая ждет тебя после школы с котлетой, что варенье хранится в буфете, а конфеты вредны только взрослым, что не мериться силой и ростом разве только слабак не захочет, что игрушки шевелятся ночью, отгоняя все детские страхи, что на хлеб к маслу нужен лишь сахар, а не сыр с колбасой этой мерзкой. Что любая на свете железка для чего-то всегда пригодится, что, как книги читаются лица, а когда ты растешь тебе снится, что летая, земли не касаясь, помогают в полете ресницы.

   Случайностей меандр бесконечен. Над головой, как плотный рой картечи сгорают звезды. Мы же прогораем гораздо раньше – небывало быстро. С тобой мы просто крохотные искры, и кто заметит, если уж на свете одной из них с утра не досчитаться? Стаканчик с отпечатком губ и пальцев: «Остаться некогда™, не проще ли расстаться®?»
    Не улыбайся больше понапрасну. Мгновения любви, что столь прекрасны – прекрасны тем, что коротки и ярки. Вот дом, где в дождь мы прятались под аркой. Вот день, который больше не забуду – тогда мы обсуждали вслух посуду: сервиз на шесть персон довольно милый.
   Вот шрам, что ты когда-то полюбила, вот здесь внизу под толстым слоем ила за левым межреберьем всё хранится. Прошу тебя, не преступай границу. «Клянемся, что друг другу больше сниться мы не посмеем даже в пьяном виде!»
    Прости за то, что так и не обидел – так много проще, извини за пошлость. Уж если вслух, то хорошо и в прошлом; и без обиды в голосе и в лицах; и лучше, если красочно и ярко: «Когда-то здесь был дождь и мы под аркой. А здесь мы чуть не совершили глупость, купив сервиз, как символ близорукой доверчивой любви на перспективу…»
    Встречаешь их, как в книге негативы и смотришь на цвета, что изменились: «Здесь было ярко, здесь было светлее. Ты мне казалась выше и смелее, и я, должно быть, кем-то показался, кто был способен сердце успокоить. Но прошлое оставит нас в покое, не для того ли, чтоб казаться малым?» Так много слов, что кажутся в начале важнейшим из искусств, утонут в прошлом. Так всем нам проще, уж прости за пошлость.

В конце ты вспомнишь её голову в наклоне,
Удары сердца в её шее, ветки клена
И белый шелест алычи в конце апреля,
Когда под сердцем только первая неделя
Всего, что станет вам обузой и упреком.
Не обернись, когда я выйду ненароком,
И, может быть, у нас получится не смазать
Момент, минуту, жизнь и эту тушь под глазом.

При полной луне все тени длинней,
Июнем во тьме так сладко дышать.
Сдавайся же мне при полной луне,
И будем соседям мешать.

В такой тишине смешно не кричать,
В такой темноте глаза не нужны.
Лишь контур бедра и контур плеча,
Затылка, руки и спины.

Не ведая сутр, не зная досад,
Не вправе сказать и смолчать,
Ты выпадешь утром, как в травы роса,
Губами поставив печать.

Я посмотрел на календарь и понял, что куда ни плюнь
Через неделю в городах почти закончится июнь.
Среда – живительный рубеж тех, кто до неба достает,
А вот достать до потолка, увы не может, как ни врет
Себе от том, что есть мотив. И цель ясна, а проку нет.
Умельцы кратких перспектив, приверженцы грядущих лет:
Не хочешь очень, но идешь, и очень хочешь, но стоишь.
Твой годовой круговорот не кабала, а только лишь
Рабочий график и дела, поставленная кем-то цель,
И на какой-то из реклам читаешь: «Оставайся цел,
Наивен, бодр, смел, горяч – все то, что некуда девать.
В наборе редкостных удач ты помещаешься едва.
И кто там после разберет – ты шут, лакей или портной?
Когда за полдень лезет год – июнь уходит за спиной,
Как, вдоволь навалявшись кот, как переспевший сладкий фрукт.
Слегка подкрашенный компот, в который ягодку кладут,
Чтоб приукрасить бытие и успокоить в сердце дрожь.
Мой миокард не так хорош, чтобы теперь любви твоей
В нем не болеть. Прости. Забей…
Умрешь когда-то, как и я – смешная родинка моя
Не перестанет быть твоей.

Здесь глаза застывают найдя свой возможный предел
наблюдатель становится тем на что долго глядел
молоком в белой кружке щербинкой по краю каймы
чьей-то вещью ненужной и лампочкой взятой взаймы
опадающим лесом туманом вдоль русла реки
вдалеке поездами которыми движут гудки
стаей жирных гусей с диким шумом бегущих к воде
в подготовке к отлету на зиму но в правду к еде
пустотой за окном пустотой у окна и внутри
что бы ни было дальше садись замолчи и смотри

Не хочется, знаешь, описывать – странный осадок, о той стороне, где исполнилось, но не случилось. Учась выбирать, выбираешь из списка возможных, затем только тех, что уже невозможно не выбрать. И в силу того, что при доле известной нам злости вполне поддается любое известное дело, не злись никогда – отучись преднамеренно злиться. И если внутри сейчас больше, чем видишь снаружи, плевать я хотел на всё то, что снаружи осталось. Ну что еще дальше? Купи себе новую трубку, и утром успей уставать, чтоб сидеть на работе, потом вырываться из города в свой промежуток, и нехотя ехать обратно, считая минуты. Минуты, секунды, часы – что осталось до срока.

Наверное слово "обязан" полезное слово, но лично во мне оно кончилось раньше всех прочих. Имея свой жизненный план ты навряд ли захочешь подумать о чем-то другом и обязан закончить. Проблема всех планов лишь в том, что один выполняя, ты должен придумать другой, чтобы дальше стараться, но я не хочу – это кончилось, больше не нужно. Поможет не отпуск на месяц – мне хочется выйти, захлопнув со звоном стекла эту дверь за собою. Вернуться на ринг, чтобы выбить дурацкие мысли, купить мотоцикл, чтоб ветром развеять остаток. Уехать из города ночью и не возвращаться. И не возвращаться в себя до какого-то срока.

По осени считают свои сны,
Цветы, подушки, мятую постель.
Тебе там хорошо? Тебе там с ним.
Надеюсь хорошо, но вместе с тем…
Мне кажется, сомнения мои
Не вызваны ни ревностью, ни злом.
Скорее, это то, что за двоих
Несет один, и пусть бы повезло.
Мне кажется, что тоненькая нить
Способна крепче крепкого связать.
И если что-то стоит объяснить,
То ничего не надо объяснять.




З.Ы. настоящим считаю нужным уведомить, что этот блог переходит в режим standby
основная тскэээть бурная деятельность давно ведется здесь и здесь но автор будучи верен этому месту пытается находить время и на него, хоть чем дальше, тем реже выходит

теперь уже не выходит вовсе, однако его, как место, где впервые был выложен собственный стишок и случилось много замечательных вещей, повстречалась масса прекрасных людей, вовсе не хочется закрывать и потому, он пока просто будет жить тут чтоб никому не мешать

желаю здравствовать, дорогие друзья!