ИОСИФ БРОДСКИЙ
(Из Марциала) 

Нынче ветрено и волны с перехлестом. 
Скоро осень, все изменится в округе. 
Смена красок этих трогательней, Постум, 
чем наряда перемена у подруги.

Дева тешит до известного предела - 
дальше локтя не пойдешь или колена. 
Сколь же радостней прекрасное вне тела: 
ни объятье невозможно, ни измена!

Посылаю тебе, Постум, эти книги. 
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко? 
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги? 
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник. 
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. 
Вместо слабых мира этого и сильных - 
лишь согласное гуденье насекомых.

Пусть и вправду, Постум, курица не птица, 
но с куриными мозгами хватишь горя. 
Если выпало в Империи родиться, 
лучше жить в глухой провинции, у моря.

И от Цезаря подальше, и от вьюги. 
Лебезить не нужно, трусить, торопиться. 
Говоришь, что все наместники - ворюги? 
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

Вот и прожили мы больше половины. 
Как сказал мне старый раб перед таверной: 
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины". 
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом. 
Или сливами. Расскажешь мне известья. 
Постелю тебе в саду под чистым небом 
и скажу, как называются созвездья.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье, 
долг свой давний вычитанию заплатит. 
Забери из-под подушки сбереженья, 
там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле 
в дом гетер под городскую нашу стену. 
Дай им цену, за которую любили, 
чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень лавра, доходящая до дрожи. 
Понт шумит за темной изгородью пиний. 
Стул покинутый, оставленное ложе. 
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.

Баллада
     
     Жил-был король, жил-был король, 
     он храбрый был, как лев, 
     жил-был король, жил-был король, 
     король без королев. 
     Он, кроме хлеба, ничего 
     не ел, не пил вина, 
     одна отрада у него 
     была: война, война. 
     
     И день и ночь в седле, в седле, 
     и день и ночь с мечом 
     он мчался, мчался по земле, 
     и кровь лилась ручьем 
     за ним, за ним, а впереди 
     рассветный ореол, 
     и на закованной груди 
     во мгле мерцал орел. 
     
     Летели дни, неслись года, 
     он не смыкал очей, 
     о, что гнало его туда, 
     где вечный лязг мечей, 
     о, что гнало его в поход, 
     вперед, как лошадь - плеть, 
     о, что гнало его вперед 
     искать огонь и смерть. 
     И сеять гибель каждый раз, 
     топтать чужой посев... 
     
     То было что-то выше нас, 
     то было выше всех. 
     
     Ответь, ответь, найди ответ, 
     тотчас его забудь, 
     ответь, ответь, найди ответ, 
     но сам таким не будь. 
     Он пред врагами честь свою 
     и шпагу не сложил, 
     он жизнь свою прожил в бою, 
     он жизнь свою прожил! 
     
     Гони, гони, гони коней, 
     богатство, смерть и власть, 
     но что на свете есть сильней, 
     но что сильней, чем страсть. 
     Враги поймут, глупцы простят, 
     а кто заучит роль, 
     тот страстотерпец, тот солдат, 
     солдат, мертвец, король. 
     
     Простись, простись, простимся с ним, 
     простимся, чья вина, 
     что тишь да гладь нужна одним, 
     другим нужна война, 
     и дробь копыт, и жизни дробь, 
     походные костры. 
     Одним - удар земли о гроб, 
     другим - кларнет зари. 

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья.
Только в уборную -- и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Создатели и участники видео "Бродский": Сергей Попович (музыкальная аранжировка, исполнение, запись и сведение); Игорь Шипицын (режиссура, съемка, монтаж); Светлана Шипицына (режиссура); Егор Комаров (монтаж); Andrey Shmisheshmovskiy (образ Иисуса/Высоцкого); Iskander Khalikov (образ "человека с флагом")