«Бумага и чернила станут отныне моим утешением. Буду записывать свои мысли. Есликто найдет в них нужное для себя слово, пусть перепишет  или запомнит. Окажутся ненужными  мои слова людям – останутся  при мне.

И нет у меня теперь иных забот.»

Абай Кунанбаев, «Простое слово»

 «Абай» закрывают. До полудня 16 мая лагерь на Чистых Прудах, который я не могу уверенно назвать лагерем оппозиции, должен быть очищен.

Какая-то чиновничья тупость во всем. Про  то, что нужен диалог с инакомыслящими, про это, видимо, уже можно в  принципе забыть. Это, похоже, совсем невозможно. Ну да ладно, это все уже поняли. Но можно же включить думательную машину хотя бы на первой передаче: протестным массам нужен выход энергии. Это же примитивный механизм социального управления. Не ради диалога, его уже окончательно вычеркнули в начале абзаца — ради спокойствия самой власти – не закрывать плотно крышкой кипящую кастрюльку, оставить щель. Чтобы пар выходил.

Нет, нет  и нет.

Я там  был, разумеется. Сходил в «Ролан»  на «Белого Тигра» и перешел трамвайные пути – посмотреть. Собрание не в  моем вкусе. Старею, наверное. Слишком  тусовочно, слишком молодо-зелено, слишком восторженно. И собрание это на Чистых прудах, конечно, не про то, как нам переобустроить Россию.

Но, право  же, как невинно! Как экзальтированно, наивно и безопасно! «Зарница», пикник, КСП (прости, революция, за низкий штиль). Разновозрастные дети растеряли все свои настоящие праздники – и вот негаданно обрели: в центре столицы, лишенной гайд-парков как класса, возник он, стихийный, собрал улыбчивые лица. Кому помешал? Чем?!

Шумят, понимаешь, ночью? Да нет, я свидетель – все тихо. Кто их там слышит, из-за своих тройных стеклопакетов, которые никто никогда не открывает, потому что в самом дорогом центре одного из самых дорогих городов температурный баланс в квартирах поддерживают сплит-системы?.. Мусорят? Тоже неправда. Газон вытоптали на 20 миллионов рублей? Знаю я эти газоны, а особенно муниципальные расценки на них. Как раз соседи на тещиной даче: жена отвечает в управе за благоустройство, а муж командует отдельной коммерческой ротой таджиков. Завидная даже для нефтяников рентабельность у газонной травы.

«Абай», конечно, закроют. Но если бы не закрыли, что бы было? Да ничего. Гуляла бы тихонечко  молодежь, в активе которой законченные  и незаконченные высшие. Поругивала бы власть, играла бы в «мафию». Спорили бы друг с другом о судьбах мира азартные пенсионеры, как когда-то в начале 90-х на «Пушке» и лавочках Тверского бульвара, перемежая диспуты о партиях с партиями в шахматы.

Но закроют, ибо не могут иначе.

И что  тогда? Девочки в белых юбках и мальчики в белых футболках, которым не дали доиграть в бадминтон, обидятся, озлобятся надолго, а может, и навсегда. Бритоголовым нацболам, завязавшим белые ленты вместе с красными в причудливые банты, с энтузиазмом пока еще несущим охранную вахту на мизерном пятачке у Абая, ничего другого не останется, кроме как разворачивать повествование прилепинского романа к его апокалиптическому концу — читайте, кто еще не прочитал. Сегодня в двенадцать ноль-ноль по Москве будущая энциклопедия истории России может получить новую Веру Фигнер и Сашу Ульянова. Отчего же будем тогда удивляться новым бомбистам? Сами, сами их порождаем, выковываем, пестуем – нет, не Госдеп.

Свежи мои впечатления от экскурсии в Шлиссельбургскую тюрьму. Двадцать лет одиночки не сломили дух выпускницы Казанского института благородных девиц. Яблоня на месте расстрела старшего Ульянова-брата до сих пор плодоносит.

Эх, горьки эти яблочки.

Прикроют эту спонтанную агору, непризнанный, и по сути – не нуждающийся  в признании ареопаг. Ареопаг, который, в отличие от афинского, не успел  услышать своего апостола Павла. Нам, верящим в свое апостольское наследство, сказано не видеть в белоленточных «пылких юношах с неостывшим сердцем» (Абай Кунанбаев) своей целевой аудитории. Может, оно и не без основания, из опасения двухтысячелетнего дежавю, — как неприятно слышать снова и снова «послушаем тебя в другое время»… Но апостол Павел — он-то хоть попытался…

Я знаю точно, что мы могли бы сделать. Но уже никогда не сделаем. Потому что  в очередной раз опоздали. Оставаясь беспристрастными к движениями, фракциям и партстроительству – устроить на площади у Абая короткий молебен. Надо-то всего пару икон и пару священников. Или митрополитов. Молебен – не о том, чтобы кого-то прогнать, или наоборот, кого-то призвать (уж не знаю, что хуже). Просто – о Родине. О нас с вами. О «властех и воинсте ея» — пусть каждый сам понимает, как может, пусть каждый сам вкладывает в эти молитвы свои собственные смыслы. Молебен о том, чтобы все было хорошо. Чтобы никому не разбили башку, ни омоновцу, ни демонстранту. Чтобы волк поживал вместе с агнцем, а козленок лежал вместе с барсом. Чтобы теленок и молодой лев, а особенно вол – все были заодно.

И сугубо — о том, чтобы Малое Дитя их водило.

Это была цитата из Исайи. Кажется. Или из Абая?

• Об авторе
  • 
  • Биография: В 1994 г. закончил Российскую Экономическую Академию им. Плеханова по специальности "экономист-математик" и затем работал в различных компаниях специалистом по бюджетированию, бизнес-планированию и финансовому анализу. Учился в ПСТГУ и Коломенской семинарии. В 2000 г. принял священный сан и с тех пор служит в различных храмах Подмосковья.