хочу сюди!
 

Ксения

39 років, терези, познайомиться з хлопцем у віці 37-43 років

Замітки з міткою «вірші»

De La Luna




Сидеть у реки, когда тает по каплям заката вино.
Прижаться спиной к граниту — оковам её серебра,
Глядеть в огоньки, на россыпь вечернюю звёзд,
И ждать когда свой рассвет начинает диво-луна.

Глаза призакрыв, бродить по дорогам звёзд,
Сползая за млечный путь на утлом моём челноке.
Давай мой челнок, плыви, злое время поправ...
И плыла Земля меж звёзд, со мною в тихой тоске.

Луна незаметно мой осветила скромный чертог,
И старую реку, бродя по волнам разливным серебром.
И я не отвечу, на странный далёкий вопрос, —
Куда вам идти? — Или плыть, от себя и к себе напролом...

                ~ @& ~

Para Anastasia, por su cumpleanos... con la luna.

And then Ja enters...




Тиша, джа...
По чорно-білим клавішам
Мчить скорим поїздом
Життя
Остання межа...
Хвилини, години — невчасно  втрачені...
І ні що не має значення.
Пасха. Все оплачено.
Три на двадцять чотири години поспіль...
Сижу в якісь печері,
Поруч лине час та води Дніпро. —
Чекаю...
Бурхливі води, перетворюються в вино...
Три, два, раз. — Джа —
Все вже було... і давно.
Тому, навіть зараз,
Повтор з минулого,
Де все вже було означене
Колись... дівча і хлопча...
Будьмо...
І вас зі святом!
А далі вступає Джа...

[ Читати далі... ]

Крым, море, восход...



Камни холодные, мрачные без живительных вод,
Море слепая сила, когда в его глади смятение.
Пой, птица певчая, тихо пой, и солнце взойдёт,
Сметая уползающие прочь пугливые ночные тени…
В тихом лесу, далёко от моря качаются сосны,
Словно упругие мачты своими скрипя стволами…
Горы коварны, и под шагами их камни пугливы,
Крепкие ноги воздушной походкой к морю летят,
Тропка сбегает назад и теряется в разнотравье…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть так… сзади синева, и осыпи шумят в оврагах…
Высоко на холмах, коснулось соцветий трав
Солнце первым лучом, и те ароматом на ветру
Клонятся… купаются в медовых росах по утру…
Расправляя свои к небу пряные листья-руки-травы.
Хорошо на шелковой траве сидеть и глядеть,
Наблюдая восход, вдыхая красоту одними глазами.
А ветер треплет волосы твои и мои, утром свежо,
И с ветерком зябь, прокатит по встревоженной коже…
Ты, как трепетная лань… но оставим это «пока»
И возможно уже на века, а сейчас судьба легка…
И твой беззаботный, счастливый и сладкий смех
Разносит и повторяет горное эхо и гасят ветра,
А за ними смыкают время в едином порыве века...
Ты всегда хранила в своей груди яркое,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Горячее пламя…
Холодный ветерок, колышет пух на груди,
Птицы головы в тепло перьев своих вжали…
И ждут… ни звука – тихо, и настороженно…
Светает, всё что было уже давно у нас позади,
Только волны гальку у брега с шумом гоняют.
Камни холодные, мрачные без живительных вод,
Море слепая сила, когда в его глади смятение.
Пой, птица певчая, тихо пой, и солнце взойдёт,
Сметая уползающие прочь пугливые ночные тени…

p.s. * — на иллюстрации работа (Жан Жиро) Мёбиуса.

Время огня




"Следи за собой, будь осторожней. - Завтра..."
Виктор Цой



Не развеять себя по ветру до тишины,
Не рассеять на камни, болота, –
Зёрна все.
Сколько важных вас будет на каждый час,
Где задастся вопросом каждый, -
Кто он мне?

Свобода – звенеть на ветру,
Свобода – молчать в тишине,
Свобода – слушать твой пульс,
Задыхаясь в твоём огне…

Все слова вокруг «нью»-модернизм,
Но не спать духом даже во сне,
И в этом крест.
Перецелованных до меня,
Щадить, не даруя им боль,
В этой бойне небес.

Свобода – спотыкаться и вставать,
Свобода – принимать и отпускать,
Свобода – обрести дорогу к себе,
Идти до края и глаз не опускать…

С колчана не стрелять все стрелы,
На неважные цели-мишени в раз…
И я… лечу...
Не раствориться шагом с толпою,
Зреть каждого лик, а не локоть и спину, -
Я так хочу.

Свобода – не примерять кандалы,
Свобода – не брать в руки кнута,
Свобода – не неволить иного,
И в чаду лжи душой не устать…

Распахнуть окно с утра, да пошире,
И впустить прохладу из сада… любо, –
На иное, не променять.
Корни любят почву и влагу,
Листья - светлое солнце, но сейчас…
Время огня…
Сейчас время огня…

Свобода времени огня -
Ложе развёрстых небес.
Свобода – «стяжать делами дух»,
И в этом каждого крест.

- Как говаривал Сергий Радонежский,
Муж веры и подвижник во Христе. –
К каждому аккорду и каждой струне.
Будь взрослее ты и осторожней,
И всегда внимателен к любому, -
«Воньмем, братья и сёстры. – Воньмем»!

Свобода – не бороться за правду твою,
Если эта правда, боль или ложь…
Свобода – любить тебя даже такой,
К сынам своим нерадивой...
И этим спасти и не растерять…
В том числе и любовь мою. –
Родина моя, во времена огня…
Что же безгласная приспана ты?
Дом в огне, так чего же ты ждёшь?
Или смирилась ты к времени...
С этой опасной мыслью, -
Неоднократно уж было здесь всё,
И все образа твои в ризах...


Написано, после медитации в 2008 году.
p/s: Прошло время... на снимке 2023 год.

[ Читать дальше... ]

Angelorum

  
    "...Если только можно, Авва Отче,
       Чашу эту мимо пронеси."
       Борис Пастернак "Гамлет".

  (часть 1-я)

Ангелы. Трое уже протрубили,
И никто не смотрел, на то, что весна…
Мы не слышали, мы любили.
Плакала свечка в храме, за всех, одна.

Шумно. Мир вращает огни суеты,
И среди артналёта и боли,
Мне как чуда, хочется... тишины.
Детства и взрослых тёплой заботы.

Ангелы. Тише, это не мы... здесь,
Наш удел в этом краю беспечен,
За кого распят был Христос,
Если иконы по сей день не-мы-е?

Странно. Эти раны удел иных,
Но пекут в груди моей эти раны,
И моё за них сердце болит. Хочется
Глаза закрыть и забыться обманом.

Соли. На щеках детей ручьями
Англел утрёт им крепким сном...
Господи, Авва Отче, так много боли,
Что ты оставил для всех нас на потом?

А потом, ещё и ещё…

  *  *  *

[ Читать дальше... ]

Я верю в тебя




Я ВЕРЮ В ТЕБЯ

            "Мне нужно, чтобы кто-нибудь молился..."
              Булат Окуджава


Люби меня так, чтобы я выучил твой родной язык.
Люби меня так, чтобы я позабыл про ворох обид.
Люби меня так, чтобы я хотел за тебя воевать.
Люби меня так, чтобы я хотел на войне выживать.
Полюби меня так... просто... люби меня!

Думай обо мне, когда уже в меня не верит никто.
Думай обо мне, когда всё что осталось, это бордо.
Думай обо мне, так чтобы слышал молитву бог,
Думай обо мне, чтобы я чувствовал твой огонёк.
Думай обо мне так… просто думай обо мне!

Верь в меня, когда люди живут посреди мира неверия.
Верь в меня, когда стены вокруг лиц из лицемерия.
Верь в меня, когда больше ничто не может спасти.
Верь в меня, и тогда не страшны наветы на этом пути.
Верь в меня так… просто верь в меня!

Если есть ты, то я спокойный и мирный научусь воевать.
Если есть ты, то посреди огня и льда научусь выживать.
Если есть ты, то нет непокорённых глубин ада и рая высот.
Если есть ты, то в серости стен обрету солнечный эпизод.
Если есть ты… просто, если есть ты!

Я верю, что если живой, то ты в этом мире сила моя.
Я верю, что если спас бог, то ты его сильно просила.
Я верю, что если нужен, то путь свой сполна исполню.
Я верю, что если ждут, то спасут уже тем, что помнят.
Я верю в тебя, мой друг… просто знай, — я верю в тебя!

               ~+~

Война! Ты так устал от дел, что завершил в раз все дела?
И до тебя больше нет дела другим... Так, для чего это нужно?
Смерть! Эта леди и так сломает твоё здоровье ко сроку,
Но ты позвал и она пришла. — Для чего тебе это нужно?
Разрушения, страданья и горе ты принёс на порог... ты, хотел?! —
Для чего, почему и зачем? Человек?! — Для чего это нужно?
Для чего я так глуп, коль крылатые отступили все, что ещё верю в тебя?
(Остановись, подумай и сразу не отвечай...) —
Скажи, человек, почему я ещё верю в тебя?

© 2024

               ~+~

РЕНГА ТИШИНЫ

Я город, ушедший во тьму, где разносятся шорох и шёпот.
Я смерть, что взлетает ракетною стаей и рыщет под топот и хохот.
Я голод, глазниц фонарей от машин на ночной магистрали.
Я поле, под звёздной холодной небес пекторалью.
Я пуля, что тихо и зло просвистит у виска и проносится мимо.
Я голос… ребёнка в безлюдно-бездонной воронке от взрыва.
Я горло, с которого тихо лакают собаки в окопах пустынных.
Я колос… пшеничный, замёрзший в степи, где засеяли чёрные мины.
Я капля, последняя капля тепла, что из раны бездонной сочится…
Я иней, покрывший дыханье, железо ствола и уставшие крепкие лица.
Я совесть, что людям не спрятать в карманы,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . как прячут замёрзшие руки,
Мне больно, и судьбы слепые покинули зал,
Я взял карандаш и блокнотик, и молча рисую – рисую – рисую…
А линии — крючья и сети, ежи и гадюки.
Я мина, бездушная мина в глазницах войны ледяным состраданьем.
Я миг, что продлится как вздох… и быть может,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . оставь всё, не мучай себя и бумагу,
Но сердце подняло глаза и сцепив молча зубы, стучит вам…
— Как слепы, как низко вы пали, какие продажные… «слухи ли?» …
И фальш ваши гимны, медали и чёрного воинства стяги…
Я жизнь, что здесь и сейчас, — слышишь, здесь и сейчас дорога…
Я дорога, которой обозы позора идут разводя как мосты берега.
Я холод, несущийся холод из пасти горячечного пулемёта.
Я пуля, бездушный посланец, что болью опустошит чей-то дом,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . где кипела и жизнь и работа.
Я дом, не жилой, продуваемый ветром, слепой и заброшенный богом.
Я ветер, что треплет полотнище вольного стяга
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . взметнувшегося к облакам.
Я книга, и строфы на незнакомом вам языке, которую вы не читали.
Я крохи, что бросите голубям, но в землю засеете зёрна из стали.
Я звезда, что взорвала своё нутро, чтобы голос свой донести к небесам,
Я небеса, в которые быстро не поднимаются даже самые смелые звёзды.
Я тишина, среди артналёта и грохота, которой ждут исключительно все.
Я непреклонность и воля, что на смерть стоит на ничейной ещё полосе.
Я взвесь и осадок, что будоражит тебя, лишь потому что я есть, — а я здесь.
Я крохи, что людям не спрятать в карманы,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . как прячут замешкав их всуе,
Мне больно, и судьбы слепые покинули зал, я ж так мал…
Я взял карандаш и блокнотик, и молча рисую – рисую – рисую…

© 2023

[ Читать дальше... ]

Жоржинонька

не плач жоржинонько

осінь буде

тумани затишні

вийдуть в люди

останні яблучка

натрусять зливи

не плач жоржинонько

все буде диво



«Сіркова фанаберія»

Прийшов Сірко вухатий
Брехеньку наскавчати
Звірячому цареві,
На той час було – Леву!
«Чого тобі, Скавчало,
У мене часу мало!»
Кавкнув Сірко фальцетом: –
«Я хочу буть поетом!
Скавчати, цар, про тебе,
Якщо буде потреба …
Та бачу - ви не в темі,
Незрілі для поеми.
Поки не ймете тями,
То поживу із вами.
Барліг ваш та наїдки
Мені - наче знахідка!»
Тож слухав Лев скигління
Щось більше з півгодини,
А потім з’їв Сірка -
Бо доленька гірка!
—*—*—*—*—*—
Читач, конклюзія буденна:
Обачним будь, поводься чемно.
Своїм уставом не хвались,
В чужу парафію не прись!

Ще на баштанах пахли літом дині...

Ще на баштанах пахли літом дині

І в небо розбігались вітряки,

А теє небо, небо ясно-синє

Ковтало світ. І відстань. І думки.

Цвіли жоржини. Дотлівали маки.

Гримів на всю оркестр цвіркунів.

А осінь подавала тихо знаки.

Мовляв, пора. Для туги і для снів.



Таких як Ви

Таких як Ви не кожному знайти.

Такі як Ви – ковток води у спеку.

В таких очах приховані світи

Такі як Ви – воістину далекі.

Таким як Ви і янголи сім’я,

Такі як Ви із небом неділимі.

Таким як Ви підвладний навіть я.

Таким як я підвладна тільки рима.