Мартин Брест

Четверг, раннее солнечное  утро,  приемная президента Украины. Невзирая на ампирную лепнину, вычурные стулья и общую пафосность помещения – за столом сидит Верочка и красит ногти. Верочка сегодня в ослепительно-белой блузке и узкой черной юбке. Она увлеченно рассматривает получающийся результат, иногда осторожно дует, отпивает из чашки латте, улыбается и что-то бормочет себе под нос.

Распахивается входная дверь, и в приемную входят эмалированное ведро и швабра, и уже за ними – баба Люба. Баба Люба мило улыбается, легко удерживая пятнадцатилитровую емкость, полную чистой воды.

Баба Люба: Ой, здрастуй, доню. А шо ти так рано? Чи оці іроди тебе тепер на работу зтемна гоняють?

Верочка (улыбается): Доброе утро, бабЛюба. Нет, я просто Пашку в школу завезла, да вот и приехала, получается, быстро.

Баба Люба: А шо твій… (выражает мимикой что-то очень приятное, но редкое)… знов на ротації?

Верочка (мечтательно подымает глаза): Ну да. Ругается страшно, говорит – позавчера у него квадрокоптер сбили. Странно, баба Люба, да? Он – ругается, а я – скучаю… Они сейчас под Авдеевкой, аккурат напротив развязки. Донецк, говорит, неплохо видно.

Баба Люба (ставит ведро у дверей, присаживается на стул и подпирает рукой щеку): Ох, Донецьк… Я ото коли зовсім молода була – то приїхала з моїй Дружковки до Донецька. Обласний центр, та ти шо! Рози, Кальміус, Щєрбакова. В Донецький політєх поступала… Не пройшла. Нас тада двоє на одне місце прєтєндувало, я і Сівоха.

Верочка (заинтересованно): И шо?

Баба Люба: Ну рєзультат ти знаєш, ага… А шо ти напєвала, коли я зашла?

Верочка (снова наклоняется над ногтем): Не напевала. Скорее декламировала. Вот послушайте…

«Пой, о, богиня, про торс Вольдемара, Александрова сына,

И голову, что над торсом, несущую беды без счета,

Ибо он в жопу (под торсом) низринул надежду

Многих и многих людей, что, любя телевизор,

Выбрали лидером нации – Голобородько…»

Баба Люба (с восхищением): Жадан?

Верочка (скромно): Гомер.

Снова распахивается- дверь, и в приемную порывисто  входит президент нашей прекрасной страны. Он уже заранее обворожительно улыбается, на ходу стаскивая пальто, пиджак и, по привычке, рубашку. На втором шаге его энергичная нога попадает аккурат в полное ведро, слышен грохот, звон, лязг и испуганный вскрик.

Владимир (отскакивая и пытаясь отряхнуть мокрую ногу): ААААА! Господи, што это, што это?!

Верочка (в сторону): Если на сцену выходит главный герой этого водевиля – то он просто обязан во что-то вступить… (громко) Владимир Александрович, успокойтесь! Я говорю – пожалуйста, успокойтесь! Успокойтесь! СТОЙ БЛЯТЬ СПОКОЙНО!

Вольдемар (замирает, с брезгливостью глядя мокрую штанину): Да стою, стою, чего вы орете…

Верочка (слегка улыбаясь): Стойте спокойно… и постарайтесь не двигаться, и не трогать себя руками (поворачиваться к бабе Любе) Баб Люба, у вас антидот с собой?

Владимир: Вы так говорите, как будто я себя постоянно трогаю… КАКОЙ АНТИДОТ? О ГОСПОДИ! ЧТО БЫЛО В ВЕДРЕ?

Баба Люба (делает вид, что роется по карманам): Антідот, антідот… десь була послєдня пачка, для себе залишала…

Владимир (с ужасом глядя на полную туфлю воды): Верочка. Что. Это. Было. Только говорите быстрее, у меня, по моему, сейчас будет сердечный приступ.

Верочка (задумчиво): Нет, приступов от этой хрени не бывает, тут скорее другое действие… Это вакцина, Владимир Александрович. Новая, украинская. Экспериментальный образец, так сказать!

Владимир (бледнея на глазах): Откуда она у вас?

Баба Люба (перебивает): Отой хєр, шо спіздив бабкі з передвиборчій компанії Мері Попінс – зварив її в своєму ресторані. Та привіз нам у Адімінстрацію Президента цілу бочку, нахєр воно нам ті двісті лістрів, там на дворі зара охорона розгружає.

Владимир (слабым голосом): А в ведре она откуда?

Баба Люба: Ну так а я йду, бачу – стоїть! Дай, думаю, наберу собі чуть-чуть, най буде. А тут ви, зі своєй шаловлівой ногой…

Владимир: А… А как она называется, эта вакцина? Уних у всех же названия есть? А… Астразенека, Ковишит, Прфайзер…

Баба Люба: Вєлюр.

Владимир: Бляаааааа…

Верочка (внимательно смотря на Владимира): Вам… Вам не кажется, что все это уже даже не смешно, а как-то сюрреалистично? Ведро, бочка с вакциной из «Велюра»… Степанов, сам написавший график прививок, где первым этапом идут медики и военные – и сам же его нарушивший, тут же привившись. Он кто, медик или военный? А Ляшко? А вы?

Владимир: Да! Кстати да! Я вообще не понимаю, зачем меня прививали, у меня ж был ковид! Я в ноябре в Феофании переболел!

Верочка: Владимир Александрович, полтора недели шпилить в «плейстейшн» с Ермаком – это не «переболел». Это больше похоже на отпуск, который мы себе устраиваете регулярно раз в месяц.

Владимир (смотрит на ногу): Значит… это неправда, да? Ну про вакцину из ресторана, антидот, про… ну вот это вот все?

Верочка: Неправда. Даже больше скажу – это чертов бред. Но бред с таким завидным постоянством происходит в вашем правительстве, что вы даже сами уже готовы поверить, что уборщица Администрации Президента может носить вакцину в эмалированном ведре утром в четверг. И самое забавное – что окружающие вас крупные специалисты и профессионалы, поработав с вами почти два года – тоже привыкают к бреду.

Владимир (успокаиваясь): Дайте хоть тряпку ногу вытереть, ну я не знаю… Ну ладно – я, я человек творческий, впечатлительный, доверчивый. Но аппарат-то я себе подобрал толковый! Одно РНБО чего стоит! Уж оно точно на этот бред с ведром вакцины не купится!

Верочка (с великолепным равнодушием дует на ноготь): Баба Люба?

Баба Люба (поднимается, пересекает коридор и распахивает дверь с надписью «РНБО»): Молоді люди… бажаю, бажаю і вам!.. Є нова вакцина, свіжайша, тока-тока прєзідєнта прівілі, щє оно в відрі його ДНК плаває… хто буде? Тіхо, тіхо! Та нє крічіть, в очєрєдь ставайте, в очєрєдь!…

Верочка (глядя на потерявшего дар речи Владимира): Видите? А Степанов жалуется на антивакцинаторов. Тут не в том проблема. Проблема – что у моего… что у наших опять квадрика нет, сбили. И что против ковида в мире вакцина уже есть, а вот против тупости, лицемерия и вопиющего непрофессионализма – по-прежнему нет. Парадокс, да?

Владимир (привычно впав в ступор от сложных для понимания вещей): Иииии?

Верочка (вытягивает руку, любуясь ногтями, и ослепительно улыбается): И поэтому есть я. Кофе?

Мартин Брест

Четверг, Офис президента, вечер. В приемной на четвертом этаже сидят и тихо беседуют секретарь президента Верочка и уборщица Администрации президента баба Люба. Пахнет кофе, сигаретным дымом и усталостью.

Верочка одета в футболку и джинсы, волосы распущены, красный лак задает тон настроению. Баба Люба привычно кутается в дизайнерский спортивный костюм Андрея Богдана, замызганный и немного пахнущий хлоркой.

Распахивается дверь из кабинета, и выглядывает президент Украины. Владимир, в костюме и белой рубашке, выглядит невыспавшимся и даже недовольным. При этом он почему-то прячет за спиной правую руку.

Владимир (нервно): Верочка, тут такое дело… У вас есть хорошие ножницы?
Верочка (откладывает сигарету): Ээээ… ну обычные есть, Владимир Александрович, канцелярские. А что случилось?
Владимир (в сторону): Не, обычные не берут, я уже пробовал… (Верочке) Ну найдите где-нибудь что-то поострее, а?
Верочка: Да что случилось-то?
Владимир (как всегда быстро теряет самообладание): Да не ваше дело! Нужно… нужно срочно кое-что отрезать! Только побыстрее! (начинает приплясывать) Побыстрее, больно же, я уже четыре дня терплю…

Верочка резко поднимается, баба Люба торопливо допивает кофе, стукает чашкой о столешницу и начинает обходить Владимира по дуге. Владимир пятится, в глазах его зажигается первобытный ужас.

Владимир (взвизгивает): Не… не подходите!
Верочка (медленно наступая): Спокойно, спокойно, Владимир Александрович… спокойно… Что случилось? Где болит? Кто и что вам сделал четыре дня назад!
Баба Люба: Стій спокійно, зара розберемость. Доця, я дзвоню дохтору?
Верочка: Спокойно… я – не Шкарлет, я сама справлюсь… Баба Люба, обходите его и отжимайте в кабинет…
Владимир: Назад! Назад, я сказал! Охрана! Ох… не надо охрану! Ыыыыыы… что же делать…
Верочка: Владимир Александрович, да что случилось-то?
Владимир: Ну… ну… Ну ладно, вот! Только аккуратно, больно очень!

Владимир резко вытягивает вперед правую руку и поддергивает рукав пиджака. Верочка и баба Люба склоняются и с ужасом видят, что на запястье президента туго затянут браслет с надписью «Dubai Hilton 5* Resort and Spa». Пластиковая розовая ленточка настолько сильно пережимает руку, что ледяная кисть посинела и едва шевелится. Верочка тут же хватает Владимира и силой усаживает в свое кресло, баба Люба срывает штору и застилает стол, потом неожиданно резво подскакивает к двери в коридор и запирает ее на замок. Владимир судорожно пытается выдернуть руку, его лицо бледнеет, на нем выступают крупные дрожащие капли пота. В дверь начинают громко стучать.

Верочка (решительно): Баба Люба, держите его. Дергается, блин, хоть бы не отрезать чего. Лишнего.
Баба Люба (хватает Владимира за руку и прижимает к столу): Дєржу! Анестезія?
Верочка (с громким щелчком раскрывая Spyderco Paramilitary): Без!
Владимир: Нет! С анестезией! С анестезией, пожалуйста! Господисвятыйпомилуйменягрешногоспасиисохрани…
Верочка (напряженно): Держишь?
Баба Люба (азартно): Дєржу!
Владимир: … дасвятитсяимятвоедаприйдетцарствиетвое…
Верочка (хищно прицеливается): Режу!
Баба Люба (кровожадно): Хуярь!
Владимир: ААААААА!!!

Верочка резким взмахом рассекает браслет, не оставив на коже даже царапины. Владимир падает в обморок. Баба Люба довольно улыбается, отпускает руку и тут же лезет в сейф. Стук в дверь становится все настойчивее, в нем проскальзывают истеричные перкуссии.

Верочка (обеспокоенно): Владимир Александрович?
Баба Люба (вытаскивая початую бутылку вискаря): Шо он там? Невже крякнув?
Верочка (легонько похлопывая Владимира по щекам): О Господи, надеюсь, что нет… Владимир Александровиииич! Очнитесь!
Баба Люба (с независимым видом наливает полный коньячный бокал вискаря и тут же опрокидывает его в себя): Ааакккххххх, крєпка савецка власть… Оце нормальна дєзінцєкция… Вера, доця, буді його, бо на тєбя повісять!
Верочка (изящно нагибается к Владимиру): Владимир… БИС!
Владимир (резко открывате глаза): А? Наш выход!!!
Верочка: Фуууууух… (с облегчением) Баба Люба, дайте бутылку! (делает глубокий глоток).
Владимир (очумело шевелит пальцами потихоньку приобретающей нормальный цвет руки): О Господи, что это было? Что случилось?
Баба Люба: Все в порядку, ваша велічність! За час вашої відсутності нічого страшного не трапилось. Люди живуть, Шарій виє, вакцина буде у суботу.
Владимир (слабым голосом): Ва-ва-вакцина? Ну наконец-то… Какая?
Баба Люба (равнодушно): Астрезенека-Оксфорд. Зістрічать будете?
Владимир (прислушиваясь к нарастающему грохоту): Ну да… А хто это там так в двери ломится?
Верочка (пожимает плечами): Сейчас узнаем. Баба Люба?
Баба Люба: Хуярь! (становися за дверью, медленно наматывая штору на руку).
Владимир: А может, не надо…

Верочка резко распахивает дверь, и в комнату, тяжело дыша, с разбегу влетает потный и красный министр охороны та обороны здоровья Максим Степанов. Он останавливается посередине приемной и, пытаясь отдышаться, обводит глазами присутствующих.

Максим: Уффф… Ооооох… Уууууу…
Владимир (нервно растирая запястье): Максим Владимирович? А что это вы такой захэканый и воете, как Шкарлет на интернет? Шото случилось?
Максим (пытается успокоить дыхание): Я это… бежал… потом стучал… уфффф… щас… дайте минуту…
Баба Люба (распускает штору): Тю. А так всьо цікаво починалось… Доню, там ще віскарь зостався?
Владимир: Да что случилось, Максим? Ты чего так бежал-то?
Максим: Чтоб… уфффф… чтоб первым сообщить…
Владимир: Шо именно? Шо мы стали чемпионами мира по борьбе с вакцинацией?
Максим: Астра… Астразенека будет в субботу… Вакцина… уффф… встречать будете?
Верочка: Где-то я это уже слышала.
Владимир: Да, мне уже сообщили. Странно, что первым узнаю не от вас, а от… (дергает рукой в сторону баба Любы, видит ее лицо, тут же бледнеет и отворачивается) … от других сотрудников!
Максим: Но как? Я ж бежал от самого МОЗа… на Институтской поскользнулся, упал… Хотел первым сообщить… Ну как же так?
Верочка: Не волнуйтесь вы так, Максим Владимирович! Присаживайтесь. Хотите кофе? Баба Люба, оставьте штору, она больше не понадобится. Сегодня – не понадобится. Владимир Александрович, как ваша рука? Работает? Шевелится? Ну и слава Богу. Я рада, что все закончилось хо-ро-шо. И вообще… все будет хо-ро-шо. Потому что все это (обводит рукой скривившего губы Владимира, хмурящегося Максима, бурчащую кофеварку, дурацкий Кабмин, проваленную вакцинацию, уехавший МВФ, готовящееся закрытие «Прямого» и даже аляповатую роскошь здания на Банковой) когда-нибудь закончится.
Владимир: Ээээ… И вы?
Верочка (лучезарно улыбаясь): А я – нет.

Объединенные Арабские Эмираты, воскресенье, полдень. Сухая жара окутывает затянутого в костюм президента Украины, одиноко развалившегося на роскошном, но неудобном стуле в приемной арабского наследного принца.

Владимир нервничает, постоянно поправляет узел галстука, потеет. На резном столике перед ним стоит небольшая чашечка с ароматным чаем, брезгливо отодвинутая на край, на старинном блюдце горкой навалены восточные сладости. В маленьких глазах президента ожидание привычно смешивается с попытками не потерять нить мысли.

Аккуратно открывается двустворчатая дверь, и в комнату проскальзывает Верочка. Вера одета в темную модерновую блузку, легкие белые брюки и босоножки, волосы красиво распущены, в руках – стаканчик с кофе.

Владимир (капризно): Ну сколько можно! Нашли кофе? Я этот чай уже видеть не могу!
Верочка (аккуратно ставит на столик бумажный стаканчик с кофе): Да, пожалуйста. Только на вкус он… эээ…
Владимир (хватает стаканчик): Зато бесплатный. Так, ну шо, когда мы выступаем? Жарко, я вже купаться хочу.
Верочка (присаживается на краешек стула): В каком смысле – выступаем, Владимир Александрович?

Владимир (хватает печенье): Ну эээ… наш номер когда? То есть… тьфу, блин, это я по привычке… Так когда нас принц примет? Время, время не ждет, Верочка, у меня как у президента все расписано по минутам! На обед в отель надо пораньше, пока все не разобрали!
Верочка (с сомнением): Хорошо, Владимир Александрович, я попытаюсь ускорить… Хотя принцу до сих пор интересно, нахрена вы приехали… Кстати! А вы уверены, что надо было вообще вот это вот все придумывать?
Владимир (жует и делает вид, шо не понимает, о чем речь): Вы… мном-мном… это про шо?

Верочка (терпеливо): Я про переговоры с наследным принцем, про соглашения какие-то… для того, чтобы просто жену на два дня в Эмираты свозить. Ну серьезно, ну, Владимир Александрович. Ну неужели бы вас кто-то реально осудил за то, что хотите жене приятное сделать?
Владимир (мрачно отставляет стаканчик): Пипл не схавает. Рейтинги падают, Верочка, вы шо, не видите? Пиплу надо… продать какую-то историю. Переможеньку.
Верочка: Так они ж уже не верят, Владимир Александрович. Даже самый ваш распоследний зелебо… эээ… сторонник ни в жисть не поверит, что в Эмираты, то есть в одну из немногих теплых стран без карантинных ограничений, надо лететь именно на День святого Валентина, именно с женой и именно за казенный счет.
Владимир (насупленно): Это не их собачье дело! Я президент, в конце концов, а не лох какой…

Верочка (быстро): Было. Повторяетесь, Владимир Александрович.
Владимир: Ну так работает же!
Верочка: Это и в прошлый раз не сработало. А вам дали обидное прозвище. Очередное.
Владимир (вздыхает): Рейтинг падает! (умоляюще смотрит на Верочку) Может хоть вы что-то придумаете? (снова вздыхает) Хотя что вы можете придумать, вы, обычная секретарша…

Легкая издевательская улыбка скользит по губам обычной секретарши, а в прошлом – офицера Главного управления разведки Министерства обороны Украины. Леееегонькая такая. В комнате тихо, и застоявшийся воздух лениво перемешивает запахи прекрасного чая, мерзкого кофе и обосравшегося за кредиты МВФ Милованова.

Верочка (сморщив носик): Ну, вообще, есть одна идея, Владимир Александрович. Ну насчет цели поездки.
Владимир: Да? Ну-ка, ну-ка, очень интересно!
Верочка: Предложите Эмиратам ратифицировать Соглашение о взаимном обмене водительских удостоверений!
Владимир: Ратифи… что?
Верочка (в сторону): Блять. (Владимиру) Пусть признают у себя наши водительские права. А мы у себя – их.
Владимир (с крайним изумлением): А что, права у всех разные?
Верочка: О Господи.
Владимир (задумчиво): Но это же гениально! Как раньше до этого не додумались?
Верочка (мило улыбаясь): Ну в две тысячи седьмом у Ющенко была пара идей…
Владимир (гордо выпрямляясь): Хххха! Где я, а где Ющенко! (вскакивает на ноги и начинает бегать по кабинету, что у него означает очередной приступ гениальности) Так! Срочно пишите пост в фейсбуке! Про то, что я полетел в Эмираты, чтоб договориться за водительские права! И… и за очередной заказ! Которого все равно никто не увидит… На… на… на сто миллионов!
Верочка (достает блокнот, ручку и начинает делать вид, что что-то пишет): Мало, Владимир Александрович. На сто миллионов прошлый раз было, в Омане, никто не поверил.
Владимир (замирает и протягивает вперед руку): Тогда на… на… (с придыханием) МИЛЛИАРД!
Верочка (деловито): Миллиард, простите, чего?
Владимир: Долларов, конечно!
Верочка: Вообще-то, в Эмиратах – дирхамы.
Владимир (с ужасом): Вы хотите сказать, что еще и деньги у всех разные?!
Верочка (в сторону, улыбаясь): Шах и мат, Милованов. Шах и мат. (Владимиру) Гениально, блять.
Владимир (горделиво): Именно! Тупо гениально!
Верочка: Мда. Только вы могли поставить эти два слова в одном предложении… (выпрямляется и делает внимательное лицо) Хорошо. У меня есть еще идеи, которые ээээ… напрямую повлияют на то, что вы больше всего любите на свете – на рейтинг. Много, много прекрасных идей. Я с вами, Владимир Александрович…
Владимир (обожающий проявление верноподданических чувств): Вы со мною, да? Со мною? Навеки и до конца?
Верочка: Я хотела сказать, что я с вами, Владимир Александрович… еще не закончила.

Верочка. «Не можна зупинити локдаун, час якого настав»

Мартин Брест

Снег, такой сверкающий и долгожданный, укрывает дорожки, ели и засохшие туи правительственной больницы «Феофания», и если бы не кучка шикарных «мерседесов» возле парадного входа, то казалось бы, что белое безмолвие окунуло в стазис весь окружающий мир.

На втором этаже здания, в конце коридора, возле «второй манипуляционной», стоят роскошные мягкие кресла, повидавшие на своем веку немало высоковельможных жоп. Одно из них видит и сейчас – на ближайшем к двери кресле напряженно сидит премьер-министр Украины. Он одет в привычный костюм, слегка запотевшие очки тускло отражают желтоватый свет дорогих и пыльных люстр.

Распахивается дверь, и из манипуляционной выходит Верочка. Она одета в медицинский костюм, вокруг высокой шеи обвивается стетоскоп, в руках – папка с бумагами и айфон. Из-за открывшейся двери слышно ойканье, громкий крик «НА КУШЕТКУ, Я СКАЗАЛА!» и просящий голос: «А подуть?».

Верочка (видит Дениса и бросает взгляд на телефон): Добрый день, Денис Анатольевич! А вы вовремя. Буквально пару минут подождите, там подуют… то есть закончат, и вас пригласят.
Денис (нервно): Никогда не думал, что это будет происходить… вот так.
Верочка: Что происходить, вакцинация? Да бросьте, она еще не началась, ведь вакцинируем только эээээ… высших лиц государства. Простым людям еще год ждать.
Денис: Верочка, хотел вас спросить… Как вам удалось-то?
Верочка (опирается бедром о подоконник и что-то черкает в бумагах): Так, завтра все нардепы, что на А… Что вы имеете ввиду, Денис Анатольевич?
Денис: Ну… где вы взяли столько вакцины, чтобы вакцинировать не только нас, министров, но и всех депутатов?
Верочка: Ну… если не пытаться прикурить с каждой дозы, то оказывается, что за те же деньги можно купить гораздо больше. Вот, например, газ…

Распахиваются двери с лестницы, и на этаж, тяжело отдуваясь, вваливается министр образования Украины. Он одет в роскошную соболью шубу до пят, меховые перчатки и огромную кунью шапку, на которой еще виднеется красивая бумажная ленточка: «Любому ректору від вдячного наукового колективу. Чернігів, 2019 рік». Лицо его покраснело, по нему сбегают капли пота.

Верочка (неискренне улыбаясь): Здравствуйте, Сергей Николаевич!
Сергей (отдуваясь): Фуууух… ну шо я, успел, да? Успел?
Верочка: Да-да, конечно, вот как раз за Денисом Анатольевичем будете. А чего вы… ээээ… в купеческом наряде? Народные гулянья вроде как закончились.
Сергей (успокоившись, довольно проводит руками по дорогому искрящемуся меху): Ах, это… Ну как же. Вакцина же… холодная приехала?
Денис: Не понял.
Сергей: Да я в интернете читал, что вакцины при минусовой температуре хранятся. «Пфайзер» – целых минус семьдесят! Это ж очень холодно! Ну вот я и это самое… оделся. Потеплее. А что… а что – не надо было?
Денис: Блять.
Сергей (обиженно): Не, ну если не надо, то вы так и скажите, чего ругаться-то!
Денис (с досадой): Сергей, ну йоппперный же театр! Вакцина именно хранится при минус семидесяти, а не колется! Хранится! Потом она размораживается и колется при комнатной, вы слышите, при комнатной температуре! Даже идиоты это понимают!

Открывается дверь из манипуляционной, и из нее бочком-бочком выходит президент Украины. Владимир одет в теплую черную дубленку, вязаную шапку и лыжные штаны. На лице виднеются капли пота и нервная улыбка.

Сергей (торжествующе): Вот!
Денис (тихонько): Блять…
Верочка (подает Владимиру лежащие на подоконнике лыжные перчатки): Ну как все прошло, Владимир Александрович? Как самочувствие?
Владимир: Ээээ… Прямо чувствую, как антитела борются с организмом! Супер!
Сергей (преданно заглядывает Владимиру в глаза): Правда-правда! Вы прям похорошели!
Верочка (заглядывает в телефон): Владимир Александрович, тут Максим Степанов звонил. Говорит, что так и не понял, зачем вы вакцинировались, если вроде бы уже переболели… И еще спрашивал, шо ему с локдауном делать.
Владимир: О. И что вы ему ответили?
Верочка: «Не можна зупинити локдаун, час якого настав».
Владимир: Ээээ… не понял.
Верочка: Да никто не понял, Владимир Александрович.

Из двери манипуляционной вальяжно выходит баба Люба. Где-то на фоне звучат аплодисменты. Баба Люба одета в чистый белый и слегка тесноватый халат, на голове – белая высокая шапка, в каких раньше работали продавщицы в гастрономе, на руках – синие нитриловые перчатки «Фрекен Бок». В одной руке баба Люба держит двадцатикубовый шприц, иглой вверх. Она ловко щелкает по нему, выпуская воздух, и кривится. На шприце фломастером написано «PFIZER».

Баба Люба (угрюмо обводит всех взглядом): СЛЄДУЮЩІЙ!
Денис (неуверенно поднимается): Я… это, наверное, я.
Баба Люба (кивает назад): На кушетку.

Денис опасливо пропихивается мимо бабы Любы в кабинет. Сергей пытается утонуть в шубе, беспомощно глядя на Владимира, который с ужасно деловым видом быстро идет по коридору, пытаясь не оглядываться.

Верочка (вполголоса): Как все идет?
Баба Люба: Як по маслу. Лягають та не мявкають. Багато сьогодні ще?
Верочка: Половина Кабмина, как минимум (кивает на иглу, усмехается). Шприц-то хоть меняете?
Баба Люба (слегка обиженно): Обіжаєш! Через кожні три людини! У нас все стєрільно!
Верочка (пытаясь не рассмеяться): А что хоть колем-то?
Баба Люба: Вітамін С закінчився, зара прем’єру бэ-шість вкачу, а там – як піде.
Верочка (отмечая что-то в листиках): Сурово, баба Люба, сурово.
Баба Люба: Ох, доця, а завтра ще нардєпів фізрозчином обколювать… Уххх… Умаялась (оборачивается к кабинету). Все, за работу… НА КУШЕТКУ, Я СКАЗАЛА!

Верочка. «Этих людей может напугать многое… Но только не мобилизация»

Мартин Брест

Дождь, то начинаясь, то снова прекращаясь, стекает грязными капельками по окнам Офиса президента. Фырчат машины в пробках, люди спешат по Героев, привычно-недоуменно посматривая на мокрый и одинокий каток.
На четвертом этаже, в Самом Главном Кабинете Страны энергичными, но слегка нервными шагами меряет помещение президент Украины. Он одет в привычный, но слегка тесноватый темный костюм и белую рубашку, в руке – айфон, на который он поглядывает. Иногда президент замирает, широко и неискренне улыбается и с разными интонациями повторяет один и тот же текст.

Возле длинного стола со следами пепельницы стоят цинковое ведро и баба Люба. Баба Люба тщательно протирает столешницу, что-то напевая под нос, а ведро, само собой, таинственно безмолвствует. В ушах у бабы Любы – белые наушники, из которых громко играют «Антитіла».

Владимир (в очередной раз замирает): Любі українці! У цей святковий день…
Баба Люба (напевает): … тримай мене міцно… бо раптом на висоті… (резко, громко) НІЧ!
Владимир (недовольно оборачивается): Что, простите?
Баба Люба: Ніч. «У цю святкову ніч». Ви ж ноччю поздоровляти людей будете.
Владимир: Хм. И ведь и правда! Так, как там надо… «Любі українці! У цю новорічну ніч хочу привітати вас зі святом я, президент України! На жаль…»
Баба Люба (перебивает): Точка!
Владимир: Что?
Баба Люба: Я говорю – точка. «У цю новорічну ніч хочу привітати вас зі святом я, президент України, на жаль». І все, точка.
Владимир: Эээээ… но тут еще текст есть, тут семь минут экранного времени!
Баба Люба: На жаль… (продолжает протирать стол) … Забуду коріння… Нагадай, ким я був, ким є…
Владимир (нервно отворачивается): Фу, блин, сбила меня… Де я остановился? Так, ага… Любі, ага… новорічну ніч…
Баба Люба (пшикает полиролью на столешницу): Це був непростий рік.
Владимир (почти кричит): Да что опять-то?!
Баба Люба (снова пшикает): «Це був непростий рік». Не забудьте це сказати, так всі говорять, на кожне привітання з Новим Роком.
Владимир (смотрит в текст): Ээээ… А это точно надо? Тут в тексте этого нема.
Баба Люба (уверенно): Точно, точно. Це традиція така президентська – сказати «це був непростий рік». Переходить від президента до президента, це як… ну як булава, я не знаю, оцей кабінет та долгі перед МВФ.
Владимир: Тьфу, блин, вы меня совсем уже запутали! Вы там вытираете? Ну так это… вытирайте там себе молча! Советует она!

Повисает угрожающая пауза. Баба Люба бросает тряпку на стол и медленно поднимает глаза. Владимир некоторое время пытается смотреть прямо, потом тушуется, начинает дергаться, отводит взгляд и наконец начинает усиленно тыцать в телефон. За окном опасливо замирает огромный город.

Распахивается дверь, и появляется Верочка. На фоне слышны негромкие аплодисменты. Верочка одета в камуфляжные брюки и убакс, волосы свободно падают на плечи. На бедре – кобура с «глоком», а в руке – тридцатипятилитровый рюкзак с привязанным спальником, который она небрежно держит на отлете.

Баба Люба (восхищенно): Яка краса!
Владимир (оторопело смотрит на Верочку): Эээээ… А вы чего в форме? День Независимости же еще нескоро!
Верочка: Ну как же, Владимир Александрович. Мобилизация же. Всеобщая. Всех, так сказать, мужчин и женщин.
Владимир (наконец-то соображает): Аааа! То есть – нееет! Ну блин, Верочка, ну что вы так все буквально понимаете, а? Это ж я не вам! Это я… ну чтоб инициативы мои ээээ миротворческие пипл попроще воспринимал, хотел его чутка того… напугать.
Верочка (бросая громко стукнувший рюкзак и опершись бедром о стол): Не напугали.
Владимир: Как это?
Верочка: Ну понимаете… вы, конечно, когда представляете себе «всеобщую мобилизацию», то, наверное, у вас в голове картинки из фильма «Враг у ворот», да? Бронепоезд с клубами дыма, мессершмитты летают, солдатики в хэбэшной форме получают по очереди хто винтовку, хто патроны… и такой Джуд Лоу из трехлинейки – «бах»! И фриц такой – хлоп на бетон. И вы такой, в фуражке с околышем и в галифе, по карте указкой: «Пускайте танки! Ни шагу назад»!
Владимир (тушуется): Ээээ… Ну да. Примерно. Ну может не в галифе, это же не модно, в этом уже никто не воюет.
Верочка (усмехаясь): Все будет не так, Владимир Александрович.
Владимир: А как?
Баба Люба (со скрипом проводя пальцем по столешнице): Батальон «Варшава». Полк «Лодзь».
Верочка: И это тоже. И те, кто откровенно страшится россии. И сторонники русского мира, откровенные сепарюги, куда ж без них.
Баба Люба (скручивая тряпку): … я знайду сили… стану стіною за тебе на зламі світів…
Верочка: Но. Всегда, Владимир Александрович, есть это важное «НО», и сейчас это – несколько сотен тысяч мужчин и женщин, которые, как и все, могут бояться. Бояться, например, заразиться коронавирусом или попасть в аварию, или что что-то случится с ребенком, или… Ну вы поняли. Этих людей может напугать многое…
Владимир (перебивая): Вооот!
Верочка (разворачивается к двери и, ловко обогнув ведро, подхватывает рюкзак): Но только не мобилизация.

Верочка. «Найвеличнішому лідеру су…»

Мартин Брест

Темный, дождливый, долгий вечер. В Офисе президента, на четвертом этаже, в приемной пахнет кофе, дымом, корицей и немного коньяком. Под окном с тяжелыми бархатными шторами, возле низкого столика с прозрачной столешницей сидят баба Люба и Верочка. На столике стоят красивые пузатые бокалы, бутылка «Кахети», пепельница и вазочка с «Шаленою бджілкою».

На Верочке – черная вязаная кофта и серые брюки, волосы немного растрепаны. Баба Люба, возле которой на полу стоит ведро с торчащей шваброй, одета неожиданно – в джинсы, английский армейский вязаный свитер, в руке – сигара, которой она вкусно затягивается после каждого глотка коньяка.

Баба Люба (в очередной раз затянувшись): Ммм… Кхе, кх… Уххх, крєпка совєцка власть!
Верочка (подняв бокал со столика и согревая его в руках): Баба Люба, ну Вы чего. Сигары ж в затяжку не курят, вроде как.
Баба Люба: Хто тєбє це сказав? Кінь в його хрустальной пєпєпльніцей. Все нормально вона затягується…

Распахивается дверь из коридора, и, улыбаясь и снимая на ходу дорогое кашемировое пальто, входит президент. За ним в приемную втискивается начальник смены лички Кирилл с какой-то коробкой в руках, аккуратно ставит ее на столик и улыбается Верочке. Баба Люба делает строгое лицо, и Кирилл поспешно исчезает, пока Верочка вешает пальто на тремпель.

Владимир: Ого, вы чего еще на работе? (втягивает носом воздух) А чем это таким знакомым пахнет? (видит бутылку и бокалы) Что празднуем?
Верочка: Ничего не празднуем, Владимир Александрович, просто после работы отдыхаем. Вам налить?
Владимир (отмахивается): Не, не надо, Лена почует – наругает.
Баба Люба (открывает коробку): А шо це у Вас… В бумажку гарну завернулі, ну ти гля…
Владимир (забирает коробку): Не трогайте, это не Вам. Это меня Арсен Борисыч наградил, на праздник.
Баба Люба: На какой?
Владимир: Ну на шестое ж декабря.
Баба Люба: А вам-то за шо?
Владимир (вытаскивает угловатый предмет, завернутый в упаковочную бумагу и перевязанный красивой ленточкой): Ну так я ж этот, как его… Верховный Главнокомандующий, как никак! Тяжелое… Интересно, что это? На бумеранг похоже.
Верочка: Давайте помогу открыть (достает из кармана складной нож, резко открывает лезвие).
Владимир (послушно отдает сверток): Ого. Вы всегда с собой нож носите?
Баба Люба (отхлебывает коньяк и затягивается сигарой): Уххх… Кх… Якби ж тільки ніж…
Верочка (взрезает бумагу): Вот… Ого. Неожиданно.

Владимир отбирает сверток и сдирает остатки упаковки. В руках у него оказывается огромный золотой «Desert Eagle», с черными накладками и гравировкой «Найвеличнішому лідеру су…» Дальше надпись обрывается, так как вся не влезает. Владимир берет его в руку и чуть не роняет.

Верочка: Блестящий. Сутенерский?
Баба Люба: Господі, якій жах, я вибачаюсь.
Владимир: Ооооо! Какой красивый! (хватает наградной пистолет двумя руками и прицеливается куда-то в пальто) Просто супер!
Верочка (поднимая остатки упаковки): Владимир Александрович, тут еще записка. «Не…» Сейчас, разверну… «Все патроны не выстреливай, один оставь. А.Б.»
Владимир (прицеливается, не слушая): Бах! Бах! (оборачивается) Ну как я с ним смотрюсь? Правда, круто?
Верочка: Круче не бывает. Может Вам кофе сделать?
Владимир: Да к черту кофе, наливайте уже коньяк! Отметить же надо!
Баба Люба (быстро разливая остатки коньяка по двум бокалам и показывая пустую бутылку): Нема. Кончився, як бюджет. Давайте я краще покажу Вам, як з пістолєта стрєлять? А то Ви його дєржитє, як свиня – апєльсін, я вибачаюсь…

Верочка нажимает кнопки на кофеварке и звенит чашками, пока баба Люба, зажав в зубах сигару, сноровисто хватает пистолет, выщелкивает магазин, нажимает флажок, снимает верхнюю раму, потом ствол, зачем-то дует в него, потом собирает все обратно и вручает Владимиру. К аромату коньяка начинает примешиваться не менее чарующий запах оружейного масла.

Баба Люба: Новєнькій, і муха нє сношалась, я вибачаюсь. Отак беріть його… Та міцніше, Ви ж в качалку ходілі! Так, тепер зняти прєдохранітель… Ага… І тепер давіть пальцем осьосьой… То єть, получаєцца, нє давітє, а толкайтє.
Владимир (держа пистолет за рукоятку стволом к себе и пытаясь толкнуть спусковой крючок): Любовь Андреевна, Вы уверены, что пистолет надо именно так держать?
Баба Люба: А як ще?
Верочка (делает легкий скользящий шаг и выдергивает пистолет из рук Владимира): Баба Люба!
Баба Люба: А?
Верочка (кладя пистолет на столик): Баба Люба!
Баба Люба (легкомысленно): Ой, не чує баба!
Верочка: Ваш кофе готов, Владимир Александрович!
Владимир (ничего не поняв): Я в кабинете попью! (берет чашку с блюдцем и отходит. Потом возвращается и, едва не расплескав кофе, на ходу пытается засунуть взведенный пистолет за пояс).
Баба Люба (наблюдая на этим): А, ну ілі так.
Верочка (провожая глазами закрывающуюся дверь): Баба Люба, ну блин. Это не наши методы.
Баба Люба (устало садится в кресло): Ех. Ну нє наші – то й не наші. Ще по п’ятдесят?
Верочка (улыбаясь): Коньяк же закончился, Вы сказали.
Баба Люба (вынимая из ведра новую бутылку): Ой, не чує баба…