Плавится ещё один полдень. По горячим стенам змейками кишат золотистые блики. Ты держишь в руках книгу, но не читаешь. Я сижу рядом и продолжаю изучать лазурную гладь бассейна. Бесконечно сияющий горизонт, бесконечно сытый досуг, бесконечно белая архитектура. Хочешь, я обреюсь наголо, ведь тебе так часто приходилось ставить на чёрное?

«Я всегда любила только тебя» - так говорят все актрисы, когда возвращается главный герой. Рано или поздно полузакрытая Луна становится полуоткрытой. Из тихой ночи выползают тени и умоляюще просятся из темноты. Стены роскошной спальни снимают с себя интимные обязательства. Пути к оргазму на морской яхте становятся слишком сухопутными. Душистые вздохи выветриваются. Голубая мечта ускользает в фарфоровую чашку остывшего кофе. Взгляды устают. Голый актёр стоит на сцене и кричит: «Куда мне деть руки?!» От ангела до дьявола остается всего один выстрел из пистолета с глушителем Ruger Mk.II… Теперь я знаю, за что здешние отдыхающие платят такие бешеные деньги.

©2012 Сonc

Листать, бережно придерживая ветхий переплёт. Сдунуть пыль с многоточий. Открыть страницу с литографией. Прикоснуться к глубокому оттиску на пожелтевшей бумаге. Уронить горящую свечу и поднять её угасшей. Не слышать воя собак. Принять приветствие пляшущих огненных языков в камине и насладиться уступчивостью тлеющих углей. Увлечься смыслом их потрескивания и распахнуть дверь. Опасливо всматриваться в немую темноту и шептать заветное имя. Вернуться обратно и почувствовать страх за спиной. Спрятаться в громадном кресле поглубже. Вырвать открытую страницу и бросить её на съедение огню. Сильно захотеть, чтобы в комнате стало светлее. Протянуть руку к бокалу с коньяком. Услышать тихий стук по холодному стеклу. Обрадоваться и воскликнуть: «Это ты? Ты вернулась?» Не решаясь покинуть кресло, глотнуть для храбрости коньяку. Убедиться в срочной необходимости укрепить все двери, окна и ставни. Выпить целый бокал и повторить еще два.

Не удивиться торжественному появлению совы. Радушно пригласить её к бастиону фолиантов в книжном шкафу. Дружелюбно поинтересоваться её генеалогическими корнями. Похвастаться перед ней гипсовой головой богини Юноны, стоящей на секретере. Не смущаться её постоянным молчанием. Подумать о том, что в доме уже давно пора завести какую-нибудь молчаливую тварь. Дать ей заветное имя, или придумать то, которое хорошо бы рифмовалось с заветным. Беспокоиться о неожиданной гостье, которая осталась без еды. Сомневаться, питаются ли совы корешками энциклопедий или огарками свечей. С благодарностью услышать тихую подсказку птицы: «Мышь, просто одна пурпурная мышь». Решительно выйти из дома. Надеяться, что пурпурная мышь обитает где-то неподалёку. Не узнавать местность, принять чёрные озябшие тополя за южные кипарисы. Повелеть Луне выйти из облаков и жутко радоваться, что повеление исполняется. Прислушаться, не раздается ли поблизости мышиный писк…

Споткнуться о массивную каменную плиту. С недоумением разглядывать перед собой надгробие без эпитафии. Встревожиться странной тревогой. Уловить едва различимый шорох где-то внутри себя. Почувствовать острую, грызущую боль в области сердца. Тщетно ожидая пощады, увидеть, как из кровенеющей разорванной груди неторопливо вылезает пурпурная мышь.

Срочных дел не будет два дождливых дня. Давай посмотрим старый фильм на датском языке. Пропустив дрожащие нервами чёрно-белые титры, начнём с самой первой сцены. Чувствуешь, как целый город начинает пахнуть свежим хлебом, как он ровно дышит невымышленными людьми без ванильных слёз? В этом городе всегда выпадает первый снег. Безлунной ночью в седой ратуше средневековой медью бьют часы, хранящие время истины. Смотри, в доме не спит окно: женщина ждёт дорогого гостя. Она красива, ухожена и курит изящный черешневый мундштук. Зарево раскалённого камина причудливо танцует серебром в отражении приоткрытого окна. Лёгкость ягодного дыма табака нарушает тяжёлый стук. Она открывает дверь. Он входит и снимает шляпу. Она что-то тихо спрашивает его, он что-то негромко ей отвечает. Не понимая смысла диалога, мы догадываемся о желаниях наших героев по губам и движению рук. Наш фильм превращается в сочный набухший виноград… Надкуси меня, я – твой, не дай мне лопнуть! 

- Шеф, вам лучше сюда не входить, испачкаетесь, кругом кровища. Документов не нашли, в плеере какой-то фильм, кажется, на датском языке, вроде не порнуха.  

Твой лунный звездочёт неверно рассчитал ближайший вектор к млечному пути, и его раздавила большая олеандровая комета. Тебе стало очень холодно, и ты завела домашнего хамелеона тёплого рубинового цвета. Тебе подарили блестящий букет из стальных ланцетов и подбелили твоё небо. Почувствовав прозаическую невесомость, ты попросила занавесить все окна твоих любимых снов. Нетерпеливые бизоны времени усердно истоптали твою боль, и  теперь, когда ты изливала свою душу, тебе радушно наливали чужой остывший чай. Ты пыталась любить ушами, но получалось только ртом. Тебе кончали в лицо, а ты искала звёзды. Всё, что было красивым космосом, стало сексом. Все, что было сексом, стало красивым космосом. Когда последний спутник отправил тебе короткое сообщение из трёх слов «привет теперь пиздец», ты поняла, какими намерениями устлана дорога во дворец гражданских бракосочетаний. 

Скоро ты выйдешь замуж. Скоро на новогодней ёлке будут висеть глазные яблоки. Не пугайся, всё будет хорошо: просто пьяный Санта-Клаус ошибётся трубой и залезет в крематорий.

©2011 Conc

Осень-кондуктор  стоит на перроне. Ветер срывает новые мысли и уносит их в паровозное марево. Гигантские поезда отправляются в путь под прощальный марш лилипутов. Сжигая пройденные шпалы, я не слышу железнодорожного ритма. На скамейке сидит влюблённая пара. Они целуются. Усталость локомотива отрицает поэзию поцелуев, допуская лишь технику прикосновения губ и механику обнимающих рук. Кинематика секса и траектория расставаний не располагают данными о биении двух сердец в три четверти шороха осенней листвы…

Помнишь, как прошлой зимой мы пили кино из одного большого экрана? Помнишь, как нам каждый уличный кот казался певчим?

Пустить вагоны-воспоминания под откос. Оставить нелепый громоздкий багаж на перроне и постучаться в кабину машиниста, предъявив свою справку о судьбе. Я – обыкновенный пассажир без билета, как и ты.

©2011 Conc

En francais c'est ici: http://conc.centerblog.net/2-La-vie-de-cadavres-55#i 

Привычно натянув на голову капроновый чулок дождя, город готов к новому ограблению наивных душ. Группа улыбчивых астронавтов прощально машет руками изнасилованной планете в разорванном зелёном сарафане. Телесный цвет уже вышел из моды и озябшие кости спрятались в меха из всемирной паутины. Цветные сны оказались черно-белой плёнкой, раскрашенной профессиональными репортёрами. Кассовые сборы занялись анальным сексом с высоким искусством. Скромные сёстры печали переквалифицировалась в развращённых медсестёр Красного креста. Проповедники несут на руках братские могилы, а их последователи - верстовые столбы, испещрённые червоточинами адских дорог. Большие траурные шествия вызывают не чувства чужой скорби, а чувства чужого достатка. Утонув по локоть в Луне, вместо её обратной стороны можно нащупать скользкие кишки-водоросли …

Белая кошка сидит на столе. Кошка смотрит балет. В её неподвижных золотых глазах отражается ровная гладь пустого окна. Время сползает по тёмной стене и пылинками садится на её холодную фарфоровую шерсть.

©2011 Conc

Мы идём вдвоём, крепко держась за руки. Скоро полночь. Наша прогулка становится опасной. Неисправные светофоры пытаются дать нам пинок под зад. Каучуковые милиционеры, патрулирующие ночные улицы, вглядываются в нас пустыми глазницами и улыбаются беззубыми ртами. Жилые дома и торговые центры зловеще сдвигаются перед нами в страшные тупики. Голые манекены в витринах любезно обмениваются своими шутками, смехом и размерами. Антикварные украшения стремительно молодеют и начинают блестеть коммерческой позолотой. Роскошная мебель превращается в место одноразовых бесстыдных утех. Наши сердца превращаются в двух мышат, танцующих чечётку.

Зачем мы отправились на эту прогулку? Признаемся друг другу, мы были слишком неблагоразумны. Мы даже не подозревали, что у реальности могут быть такие чудовищные манеры. Мы не вслушались в предостерегающий скрип открывающихся дверей. Теперь уже поздно. Что будет с нашими несостоявшимися открытиями? Кто вылепит наши посмертные маски? Кто распечатает наши неотправленные письма, статьи и поздравления? Кто оплатит наши неоплаченные счета? Мы уже умерли, и о нас напишут универсальную эпитафию:

«Их виртуальные помыслы были чисты как лазерный луч. Но реальность зацвела слишком бурно и быстро. Они погибли от аллергии. Поскорбим же о них в знак нашего вселенского смирения потребителей».

©2011 Сonc

Злоязычные соседи. Злонамеренные парикмахеры. Злопамятные водители. Дерзкие пешеходы. Обманывающие официанты. Скрипящие диваны. Низкие потолки. Избалованные дети. Бездомные собаки. Текущие краны. Мизерные пенсии. Высокие налоги. Террористы. Воры. Грязные нищие. Обманутые вкладчики. Неумеющие плавать. Страдающие ожирением. Получившие травму. Плачущие в подушку. Отравленные реки. Фиктивные браки. Аборты. Пересохшие родники. Невозобновляемые энергоресурсы. Радиация. Искалеченные поколения. Лысеющее Солнце. Гибнущая Вселенная. Мошенничество гробовщиков…

Мы предаёмся беспросветному унынию с самоотверженностью подростка, онанирующего под одеялом. Мы так научились искусству скорбить, что похоронный марш Шопена вызывает у нас такую же скрытую иронию, как свадебный вальс Мендельсона.

©2011 Conc

Каждое утро, когда звонит будильник, один из нас теряется. Если этого не происходит именно с нами, мы легко доживаем до полудня, а после полудня – до самого вечера.

Днём мы похожи на молчаливых бездушных тварей, владеющих общепринятым набором слов и эмоций. В это время нам хватает ума лишь на глупость и жестокость. Ночью мы врастаем в наши мониторы и превращаемся в красноречивую элиту всего передового человечества. Можно смело открыть ещё одну бутылочку пива или опрокинуть еще один стаканчик доступного любимого пойла: словить солнце мы всё равно сможем только завтра. Наше саморазрушение в эту пору очень медленно и очень приятно. Мы перестали понимать, что счастливы, потому что слишком ущербны. Мы перестали понимать, что ущербны, потому что слишком счастливы. Мы – гордые пользователи всего Интернета. Интернет – гордый пользователь всех нас...

«Любопытный текст. Надеюсь, ты не сделаешь его заметкой часа. Пока ты об этом писал, наступил март. А ещё, у меня сломался телефон и теперь нет будильника. Я прошу тебя, разбуди  меня завтра!»  - написала она и вышла из сети.