Но случаются в семейных поликлиниках и другие праздники. Возьмём, к примеру, Хэллоуин. Нет, аптекари не ведутся на устрашающее "Конфеты или жизнь!" и не делятся аскорбинкой по первому требованию без рецепта. Но белые халаты – вполне себе приемлемый прикид для этого инфернального праздника. Как и белые тапочки.

Так вот, Хеллоуин в этом году был рабочим днём, потому один молодой человек отправился на работу. Коллектив решил отпраздновать нечистый день октября с настоящим шиком – даже визажиста-профи заказали. И да, всем-всем сделали театральный грим в соответствии с выбранным образом. Нашего героя расписали под хохлому зомби: чёрные круги вокруг глаз, белое лицо, серые губы и кровавый потёк из левого уголка рта до самого подбородка. Эффект заметно усиливали без малого два метра роста, природная худоба и безмятежные серые глаза. И всё бы ничего – наслаждайся себе в офисе этим спецэффектом, но тут позвонила жена и напомнила, что у нашего зомби где-то в семейной поликлинике завалялась очень важная для зомбожизни справка, которую нужно забрать в режиме "сегодня или никогда". И зомби рванул на машине с правого берега Днепра на левый – к месту дислокации медзаведения. Нет, гаишники его не тронули – больно пуганые, да. И парковщик не прибежал, не-а. И только дети в поликлинике пришли в восторг. "Ма-а-а, я тоже так хочу!" – заорал в гулком поликлиническом холле пацан лет пяти. А вот заведующая, у которой завалялась искомая справка, на извинения посетителя за свой внешний вид среагировала непразднично: "Нет, ну креативно, только вот этот кровавый потёк – перебор. Вы же мне тут всех детей распугаете!" Хорошо, что зомби попался воспитанный. Он глянул на неё безмятежными серыми глазами, улыбнулся серыми губами и вежливо ответил: "Я так больше не буду". 

А вы говорите зомби плохие...

Она – искусствовед. Дреды, взор в куда угодно и везде – в красивое! Женщина-Монолог, одним словом (но если честно, то двумя словами). Он – айтишный бох. Дреды, взор в монитор, кивки вместо реплик.  Иногда их общение выглядит, как разговор немого с глухим. Но временами...

– И тут Анна Каренина остановила на скаку коня! – повторяет он чью-то шутку.

– Нет, то была другая женщина, – быстро уточняет она, – а Анна Каренина остановила поезд и после неё остались только туфли на платформе.

– Тогда такие были в моде? – его лицо на пару сек выныривает из монитора.

– Да, – кричит она сквозь хохот, заливаясь слезами, – она их в моду и ввела!!!

– Слушай, а у нас есть запись "Дюны"? – громко спрашивает она из ванной.

– Мммм... – выходит он из мониторной нирваны. – А кто такие запиздюны?

– Подай мне мазь арники.

– Мазярники??? Это из какого кинофильма? 

Так вот, маленький городок, такси, вызов. Самый срочный, потому что в больницу. Машина – к подъезду, из него – две женщины. Приземляются на заднее сидение. Судя по всему, мать и взрослая дочь с одинаково трагичным выражением лиц. Водитель жмёт на газ и молчит, поглядывая на пассажирок в зеркало. Дочь страдальчески прикладывает руку к правому уху и морщится. Таксист сопереживательно в зеркальце:

– Сильно болит?

– Ой, не спрашивайте, – отвечает за дочь мама, – такая беда, такая беда! Ей муха в ухо залетела и до сих пор там.

Дочь снова морщится, кивает и отрывает руку от уха. Глаза водителя занимают всё зеркальце.

– Муха? Вот так история!

В этот момент в лобовое стекло салона с заполошным жужжанием врезается муха.

– Это не ваша случайно? – осторожно спрашивает водитель.

Пострадавшая, прислушиваясь к ощущениям, трясет головой и не верит своему счастью.

– Наверное моя, – неуверенно роняет она и переглядывается с матерью. В салоне повисает долгая пауза, и никто не замечает, что такси продолжает катиться в сторону лечебного заведения, – даже сердобольный водитель. Муха и мотор подпевают друг другу, впереди маячит больница.

– А чего мы туда едем? – подает голос дочь, глядя на маму и всё ещё неуверенно потряхивая головой.

– Ой, водитель, стойте! – спохватывается мать.

Таксист притормаживает и вопросительно смотрит в зеркальце. Муха наконец находит щёлочку в боковом окне и выпархивает наружу. Женщины переглядываются и командуют дуэтом:

– Домой!

Хорошо, что городок небольшой, такси дешёвое, а мухи даже осенью умеют находить выход...

Подрушка, окинув маму (ярко-серые глаза, лёгкий макияж, 44 украинский сайс, вес 53 кг, деловой стиль в меру разбавленный романтишным, чёрные лодочки на среднем каблуке) ревизорским взглядом, изрекает:

– А у корпулентных ещё и корпускулы...

В ответ – тишина. Что-то я переживаю за корпускулы их корпулентмноголетней дружбы...

Или вот в супермаркете. Вскакиваю перед работой, хватаю в торговом зале стоящую на полу корзину. Обнаруживаю в ней коробку с жалкими остатками тик-така. Автоматически вынимаю из корзины и кладу на полку с консервами, успев подумать: "Дитё какое-то забыло". И тут меня ловит на "горячем" охранник. Бубочка, вёл себя безукоризненно. Не то что тётя-менеджериха, которая взялась меня сторожить и развлекать разговорами о моём воровстве, пока охранник бегал в аппаратную посмотреть видео. "Да забыл этот тик-так в корзине кто-то, – посмеивалась на её выпады я, – или вы думаете я за секунду слопала всю пачку, не успев даже пройтись по залу?" "Да что вы такое говорите, у нас знаете какие дамы в норковых шубах воруют – вы бы видели!" "А вот сейчас и увидим!" – ответила я, глядя на приближающегося из-за её спины охранника. Парень вежливо извинился за недоразумение, а тётка как в рот воды. "Это ваша работа, – кивнула я парню и повернула голову к менеджерихе. – Кстати, нужно попросить вашего директора провести инструктаж по поведению персонала в таких ситуациях. Вам пока двойка. А как ваша фамилия?" Жеста, которым она пугливо прикрыла свой бейджик, мне вполне хватило в качестве эмоциональной компенсации.