Армия князя Меншикова в 8 часов утра 2 сентября была уже на Альме, за исключением Московского пехотного полка, два батальона которого прибыли на позицию только за два часа до боя. Полки стали на левом, возвышенном берегу речки, не строясь в какой-либо боевой порядок, и на основании приказания, переданного подполковником Вуншем. С 2-го по 8-е число сентября в русском лагере ни работ, ни приготовлений к бою не предпринималось почти никаких; 6 сентября сделалась уже известна диспозиция боя. Боевые линии были размещены на скатах левого берега Альмы, и в тот же день войска заняли свои места по жалонерам. …«7 сентября неприятель подошел к русской позиции на 2 или 21/2 пушечных выстрела. Открытая местность, занимаемая русскими, дала союзникам возможность высмотреть, как расположены, сколько и где батарей и батальонов, и определить силу позиции и силу войск. Чтобы русским войскам раскрыть намерение союзников и заставить их удалиться от позиции, главнокомандующий князь Меншиков поручил генералу Кирьякову в тот же день произвести рекогносцировку. Движение вверенного генералу отряда против левого фланга союзников заставило их отойти назад... В объяснении расположения войск на позиции генерал-лейтенант Кирьяков ограничивался только частью позиции влево от большой дороги, или левым флангом, где генерал командовал. Войска этого фланга стояли в том почти порядке, как показано на плане, то-есть: влево от большой дороги расположен был Бородинский егерский его императорского высочества наследника цесаревича полк, в две линии; левее его, в 1-й линии, стали четыре резервных батальона Брестского и Белостокского полков, а за ними, во 2-й линии, поместился Тарутинский егерский полк. Между 12 батальонами боевых линий левого фланга на позиции не было вовсе артиллерии; обе боевые линии были сведены с гребня высот вниз и на уступе построены в колонны к атаке. На всем протяжении левого фланга не было насыпано эполементов. Расположение войск на покатостях и у подошвы обрывистого берега Альмы принудило, от тесноты места, расположить 1-ю линию в 150 шагах от 2-й, а цепь стрелков перед батальонами рассыпать не далее 50 шагов; две же роты 6-го стрелкового батальона, высланные в цепь перед Бородинским егерским полком, были от него удалены на 10 шагов. Столь сгущенное размещение войск. имевших в своем тылу утесистый берег Альмы, благоприятствовало неприятельским выстрелам, а потому, когда бой начался, войска тотчас нашлись вынужденными помышлять о том, как бы подняться на верх; столь же затруднительно было успешное противодействие огню неприятельскому, по причине сгущения линий и совершенно открытого расположения их под выстрелами его батарей и огнем штуцерных. /img0.liveinternet.ru/images/attach/c/1//48/758/48758833_frenchzouave.jpg" _fcksavedurl=" />/img0.liveinternet.ru/images/attach/c/1//48/758/48758833_frenchzouave.jpg" width="460" height="314" alt=" (460x314, 85Kb)"> Этим обстоятельством только и можно объяснить начало отступления, о котором определительно никто не приказывал. Что же касается до боя, происходившего в промежутках между моментами подъема войск наверх и полным с позиции отступлением, можно сказать, что он состоял в отдельных действиях частей, с целью покровительствовать и выручать товарищей; так, на правом фланге Владимирский полк выручил эполементную батарею и егерский его императорского высочества великого князя Михаила Николаевича полк; в центре Бородинский егерский полк прикрывал отступление легкой № 2 батареи 16-й бригады. На левом фланге Московский и Минский полки выходили из огня с пароходов под прикрытием конной батареи № 12 и донской резервной № 3, выдвинутых в то время, когда полки эти, потеряв до 1 600 человек, совершенно растерялись. Очевидно, что если цель и связь в действиях наших войск исчезли и общий бой раздробился на частные дела полков, то никто из начальствующих, увлеченных в бой с ближайшими против них частями, не мог знать и видеть того, что делалось на других пунктах поля сражения, а как притом резервы были введены в дело при самом почти начале боя, то и не осталось никакой возможности ни восстановить единства в управлении, ни дать ему иного оборота. ...В 8 часов утра неприятель показался в виду позиции. Подполковник Ракович, отличный офицер, стоявший со 2-м батальоном Минского полка в наблюдательном посту, ближе к морю, первый завязал перестрелку с войсками дивизии Канробера. Услышав стрельбу, генерал Кирьяков взял из резерва два батальона Московского полка с легкою № 4 батареею 17-й бригады и поставил их левее телеграфа, фронтом к морю, верстах в 21/2 от берега, вне выстрелов с неприятельских пароходов, а 3-й батальон того же полка, с полковником Соловьевым, послал левее оконечности левого фланга, на гребень берега Альмы; 4-й батальон оставлен в резерве. До 10 1/2 часов французы приближались и поднимались на левый нагорный берег Напрасно думают, что Канробер шел по узкой тропинке и был затруднен в дебушировании из долины речки. Береговая дорога так же хороша и удобна, как и прочие крымские дороги: по ней татары постоянно возили в Севастополь сено, арбузы и другие громоздкие продукты земледельческой промышленности. Взойдя на верх, Канробер, под покровительством огня с пароходов, мог свободно выстроиться и развернуться, что он и сделал….» Продолжение следует. Список литературы: Крымская война на сайт britishbattles.com. Дубровин, "Материалы для истории Крымской войны", Спб" 1871, вып. 2, стр. 432-439

Бенефис первого клоуна

Карикатура неизвестного автора на глав союзных государств времени Восточной войны

1. Император Франции Наполеон III. 2. Глава правительства Сардинского королевства Кавур. 3. Королева Великобритании Виктория. 4. Турецкий султан Абдул Меджид.

Из собрания документов военного историка А. М. Зайончковского.

Фрагмент.  

«Между нами будет сказано, я ожидаю ответа от Пруссии и отправлюсь в Крым, если она уступит. Я организовал три армейских корпуса: северный , парижский и лионский с резервной дивизией, с тем, чтобы в случае нужды и вы могли бы идти с другими. Я думал отправиться в Крым, потому что по имеющимся верным сведениям, полагают возможным совершенно уничтожить русскую армию. С 15 тысячами пьемонтцев, с англичанами и с турками в Крыму окажется более 150 тысяч человек. Уничтожив русское войско, я вернусь вместе с своими войсками, оставив турков стеречь Крым» Наполеон III. Из воспоминаний маршала Бонифаса де Кастеллана, цитируется по: Гирс Александр Александрович. Россия и Ближний Восток. Материалы по истории наших сношений с Турцией. СПб., 1906 Александр Александрович Гирс – известный российский дипломат, возглавлял Отдел печати МИД и Санкт-Петербургское Телеграфное Агентство. Его исторические исследования первоначально публиковались в 1896-1897 гг. в журнале «Русская старина». «Считаем нелишним привести небольшую выдержку по вопросу о том, кем был затеян поход на Севастополь, из воспоминаний принца Эрнста Кобургского (Aus meinem Leben und aus meiner Zeit von Ernst II Herzog von Cobourg.1888) «Историки неоднократно поднимали вопрос, кто был изобретателем столь неожиданного в военном отношении плана, и ответа не находили. Военные часто утверждали, что эта идея «штатская», вышедшая из головы какого-либо дипломата. Несомненно, что погром турок при Синопе обратил внимание государственных людей Запада на размеры арсенала русского военного флота в Черном море. Мысль о завоевании Севастополя, говорил один из английских историографов [ Автор не упоминает его имени] возбудила в английском обществе интерес в своем роде драматический, как дело справедливости. Такому взгляду был доступен и мой брат (принц-супруг); хотя я решительно отвергаю возможность приписать ему авторство плана крымского похода, но беспристрастие вынуждает меня признать, что принц Альберт настаивал на проведении этого своеобразного плана, как только он был придуман. Он соревновался с лордом Пальмерстоном в усердных настояниях о нападении на Севастополь и высказывал связанные с этим надежды гораздо ранее императора Наполеона, которому совершенно без всякого основания приписывали эту оригинальную мысль»

 

… «Около 11 часов на левый фланг прибыл его светлость князь Александр Сергеевич Меншиков. Он сказал генерал-лейтенанту Кирьякову, что русские войска обходят слева. Затем князь поехал в направлении к морю и скоро туда же потребовал Московский, а потом и Минский полки с легкими батареями № 4 и 5 17-й артиллерийской бригады. Командующий английской армией лорд Раглан. Полки двинулись на французов, но, обстрелянные шрапнелевой картечью и другими снарядами с пароходов, скоро начали отступать. Видя это, и чтобы не дать неприятелю двигаться на наш левый фланг, генерал Кирьяков вызвал из резерва батареи: конную № 12 и донскую резервную № 3 и поставил их на позиции близ того места, где в резерве стоял Московский полк. Эти батареи, открыв огонь по дивизии Канробера, через головы тарутинцев и резервных батальонов 13-й дивизии и вправо через Альму по войскам принца Наполеона, не позволили французской полевой артиллерии начать продвижение вперед. Около 121/2, часов князь Александр Сергеевич, возвратясь к Тарутинскому полку, у которого генерал Кирьяков до того времени находился, приказал ему ехать к Московскому и Минскому полкам и ими руководить. Кирьяков выполни приказ и повел их в атаку. Дивизия Канробера не выждала наступления русскаих войск: она сняла свои батареи и спустилась с нагорного берега. В этот момент, когда на левом фланге остановлен был первый успех неприятеля, в центре и на правом фланге оборот боя становился для русской армии неблагоприятным. Отразив натиск французов, генерал-лейтенант Кирьяков начал выводить Московский и Минский полки из-под огня неприятельских судов. Французы русские войска не преследовали. Отступление совершалось русскими войсками в примерном порядке: батальоны шли в ногу, останавливались и поворачивались налево кругом. Легкие № 4 и 5 батареи, действовавшие с этими полками, лишенные прислуги и лошадей, с рвением вывозили орудия на двух, а ящики на одной лошади и на людях. Неприятель недаром отзывался с похвалой об отступлении русских войск-оно было примером хладнокровия, свидетельствующее о твердости и присутствии духа русских войск. Московский и Минский полки были выведены из-под огня с пароходов, генерал Кирьяков сначала оставил их за левым флангом альминской позиции, почти на том месте, где первоначально были поставлены московцы. Французы между тем снова стали подниматься по верху нагорного берега и открыли как оттуда, так и из-за Альмы артиллерийский перекрестный огонь по резервным батальонам и тарутинцам. Оставлять левый фланг под перекрестным огнем французов было невозможно; ждать приказаний было некогда, ибо на правом фланге русские войска уже отступали. Вследствие чего генерал-лейтенант Кирьяков распорядился , отвести левое крыло назад, и все его войска выстроил по обеим сторонам большой дороги, за высотою, на которой первоначально стоял главный резерв русской армии (минцы и волынцы). Убедившись в полном отступлении правого фланга и желая сообразовать с его движениями левого крыла, Кирьяков отвел еще назад Московский, Минский, Тарутинский полки и резервные батальоны 13-й дивизии, выстроил их на следующей высоте, а впереди пехоты поставил на позиции до 30 орудий (Донская № 3 батарея и легкие № 4 и 5 17-й бригады). Левее батарей стали два гусарских дивизиона полков герцога Максимилиана Лейхтенбергского и Саксен-Веймарского, прибывшие сюда для прикрытия отступления. На тех же местах, где было правое крыло русских войск и его резерв, уже ясно видны были неприятельская пехота и кавалерия в больших количествах. Неся сильные потери, наши батареи начали отход, преследуемые английскими войсками. Находившиеся здесь русские полки пытались перейти в штыковую атаку, но были встречены сильнейшим огнем. Только Владимирский полк во время атак потерял командира, 48 офицеров и 1300 солдат. После одной из них командир английской дивизии герцог Кембриджский, понеся большие потери, сказал: "Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии" Меншиков видя, что на левом фланге и в центре восстановить положение нельзя, в 16 часов приказал отвести на возвышенность и правый фланг. С занятием тыловой позиции, под прикрытием Волынского полка, гусарской бригады и трех батарей русские войска начали отходить на Качу. Понеся большие потери, союзные войска отказались от преследования. Простояв некоторое время в этой второй позиции, Кирьяков дал приказание пехоте идти на Качу, куда отошли войска правого фланга; 4 орудия Донской резервной № 3 батареи и кавалерия прикрывали отступление. В 9 часов вечера войска левого крыла, за исключением Бородинского егерского его императорского величества полка, прибыли на Качу и в темноте переправились через речку…." Продолжение следует. Список литературы: Крымская война на сайт britishbattles.com. Дубровин, "Материалы для истории Крымской войны", Спб" 1871, вып. 2, стр. 432-439

http://www.liontour.com.ua/ua/ Инкерманское  сражение ,ноябрь  1854 г,к 157-и летию  начала  обороны  Севастополя

*

Инкерманское сражение

 

Как сорвать штурм 

 

Если Балаклавским сражением русское командование стремилось лишь ослабить осаду Севастополя, то Инкерманское должно было сорвать генеральный штурм города, намеченный союзниками на 25 октября 1854 года.

Местом для атаки французы выбрали 4-й бастион. Если в сентябре, в начале осады, они были в полутора километрах от бастиона, то к 21 октября их батареи и окопы находились уже в 140 метрах. Бастиону грозил неминуемый захват. Чтобы спасти его, а значит, и город, от падения, русские предприняли новое наступление.

А дело было не в Инкермане

Инкерманское сражение на самом деле произошло не в Инкермане, а на плато между Килен-балкой и долиной реки Черной. Сейчас на этой возвышенности дачи, пустыри, лесные полосы, жилой массив улицы Жидилова и президентская дорога, а тогда располагался правый фланг английской армии. По лагерю англичан численностью около 8 тысяч человек и пришелся удар русских 24 октября 1854 года.

Рано утром был сильный туман. Взобравшись по сырым и крутым склонам балки, русские полки застигли англичан врасплох. Отряд из Севастополя в 19 тысяч человек под командованием генерала Саймонова выбил противника из его укреплений, но не смог их удержать и отступил. Но преимущество русских было скоро восстановлено, когда с противоположной стороны — из Инкермана — подошел, хотя и с часовым опозданием, 16-тысячный отряд генерала Павлова.

Французы, видя, что английская армия близка к повальному бегству, поспешили на выручку. Но лишь с небольшими силами, так как предполагали защищать еще и Балаклаву, на подступах к которой уже начался бой.

Переломный момент

В какой-то момент англичан охватила настоящая паника — русские теснили их по всему фронту. От позора поражения англичан спасли их союзники — французы, расположившиеся лагерем в отдалении. В тылу у них стоял Чоргунский 23-тысячный отряд генерала Горчакова, но он не тревожил французов, и поэтому они смогли перебросить часть своих войск в гущу сражения. Перевес теперь был на стороне союзников. И снова, как в Альминском сражении, сказалось превосходство в оружии. Пули французских ружей системы Минье пробивали по несколько человек сразу.

В 11 часов утра был дан сигнал к отступлению на прежние позиции. Отступавших русских французская картечь расстреливала в упор. Здесь они теряли людей больше, чем в сражении. Благодаря пароходо-фрегатам на Северную сторону удалось переправить около 7 тысяч раненых.

 В этот день пароходо-фрегаты оказали неоценимую помощь: перевозили войска к месту боя, поддерживали пехоту огнем своей артиллерии на всех этапах сражения, прикрывали отступление армии.

Русские потеряли в Инкерманском сражении более 10 тысяч человек, в том числе около 3 тысяч убитыми. Потери союзников — до 5 тысяч человек.

Сражение без карты

По признанию французских военачальников, русские разбили бы англичан, а осада была бы снята, если бы командовавший сражением генерал Данненберг двинул 12 тысяч человек, бездействовавших в русском резерве, князь Горчаков пожелал бы привести хотя бы часть своего отряда, бесполезно простоявшего весь день у Чоргуна, а Меншиков попытался бы вывести обоих из апатии.

Принято считать, что это сражение было подготовлено слабо. У русского штаба даже не было карты Сапун-горы и Килен-балочного плато. Командиры отрядов не знали местности и сбивались с дороги. По иронии судьбы, карту прислали из Санкт-Петербурга на следующий день после сражения.

Но у Инкерманского боя был и положительный итог — союзники отказались от генерального штурма Севастополя 25 октября.

ПАМЯТНИК РУССКИМ ВОИНАМ - УЧАСТНИКАМ ИНКЕРМАНСКОГО СРАЖЕНИЯ

Современный памятник, на переднем плане - старый цоколь Сохранившийся цоколь первоначального памятника

(выс. Суздальская, близ ул.Ген.Жидилова)   В период первой обороны 24 октября (5 ноября) 1854 года под Севастополем произошло Инкерманское сражение. В случае успеха русских союзники могли снять осаду города или, в крайнем случае, оно предотвратило бы намечавшийся штурм и замедлило бы ход боевых действий неприятеля. Местность, на которой произошло сражение, представляет собой плато, лежащее между Килен-балкой и Черной речкой. Географические особенности данной местности представляют крайне невыгодные условия для передвижения и действий войск на этом пространстве. Имея численное преимущество, подталкиваемый сверху, князь Меншиков решается на это сражение, заранее обреченное на провал. К слову сказать, в штабе главнокомандующего не нашлось даже карты местности. Ее доставили, но ... после сражения. Русские наступали двумя колоннами: первая - из города под начальством генерал-лейтенанта Ф.И. Соймонова, вторая - под командованием генерал-лейтенанта П.Я. Павлова с Инкерманских высот. Отсутствие четкой диспозиции, незнание местности и весьма «своеобразное» командование русскими войсками генералом Даненбергом привели к поражению. В роковом бою русские потеряли около 12 тысяч солдат, офицеров и генералов, союзники - более 4 тысяч, в том числе генерала Георга Каткарта. К 50-летию обороны на Суздальской высоте, доминирующей над Килен-балочным плато, установили памятник русским воинам - участникам сражения. Проект монумента разработал в 1901 году инженер-подполковник Ф.Н. Еранцев, архитекторы - А.М. Вейзен и Г.Н. Долин. В 1902 году «Комитет по восстановлению памятников Севастопольской обороны 1854-1855 гг.» утвердил проект памятника и надписи. На лицевой стороне - в три строки: «Сражение Инкерманское 24 октября 1854». С противоположной стороны: «Убиты: генерал Соймоновъ, 43 офицера, 2945 нижнихъ чина». Памятник был выполнен из бута, облицованного крымбальским камнем, на двух сторонах стилобата находились гранитные доски с надписями, на двух других высечены кресты. Памятник представлял собой пирамидальный обелиск, увенчанный пылающей бомбой (гренадой), установленной на кубовидном стилобате с четырьмя каменными шарами по углам. Памятник разрушен в период Великой Отечественной войны, сохранились цокольная часть и отдельные фрагменты, в том числе один из каменных шаров, расколотый на несколько частей. Восстановлен в 2004 г. на прежнем месте, в первоначальном виде, сохранившие части первого памятника установлены на площадке перед монументом.

Атака  легкой  кавалерии  25  октября  1854 г.

От полного уничтожения личный состав батареи спасла атака 53-го Донского
казачьего полка. В результате остатки английской легкой кавалерии
отступили на свои позиции.



Несомненно, англичане были бы тут истреблены до последнего человека,
если бы не подоспела помощь. Французский штаб, окружавший Канробера,
вполне осмыслил, что творится, лишь тогда, когда русская кавалерия, а за
ней пехота бросились после артиллерийского обстрела избивать англичан.
«Это великолепно, но это не война! Это сумасшествие!» — крикнул
английским штабным возмущенный и прямо растерявшийся от полной
неожиданности генерал Боске, один из лучших боевых генералов французской
армии. Немедленно были приняты меры к спасению того, что еще оставалось
от английской легкой кавалерии.


Сейчас же последовал приказ Канроберта, и два эскадрона французских
егерей первыми, а за ними другие французские части помчались на выручку
Кардигану и его кавалеристам, уже повернувшим лошадей и убегавшим от
русского преследования.


Их встретил 2-й линейный (пластунский) батальон Черноморского казачьего войска.
Казаки-пластуны, действуя в рассыпном пешем строю, при приближении
французских кавалеристов падали ничком на землю, уклоняясь таким образом
от удара сабли, а когда всадник проскакивал мимо, вскакивали и стреляли
ему в спину. Так понесла ощутимые потери и французская кавалерия.

Теперь уже вся Легкая бригада, рассыпавшись на мелкие группы и одиночных
всадников, отступала по долине на запад. Преследование было не слишком
решительным, хотя генерал Рыжов и назвал его «охотой на зайцев».
Англичане отходили вверх по долине на уставших и израненных конях,
практически шагом, осыпаемые пулями и картечью.


Отступление их было еще гибельнее, чем наступление. Трагическая атака
английской кавалерии продолжалась в общей сложности 20 минут.


Только на сборном пункте остатки славных английских полков вновь
увидели своего бригадного командира, о котором они ничего не знали с той
минуты, когда тот первым ворвался на русскую батарею.
С трудом остатки кавалерии вернулись в лагерь. Русское командование не решилось продолжать преследование.



Сражение окончилось. Оно не было довершенной русской победой, но уж,
конечно, ни в малейшей степени не было победой союзников, и говорить о
русском «поражении» под Балаклавой можно, только разве имея в виду
занятие города 16 сентября после Альмы, когда Балаклаву, в сущности, и
не защищали (если не считать ничтожной перестрелки), — но ни в каком
случае нельзя называть так дело 13(25) октября, хотя взятые редуты и
пришлось покинуть.
Напротив, и взятие этих редутов в начале боя и истребление легкой
английской кавалерии в конце его были, бесспорно, успехом для русской
армии, хоть и не имевшим никаких выгодных стратегических последствий.
Хотя под Балаклавой не удалось развить и использовать успех, но и в
Севастополе и во всей армии Меншикова известие о происшедшем 13(25)
октября вызвало большой подъем духа. Много говорили о взятых трофеях —
знамени и значке, 11 чугунных орудиях, из которых три были взяты с боя,
16 ящиках с ружейными патронами, ружьях, шанцевых инструментах, о 500
английских кавалеристах, легших в долине, прежде чем их товарищи
обратились в бегство.Передавались многочисленные случаи, доказывавшие
необычайное одушевление, с которым в этот день дралась русская армия.

«Потери Легкой бригады в этой атаке составили 102 убитых (из них 9
офицеров), 129 раненых (из них 11 офицеров) и 58 пленных (в том числе 2
офицера), причем последние были также почти все ранены. Позже еще 16
человек умерли от ран (9 из них в русском плену). Англичане потеряли 362
лошади. Больше всех пострадали полки первой линии (в 13-м — выбыло 56
человек из 128, а в 17-м — 74 из 147).
Общий урон русских войск в этот день составил 627 человек, 257 из них — в
гусарской бригаде, наиболее сильно пострадавшей от английской
кавалерии. Союзники потеряли более 850 человек, из которых половина
приходилась на долю англичан.
Союзники, явно очень уклоняясь от истины, показывали в официальных донесениях, будто они потеряли всего 600 человек.

По позднейшим данным, потери союзников были около тысячи человек, а
есть подсчеты, доводящие эти потери даже до полутора тысяч. Самое важное
заключалось в том, что в моральном отношении у русских от этого
балаклавского боя было ощущение победы, а у англичан — ощущение (и
притом очень болезненное) поражения, сознание совершенно бессмысленно
загубленных жизней, потерь, вызванных бездарностью и военным невежеством
главного командования.
«„Балаклава« — это слово будет передано потомству в анналах Франции и
Англии, как название места, памятного деяниями героизма и происшедшим
там бедствием, до тех пор непревзойденными в истории», — читаем мы в
одной из английских брошюр времени Крымской войны, посвященных гибели
легкой кавалерии

День Балаклавы (точнее было бы сказать — Кадыкоя, но и у нас, начиная с
Тотлебена и Липранди, и у союзников более принято было называть этот бой
сражением при Балаклаве) — 13(25) октября 1854 г. навсегда остался
траурной датой в военной истории Англии.
Только 6 ноября (нов. ст.), т. е. через 12 дней, в Лондон пришло
посланное из Константинополя Стрэтфордом-Рэдклифом известие о роковом
событии. Эта легкая кавалерия, легшая под Балаклавой, числила в своем
составе представителей самых аристократических фамилий. Впечатление в
Англии от этого известия было потрясающее.

Долгие годы (вплоть до начала войны 1914 г.) из Англии прибывали
временами паломники со специальной целью посещения «долины смерти», где
погибла английская кавалерия.
Балаклава не была отбита у англичан, но редуты оборонительной линии
были взяты, пушки захвачены, и русские получили контроль над
Воронцовской дорогой.

25 октября 1854 года было суждено стать одним из самых известных и
печальных дней в долгой истории британской армии. О гибельной атаке
бригады легкой кавалерии написаны десятки книг и знаменитое
стихотворение Теннисона, которое английские школьники учат наизусть (как
мы «Бородино» Лермонтова),
The Charge of the Light Brigade
Alfred, Lord Tennyson (1809-1892)




1854
Half a league, half a league,
Half a league onward,
All in the valley of Death
Rode the six hundred.
'Forward, the Light Brigade!
Charge for the guns1' he said:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
'Forward, the Light Brigade!'
Was there a man dismay'd?
Not tho' the soldier knew
Some one had blunder'd:
Their's not to make reply,
Their's not to reason why,
Their's but to do and die:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon in front of them
Volley'd and thunder'd;
Storm'd at with shot and shell,
Boldly they rode and well,
Into the jaws of Death,
Into the mouth of Hell
Rode the six hundred.
Flash'd all their sabres bare,
Flash'd as they turn'd in air
Sabring the gunners there,
Charging an army, while
All the world wonder'd:
Plunged in the battery-smoke
Right thro' the line they broke;
Cossack and Russian
Reel'd from the sabre-stroke
Shatter'd and sunder'd.
Then they rode back, but not,
Not the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon behind them
Volley'd and thunder'd;
Storm'd at with shot and shell,
While horse and hero fell,
They that had fought so well
Came thro' the jaws of Death,
Back from the mouth of Hell,
All that was left of them,
Left of six hundred.
When can their glory fade?
O the wild charge they made!
All the world wonder'd.
Honour the charge they made!
Honour the Light Brigade,
Noble six hundred!

Сняты фильмы, а историки до сих пор ломают копья в споре, кто же послал
цвет английской аристократии на верную смерть: главнокомандующий лорд
Раглан, командующий английской кавалерией лорд Лукан, команд ир бригады
легкой кавалерии лорд Кардиган или капитан Нолан, передавший роковой
приказ. Балаклавская долина вошла в историю Англии как «долина смерти».
Именно ее в феврале 1945-го после Крымской (Ялтинской) конференции
поедет осматривать Черчилль. В этом сражении пал один из его предков из
славного рода Мальборо…



К 50-летию Севастопольской обороны на высоте Араб-табиа был открыт
памятник Балаклавскому сражению. Свое название холм получил по
неофициальному названию 3-го редута - 'Араб-Табиа' (Арабская крепость),
построенному на этом холме англичанами для защиты своих войск,
базировавшихся в Балаклаве
Стройная каниелюрованная колонна из альминского известняка, увенчанная
двуглавым бронзовым орлом, смотрящим в сторону Балаклавы, возвышается на
постаменте, облицованном гранитом На площадке у памятника установлены
две гранитные четырехугольные плиты с перечислением частей русских
войск, участвовавших в Балаклавском сражении и схемой боя.
Венчал памятник двуглавый чугунный орёл. На главном фасаде на пьедестале
имелась выпуклая надпись: «Сражение Балаклавское. 13 - октябрь - 1854».
С противоположной стороны: «Убиты 7 офицеров, 124 нижних чина».



Военный мемориал участникам атаки "легкой" бригады Генерала Кардигана в
Балаклавском сражении в Ormskirk, Lancashire, Great Britain.



В геометрическом центре Балаклавский долины в 1856 году англичане
установили памятник - небольшой обелиск из мраморовидного известняка с
надписью на английском и русском языка


<
'В память о тех, которые пали в Балаклавском сражении 25 октября 1854 года'.


Первый раз памятник реконструировали в 1875 году. Во время Великой
Отечественной войны памятник сохранился, хотя и был тяжело 'изранен'. В
1998 году его вновь реконструировали.
В 1945 году Долину Смерти под Балаклавой посетил глава правительства
Великобритании Уинстон Черчилль. Он возложил цветы к обелиску, где погиб
один из его именитых родственников крови граф Мальборо.



В 2001 году во время своего визита в Украину памятное место посетил принц Майкл Кентский - брат королевы Великобритани


Памятник гусарам Киевского полка. Памятник сооружен не на прежнем месте -
на высоте, где находился один из английских редутов, прикрывавших в
1854-1856 годах Балаклаву, а несколько ниже, где-то в 75 метрах от шоссе
Севастеполь-Ялта. На небольшом искусственном холме, к которому ведут
десять ступеней, на двух ступенчатом основании установлен сужающийся в
верхней части обелиск из серого гранита, увенчанный металлическим
двуглавым орлом, сидящим на ядрах. На памятнике две мемориальные доски
на русском языке: «Доблестным чинам, павшим в бою 13 октября 1854 года.
Горды (гусары) Киевского полка» и на русском и украинском языках:
«Памятник гусарам Киевского полка восстановлен в 2004 году в дар
городу-герою Севастополю от Киевского городского Совета к 150-летию
Крымской войны в честь воинов Севастополя».

Балаклавское  сражение 25  октября  1854 г,Крымская  война 1854-1855 гг.


Раглан подозвал к себе генерала Эйри и продиктовал ему несколько строк.
Все видевшие это утверждали потом, что им в голову не могло прийти, что
именно продиктовал Раглан генералу... Затем Эйри подозвал одного из
находившихся тут же своих кавалеристов, капитана Нолана, и вручил ему
бумажку. Нолэн помчался к легкой кавалерии и, подскакав к начальнику ее,
лорду Лукану, передал ему бумажку.

Командир кавалерийской дивизии-генерал-лейтенант, лорд Лукан

Вот что прочел Лукан в этом новом приказе:






«Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и
попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд
конной артиллерии может сопровождать. Французская кавалерия у вас
находится с левой стороны. Немедленно». Этим словом «immediate» кончался
приказ
Впереди русские стояли углубленной «подковой». Один конец ее был у
Кадыкоя, около взятых утром редутов, второй — у подножия Федюхиных гор.
Лукан с полной ясностью, как показывал потом, понял все безумие того
приказа, который он держал в руках. Он обратился к Нолэну с вопросом,
понимает ли он, что требуется. Английская кавалерия, углубившись между
двумя концами «подковы», попав в глубину русского расположения,
неминуемо окажется между двух огней и погибнет под двойным, перекрестным
огнем русских батарей, стоящих, с одной стороны, у Кадыкоя, а с другой —
у Федюхиных гор. Нолэн мог лишь подтвердить то, что ему велено было
передать. Впоследствии Раглан и те, кто силился его оправдать, пытались
утверждать, будто капитан Нолэн преступно забыл прибавить устно, что ему
было приказано: «если возможно (if possible)».

Приказ, каким бы он ни был, следовало выполнять. Лукан направился вместе
со своим штабом к Легкой бригаде. Подъехав к Кардигану, он сообщил ему
содержание злополучной записки и приказал наступать вниз по северной
долине. «Конечно, сэр,— произнес Кардиган в своей обычной холодной
манере, — но позволите вам заметить, что русские имеют в долине впереди
нас батарею, а также батареи и стрелков по обеим ее сторонам». «Я знаю
это, — ответил ему Лукан, — но лорд Раглан так хочет. Мы должны не
выбирать, а исполнять». Кардиган молча отсалютовал графу своей саблей.
В это время Легкая бригада уже сидела в седлах. Еще утром она
насчитывала 661 человека, а до начала атаки к ней присоединились еще 12
бойцов. Было 11 часов 20 минут, когда он воскликнул: «Бригада идет в
наступление! Первый эскадрон 17-го уланского — направляющий». Вскоре
раздался звук трубы, и бригада начала движение шагом. Порядок в полках
был блестящий, а сам Кардиган ехал впереди.
Легкая бригада наступала в трех линиях, растянувшись по фронту на одну
пятую ширины долины. Ей предстояло преодолеть более двух с половиной
километров. Кавалеристы скоро перешли с шага на рысь, причем аллюр
постепенно ускорялся.




Между первой и второй линиями Легкой бригады образовалась дистанция в
400 метров, а между второй и третьей — около 200. Лукан следовал уступом
справа с Тяжелой бригадой, также построенной в три линии

.
Русские артиллеристы открыли по англичанам перекрестный огонь с
Федюхиных и Кадык-койских высот. Сначала пальба велась гранатами и
ядрами, а затем, по мере приближения всадников, русская артиллерия
перешла на картечь. В это время знакомый нам капитан Нолэн, ехавший в
передней линии 17-го уланского полка, вдруг поскакал галопом вдоль
фронта атакующей бригады, что-то крича и размахивая саблей. Недалеко от
него разорвалась граната, выпущенная русской батареей с Федюхиных высот.
Один из осколков пробил грудь англичанина… Это была первая жертва
роковой кавалерийской атаки.



Бригада Кардигана продолжала наступать в прежнем направлении, и солдаты
не без удовольствия подчинились команде «Сабли наголо!». Под градом
снарядов английские всадники стали инстинктивно ускорять аллюр, переходя
с рыси на галоп и тем самым ломая строй.


Русские ядра и гранаты начали достигать Тяжелой бригады. Сам граф Лукан
был легко ранен в ногу, а его адъютант и племянник капитан Чартерис —
убит. По приказу Лукана бригада Скарлетта остановилась, а затем в полном
порядке отступила на свою исходную позицию.
Легкая бригада в это время стала объектом атаки русских стрелков,
рассыпанных по склонам соседних высот и вооруженных штуцерами. Потери
только ожесточали англичан, мечтавших поскорее добраться до русских
орудий и отомстить за своих товарищей. Кони перешли на галоп, и
остановить их было уже невозможно. В эти минуты смертельной скачки
проявился дух соперничества между полками первой линии Кардигана.
Капитан Артур Тремейн из 13-го легкого драгунского полка, под которым
была убита лошадь, слышал, как кто-то слева от него кричал: «Не давайте
этим ублюдкам из 17-го выйти вперед!» В то же время уланы 17-го полка
ревели: «Вперед, Мертвые головы, вперед!»


Тем временем первая линия Кардигана оказалась уже перед самой русской
батареей из 12 конных орудий, расположенной поперек долины. Четыре
батальона Одесского егерского полка из колонны полковника Скюдери,
стоявшие у северных склонов Кадык-койских высот и на самих высотах,
решили, что атака англичан нацелена на них.



Поспешно свернувшись в каре, они встретили залпами всадников Кардигана,
по мере того как те проезжали мимо, направляясь к русской батарее.
Когда первая линия Легкой бригады оказалась прямо перед ними, русские
конные орудия дали свой заключительный залп — картечью в упор, но
остановить англичан уже не смогли.


Все окуталось дымом, и вторая линия Легкой бригады совсем потеряла из вида первую.


Лошадь Кардигана вынесла графа к самым орудиям. Генерал в дыму проскакал
между двух пушек и первым из англичан оказался на русской батарее.



Вслед за ним туда ворвались уланы и драгуны 1 -и линии. В 40 шагах
позади батареи, в качестве прикрытия, стояли шесть сотен 1-го Уральского
казачьего полка под командой подполковника П. Б. Хорошхина.



Клубы дыма и пыли скрывали от казаков реальные силы атакующих, создавая
преувеличенное впечатление об их численности. Большая часть уральцев
внезапно запаниковали и обратились в бегство. Лишь некоторые казаки,
сохранившие стойкость, пришли на выручку артиллеристам.


На батарее завязался короткий, но жестокий бой. Русские артиллеристы
пытались спасти свои орудия и зарядные ящики. Две пушки были, однако,
захвачены группой легких драгун 13-го полка. Русским канонирам удалось
увезти только два орудия 12-й конной батареи и несколько зарядных
ящиков.

Балаклавское сражение произошло 13 (25) октября 1854 года и было одним из крупнейших сражений Крымской войны 1853-1856 годов между союзными силами Великобритании, Франции и Турции с одной стороны, и Россией – с другой.

Альминское сражение 20 сентября 1854 г.

В это время в распоряжении князя Меншикова находились 42 батальона пехоты, 16 эскадронов кавалерии, 9 сотен казаков, 68 пеших и 16 конных орудий. Светлейший князь Меншиков А.С. В отряде генерала Хомутова, расположенном в северо-восточной части полуострова, было 11 батальонов пехоты, 1 эскадрон кавалерии, 18 сотен казаков, 8 пеших и 16 конных орудий. Получив известие о появлении союзного флота с десантом, князь Меншиков телеграфировал главнокомандующему Южной армией князю Горчакову о готовящейся высадке неприятеля и принял меры к сосредоточению войск, разбросанных по полуострову. Генерал-адьютант, генерал от кавалерии Хомутов М.Г. Генерал Хомутов, получив также известие о появлении союзников под Евпаторией, 2 сентября направил в распоряжение князя Меншикова Московский пехотный полк, Донской казачий № 60 полк и донскую батарейную № 3 батарею, 6 сентября направил два Черноморских пеших батальона, Черноморский резервный линейный батальон, четыре сотни Донского казачьего № 67 полка и донскую конно-легкую № 2 батарею. 2 сентября русские войска двинулись к реке Альме. Туда же направились части из-под Перекопа и Керченского полуострова. Основная масса войск сосредоточилась на позиции 4 сентября, 7 сентября вечером на Альму пришел Углицкий егерский полк, а два батальона Московского пехотного полка подошли утром 8 сентября, за несколько часов до сражения. Вечером 1 сентября союзники высадили в Евпатории десант свыше 3000 чел., при 12 орудиях и без боя заняли город. Военный совет союзной армии. 2 сентября с рассветом союзный флот уже был южнее Евпатории и на пространстве между озерами Кизил-Ярским и Кичик-Бельским у деревень Контуган и Богайлы, начал высадку под прикрытием боевых судов. Она закончилась к вечеру 6 сентября. Было высажено 62000 чел. при 134 орудиях. Совершенно плоский берег, протянувшийся далеко в глубь полуострова, позволял военным кораблям держать его под прицелом своих крупнокалиберных орудий. Русская армия не препятствовала высадке десанта. капитан-лейтенант Стеценко В.А.-адъютант князя Меньшикова Лишь в отдалении маячило несколько казаков, да по берегу хладнокровно разъезжал лейтенант В. Стеценко, отмечая число высадившихся врагов. Вскоре объединенная армия англичан, французов и турок двинулась в сторону Севастополя, прикрываемая с моря военным флотом. Высадка союзного десанта проходила спокойно, по-деловому, в течение шести дней. Высадившись, союзники пошли на Севастополь. Она закончилась к вечеру 6 сентября. Было высажено 62000 чел. при 134 орудиях. 7 сентября союзники двинулись вдоль берега в сторону Севастополя под прикрытием паровых судов. Войска под командованием Меншикова, заняв позицию на возвышенном левом берегу реки Альмы, готовились встретить противника. Здесь было сосредоточено 33600 чел., из них 3600 кавалерии при 96 орудиях. «Позиция, занятая русскими войсками после высадки союзников, находилась на левом берегу реки Альмы, представляющим собой плато, высотой от 45 до 100 метров. Начиная от устья реки и до восточной оконечности селения Алматамак, высоты левого берега р. Альмы обрывисты и проходимы только по крутым и узким оврагам. Далее - высоты поворачивают к югу, отходя от реки и простираясь по обе стороны дороги ведущей из Евпатории в Севастополь. На этом участке они более доступны и имеют вид покатых террас. К востоку от Севастопольской дороги, возвышается гора, на северо-восточном склоне которой, на расстоянии не больше 650 метров от берега реки, находится довольно высокий холм, за которым пролегали две дороги от Тарханларского трактира к р. Каче. На всем пространстве от устья р. Альмы до трактира правый берег был покрыт виноградниками и садами. К северу, правый берег реки представляет обширную равнину, на которой сады и виноградники находились только слева от дороги. На всем протяжении р. Альмы был только один деревянный мост, у селения Бурлюк, и имелось множество бродов. Левый фланг русской позиции находился на высоте напротив селения Алматамак, а правый фланг на высокой горе, у дороги, ведущей от Тарханларского трактира к реке Каче. Эта позиция представляла определенные преимущества: господство над правым берегом реки, удобство наблюдения за впереди лежащей местностью, которое не позволяло противнику производить скрытые передвижения войск, укрытие от огня вражеского флота за высоким берегом. Продолжение следует.