В 8 часов вечера ведущие грузинские телеканалы «Рустави-2» и «Имеди» объявили результаты своих экзитполов. Выходило, что кандидат от коалиции «Грузинская мечта» Георгий Маргвелашвили получает от 66 до 68 процентов голосов. Создатель «Мечты», премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили, показался пророком, когда за несколько дней до выборов заявил: «Я ожидаю, что Маргвелашвили получит на выборах не меньше 65 процентов. А если меньше 60, то меня это очень огорчит и мой энтузиазм по поводу Грузии сильно упадет».

…В 8 часов вечера в гостинице «Бомонд» на улице Александра Чавчавадзе проходила пресс-конференция директора украинского социологического центра SOCIS Николая Чурилова. По приглашению своих коллег — грузинских социологов и по заказу информационного агентства GHN и газеты «Премьер» Чурилов консультировал проведение одного из многочисленных экзитполов. Украинский социолог выглядел очень растерянным, потому что столкнулся с удивительным фактом: в свободной стране, во время проведения «самых спокойных, мирных и честных выборов в истории Грузии», 35 процентов опрошенных (выборка из 10 000 избирателей) отказались отвечать на вопросы экзитпольщиков и раскрыть имя своего кандидата.

— Я провел 40 экзитполов в разных странах постсоветского пространства, — говорит украинский социолог. — Ни разу такого в моей практике не было. Максимум, с которым мы сталкивались, — это 18—20 процентов на украинских выборах, и для нас это был тревожный симптом. 35 процентов — это огромная цифра. Она свидетельствует о двух вещах: скорее всего, эти люди голосовали за политика, который явно не является популярным лидером текущего момента. И второе: открытость не является достоянием Грузии. Проще говоря, люди боятся.

Озабоченность украинского эксперта подтвердил мой давний знакомый, грузинский социолог Валериан Горгиладзе. Проводимый его фирмой экзитпол тоже показал 35 процентов отказавшихся назвать своего кандидата избирателей. «В такой ситуации все предварительные данные, а именно — 60 процентов Георгия Маргвелашвили, 20 Георгия Бакрадзе и показатели Нино Бурджанадзе — не могут выдаваться за конечный результат, — сказал Валериан. — Мы не знаем, за кого голосовала треть пришедших на избирательные участки. Социология не в состоянии смоделировать результаты выборов в такой ситуации. Надо ждать подсчета голосов и официальных результатов».

Впрочем, никто никаких официальных результатов ждать не собирался. Первыми на экзитполы «Рустави» и «Имеди» отреагировали «мишисты». Еще в семь часов вечера в штабе «Единого национального движения» ощутимо витала паника.

— Ты что-нибудь знаешь, кто на втором месте? Мы или Нино? — спрашивал меня журналист и активист ЕНД Гела Васадзе. Но как только объявили, что второе место (20 с лишним процентов) у Георгия Бакрадзе, «мишистов» охватила эйфория. И Бакрадзе тут же поздравил Маргвелашвили с победой.

— Новая эпоха настоящей демократии началась в Грузии! — сказал на радостях Бакрадзе, и это его двусмысленное заявление привело некоторых «мишистов» в явный ступор.

«Единое национальное движение» первым признало выборы безоговорочно честными, хотя еще час назад на полном серьезе собиралось созывать акции протеста («мишисты» входят во все избирательные комиссии и целый день мониторили сообщения о нарушениях, которые объективно фиксировали и другие наблюдатели).

— Ну что, Гела, идем в ЦИК? — спросила я Васадзе.

Он лишь махнул рукой. Напряжение отпустило и в новом, построенном на отшибе Тбилиси, огромном и непривычно пустынном штабе ЕНД: люди поздравляли друг друга, как будто победили.

— Согласись! — говорит Гела. — Одно дело, когда сажают единицы, и совсем другое дело, когда угроза висит над всеми. 20 процентов — мощная страховка. Мы теперь официально самая сильная оппозиционная партия в стране. Нас рано списывать со счетов.

Коабитация — французский политический термин, означающий пребывание у власти принадлежащих к разным партиям президента и премьера, — быстро стало самым популярным ругательным словом в Тбилиси.

На участке в спальном районе Грузии громко спорили двое грузин. Но когда я спросила, за кого они голосовали, дружба победила, и они в один голос заявили: «Нашего кандидата нэт! Наш кандидат лежит в могиле!»

— Давид-строитель, что ли? — я впопыхах не вспомнила никого более достойного.

— Слушай, какой Давид, а? Гамсахурдиа наш кандидат!

Видимо, на моем лице они прочли что-то явно не совместимое со своим отношением к первому президенту Грузии и бросились в бой.

— Кобэтаци! — презительно сказал Леван. — Они нам говорят, что какая-то там кобэтаци защищает этого Саакашвили…

— А вы хотите посадить его в тюрьму?

— Расстрелять! Кто такая Америка — указывать грузинам, что делать?

— При Шеварднадзе была Россия, которая нам министров назначала, — добавляет Зура. — Теперь Америка и НАТО. Только при Гамсахурдиа грузины были сами.

— А вы знаете, что Саакашвили своим последним указом сделал Гамсахурдиа и Коставу национальными героями? — спрашиваю я.

— Из его рук стыдно даже милостыню брать, — гордо отвечают мои воинствующие звиадисты.

Недалеко от нас стоит женщина, явно слышит разговор и не сдерживает улыбку.

Я — к ней. За кого голосовала?

Фатима — не этническая грузинка. Она с Северного Кавказа, в 16 лет вышла замуж за грузина и переехала в Тбилиси. Это было в 89-м году. Но история ее жизни — история современной Грузии в миниатюре. Она отчетливо помнит, как свекровь прятала ее в подвале во времена Гамсахурдиа. Помнит, как «голодовали» (так здесь говорят) во времена Шеварднадзе, когда муж сидел без работы, а она кормила семью — работала парикмахером. Потом родился сын, и, «когда живот на восьмом месяце мешал подходить к клиентам», Фатима ушла из салона. Уже двенадцать лет она работает на дому, берет за стрижку 4 лари (80 рублей), зарабатывает в день до 50 лари. При Саакашвили муж стал работать, даже сделал карьеру. Они продали однушку на первом этаже, которую Фатима не любила с тех самых гамсахурдиевских времен, когда ей били окна. А потом квартиру пару раз обворовывали. Купили двухкомнатную в одном из спальных районов Тбилиси. Родили второго сына. В августе 2008 года Фатима была на четвертом месяце, ждали третьего ребенка. Девочку. Началась война, мужа призвали в ополчение и отправили в Гори. Свекровь опять готовилась к жизни в подвале, когда в Тбилиси придут русские. «Ничего, — успокаивала она Фатиму. — Мы уже пережили один ужас…» У Фатимы от нервов прервалась беременность — прекратилось серцебиение у плода. В тот момент, когда она лежала в больнице, мужу предъявили обвинения в связи с русскими. Ему из России, в самый разгар бомбежки Гори, позвонил родственник… Разобрались, сняли все обвинения, Фатима выписалась из больницы, жизнь вошла в привычное русло. Сейчас она опять нервничает, что новая власть уволит мужа. Но пришла голосовать за националов.

— Вы за Мишу? — спросила я. — Почему?

— Я живу на шестом этаже и постоянно вынуждена собирать со всего подъезда деньги на оплату лифта. Хотя он мне нужен так же, как и другим соседям. Но они мне говорят: «Это к тебе ходят клиенты, вот ты и плати». Я работаю как вол. Мой муж работает как вол. Что им мешает работать? А они хотели написать на меня донос, что я не плачу налоги. Мне не нравятся бездельники, которые завидуют тем, кто работает. Во времена Саакашвили это стало стыдно. Впервые в Грузии…

 Меня не покидает уверенность, что, если бы не давление Запада — сначала на Саакашвили и его правительство перед прошлогодними парламентскими выборами, а потом — на Бидзину Иванишвили и коалицию «Грузинской мечты», не было бы сейчас у бывшей партии власти тех 20 процентов, которые у нее, безусловно, есть. Потому что в Грузии есть такие, как Фатима. И их объективно немало. Без действительно навязанного Западом принципа коабитации в Грузии сейчас бы вовсю торжествовал принцип победителя, который забирает все. И на своей шкуре его почувствовали бы не только политические соратники Миши, но и обычные люди, которые считают, что эпоха Саакашвили — не самая позорная страница в истории Грузии. Считают. Но лишний раз вслух об этом не говорят.

— Социальный статус людей, резко отрицательно настроенных против бывшей власти, — очень низкий. Это бедные, плохо образованные люди, — говорит мне Давид Бердзенишвили, депутат парламента, член республиканской партии, входящей в коалицию «Грузинская мечта».

Однако сам Давид, элитарный представитель думающей части грузинского общества, во многом сходится с «бедными и необразованными».

— Мы от Саакашвили получили очень плохое наследство. Это была фасадная страна, фасадная экономика, фасадная демократия. Да, в Грузии очень легко открыть фирму, но очень тяжело работать. В Грузии есть определенный прогресс с государственным сервисом. Нет коррупции на низовом и среднем уровне. Но эта коррупция оказалась элитарной, и в Грузии почти всеми крупными бизнес-структурами владели формально и неформально люди от власти.

— Владели? Уже не владеют?

— Ну Каха Бендукидзе как владел, так и владеет.

— А чем он владеет?

— Ну особо большого бизнеса у него в Грузии нет. Но за несколько лари он купил участки земли и там что-то строит и продает. Он является владельцем самого лучшего в Грузии университета (Свободный университет). Однако этот университет был лучшим грузинским частным университетом и до Бендукидзе. Он вложил туда деньги, и, я думаю, это единственная сфера, где он работает хорошо. Я не в восторге от его действий в экономике, ничего хорошего от политики Бендукидзе Грузия не получила. Я понимаю, что для российских граждан Бендукидзе интересная фигура, он бывший российский олигарх…

— Иванишвили тоже бывший российских олигарх, как и Патаркацишвили…

— Но в отличие от Бендукидзе Иванишвили всегда стоял особняком <от российской власти>. Это две разные весовые категории. Хотя Бендукидзе в прямом смысле весит гораздо больше, у него никогда не было такого политического веса, такой популярности, как у филантропа Иванишвили. Бендукидзе никогда не занимался благотворительностью. Никогда! — осуждающе говорит Давид.

— Благотворительность и реформы — это действительно разные весовые категории. Понятно, что за первое люди всегда благодарны, за второе — никогда. Акцентируя этот аспект деятельности Иванишвили, не порождаете вы тем самым спрос в обществе на вечную благотворительность?

— Иванишвили не собирается, конечно, обустраивать всю Грузию по типу своей родной деревни, в которой он построил дороги, больницу, дома, оплачивает коммунальные счета своих односельчан. У нас есть экономическая программа, у нас социально ориентированный бюджет. Но никакого социалистического подхода в этом нет.

Не так давно другой депутат грузинского парламента «мишист» Зураб Джапаридзе обратился к Бидзине Иванишвили с открытым письмом. Он пишет об угрозах падающей экономики и о том, что взгляды, которые озвучивают представители исполнительной или законодательной власти, в лучшем случае иллюзорны, а часто вредны для экономики. И анализирует, что именно сделали правительство Иванишвили и парламент за этот год. Целый год, между прочим. Вполне достаточно, чтобы перестать критиковать «фасадные» реформы Саакашвили и начать отвечать за свои личные решения.

«Одна существенная <…> тенденция проявилась в работе нового парламента. Это склонность к созданию новой государственной бюрократии, — пишет Джапаридзе. — Например, создается отдельное агентство надзора за страховыми компаниями (раньше эта функция была у Национального банка), создается отдельная служба надзора за ценными бумагами (эта функция также должна быть отнята у Национального банка), создается специальный фонд государственного страхования, где должна аккумулироваться 1/3 собранного подоходного налога, что составляет примерно 600 миллионов лари…»

Дерматовенеролог Ираклий Дарцмелия, который перевез свою семью из Питера в Тбилиси после войны 2008 года, а после прошлогодних парламентских выборов вступил в «Единое национальное движение» и вместе с женой голосовал на этих выборах за Георгия Бакрадзе, объяснил мне, чем чреваты 600 миллионов лари на бесплатную медицинскую страховку.

«Я вернулся в Грузию не только из-за войны. Я вернулся, потому что в Грузии началось становление реальной системы частного страхования в медицине. Система функционировала так: пациент покупал страховку (стоила от 120 лари до 250 лари на семью), лечился, получал счет в больнице и шел в страховую компанию. Это были отношения, в которых государство не участвовало. Теперь создан государственный фонд. Теперь схема: пациент — государство — больница. С одной стороны, люди перестанут покупать страховку в частных компаниях. Даже те, кто может себе это позволить. Страховой бизнес становится невыгодным. С другой стороны, государство — это коррупция и откаты, что уже началось. И, как результат, некачественная бесплатная медицина, которая все равно не сможет покрыть потребности всего населения, и врачи, которые ничего не получают от государственной страховки. То есть конец реформы».

 Российские журналисты особо отдают должное одной реформе правительства Саакашвили: грузинские полицейские больше не берут взяток. Это факт, и от него никуда не деться. Но лично мне всегда нравилась реформа Саакашвили, о которой почему-то наши деловые СМИ писали не столь активно. В 2004-м в Грузии произошло молниеносное сокращение государственной бюрократии. Именно эта реформа стала главной причиной того, что коррупция «на низовом и среднем уровне» в Грузии исчезла как явление. А по поводу элитарной коррупции… Пока (за прошедший год) ни одного реального обвинения во владении несметными богатствами ни Саакашвили, ни его окружению не предъявили.

Западный курс, за который так возненавидел Мишу Кремль, — вот это реальный пример того, что можно сделать с бюрократией на одной пятнадцатой постсоветского пространства. А курс российский — это когда налоговиков, прокуроров и судей превращают в государственных рэкетиров. Забавно, что Сааакашвили сумел соединить оба этих пути. Освободив своих сограждан от произвола гражданских бюрократов, Саакашвили одновременно направил своих силовиков доить бизнес от имени государства. На этом и прогорел. Но это уже другая тема…

Елена Милашина

2 ноября 1721 года Петр — естественно, по прошению сенаторов — принял титул Отца Отечества и Императора. О том, какие осложнения принесла обществу болезнь под названием "империализм", размышляет наш постоянный автор

Ко мне в гости приходит человек, милый, бородатый русский человек, не совок, скорее художественная натура, блогер, который много путешествует по свету, у которого просветленные голубые глаза, который хорош собой, и вот, доверительно жмурясь от вина и удовольствия жизни, он мне говорит: 

— Франция — это провинция России. 

Остановись, разум! Я с ним не спорю. Провинция так провинция. Передо мной нормальный русский империалист. Не первый и не последний. В нем есть такая зрелая империалистическая бацилла. Отрастил! Он уверен, что мы лучше всех, лучше Франции, Америки и всех остальных держав. Он уверен, что все эти страны должны нам служить или даже прислуживать, стоять на задних лапах перед нами, а мы будем над ними посмеиваться. В конечном счете мы их всех завоюем. Мы к этому генетически готовы. 

Исторически мы принадлежим к натуральным, естественным завоевателям, человеческим хищникам, которые в порядке вещей завоевали все, что было вокруг нас. Мы завоевали Казань. Мы завоевали Астрахань. Мы завоевали Сибирь и Дальний Восток. Мы завоевали Крым. Мы присоединили к себе Польшу. Финляндия? Тоже наша! Мы распространились на все стороны света. Мы бы могли идти и дальше. Не только Аляска, но и Гавайи могли бы существовать под русским флагом. Не только Крым, но и Константинополь мог бы быть наш, если бы вместо революции 1917 года мы бы остались союзниками Франции и Англии. Но с Константинополем не удалось, однако мы спокойно сожрали после Второй мировой войны половину Европы, а если бы могли, сожрали бы и Париж, Афины, Рим. 

Откуда у нас такое имперское чувство? Ведь даже традиционные имперские государства, вроде Англии, готовы были поглощать недоразвитые территории Азии и Африки, неся им собственное просвещение, а мы бесстрашно насаждали всем самих себя, свою идеологию, то православно-монархическую, то коммунистическую, и когда нужно было уничтожать побежденного врага, ни один мускул не дрогнул. Так мы расстреливали польских офицеров в Катыни. И теперь тоже не особенно жалко их. И не только их. Не жалко и, кроме того, неприятно, когда к нам лезут с требованиями объяснить, зачем мы их расстреляли. Расстреляли, потому что мы имеем право всех расстрелять, включая самих себя. А если самих себя мы расстреливали и, возможно, еще и будем расстреливать, то почему мы должны отчитываться о расстрелах совсем чужих нам людей? 

Этот врожденный, подкожный, совершенно бессознательный империализм наших людей с особой страстью проявился в деле возврата к нам Украины. Мы все убеждены, что Украина — это наша краина и что ее отделение от нас было великим недоразумением и нуждается в коррекции. При этом мы даже не скрываем наше чувство превосходства перед нашим младшим братом, украинцем, или, скорее сказать, хохлом. Мы его зовем к себе как заблудшую овцу, и, когда эта овца к нам вернется, эту овцу нужно будет как следует взгреть. Эта веселая убежденность в том, что независимая Украина — только временное недоразумение, пронизывает практически все наше общество, и никто не задумывается над тем, что хохлам такое может быть не по душе. Мы не думаем про чужие души. Мы не думаем про души Кавказа, Средней Азии и Украины. Мы не думаем про души народов Балтии, потому что они тоже по странной случайности оказались бесхозными. Мы приберем всех к рукам. Наш имперский микроб остается с нами на долгие годы. Если не навсегда. 

Откуда взялся этот имперский микроб, который гуляет по русской душе? Было бы странно считать, что Петр I вместе с идеей империи принес нам имперские амбиции. Они были и при Иване Грозном. Они существовали как возможность передела земель и идеологий в период татаро-монгольского ига. Мы были подвижны в наших мечтах покорить чужих и неверных; мы остаемся и сегодня подвижны в своих имперских желаниях. 

Возможно, что сегодня мы не такие страшные. Возможно, что сегодня наш подкожный империализм работает против нас так, что от нас с ужасом бегут в Европу все кто могут на территории бывшего Советского Союза. Мы становимся не страшны, но смешны. Имперские амбиции работают против России. Имперский микроб разрушает российское будущее. Но все равно: 

— Франция — это только провинция России. 

И даже не смейте спрашивать почему.

Главный палач Лубянки Василий Блохин лично расстрелял более десяти тысяч человек. Недавно ему поставили новый памятник

Имя бессменного палача сталинской эпохи Василия Михайловича Блохина сегодня на слуху. Его подписью скреплено огромное множество хранящихся в архиве Лубянки актов о приведении расстрельных приговоров в исполнение.

Людям, не посвященным в тонкости палаческого ремесла Блохина, приходилось испытывать шок и трепет, когда им доводилось видеть его в деле. Одно из редких свидетельств оставил начальник УНКВД по Калининской области Дмитрий Токарев. Он рассказал о прибытии весной 1940-го в Калинин группы высокопоставленных работников НКВД во главе с Блохиным для расстрела поляков, содержавшихся в Осташковском лагере. Когда все было готово к началу первого расстрела, Блохин, как рассказал Токарев, зашел за ним: «Ну, пойдем…» Мы пошли, и тут я увидел весь этот ужас… Блохин натянул свою специальную одежду: коричневую кожаную кепку, длинный кожаный коричневый фартук, кожаные коричневые перчатки с крагами выше локтей. На меня это произвело огромное впечатление — я увидел палача!» В первую же ночь команда под руководством Блохина расстреляла 343 человека. В последующие дни Блохин распорядился доставлять ему для расстрела партии не более 250 человек. Весной 1940-го под руководством и при непосредственном участии Блохина в Калинине было расстреляно 6311 военнопленных поляков. Можно предположить, что подобной «ударной» акцией он удвоил свой предыдущий личный счет расстрелянных.

По отношению к непосредственно не участвовавшему в расстрелах Токареву Блохин проявил снисходительное «благородство» профессионального палача, сознающего, что не все способны на то, на что способен он. Составляя для премирования список участников расстрелов, он включил в него и начальника УНКВД Токарева...

Кем же был этот человек, чьей рукой вершился сталинский произвол?

Скупые строчки его автобиографии повествуют о том, что он родился в 1895-м в селе Гавриловское Суздальского района Ивановской области в семье крестьянина-бедняка. С 1905-го одновременно с учебой работал пастухом, затем каменщиком, работал и в хозяйстве отца. 5 июня 1915-го зачислен рядовым в 82-й пехотный полк во Владимире, дослужился до младшего унтер-офицера. Со 2 июня 1917-го — старший унтер-офицер 218-го  Горбатовского пехотного полка на германском фронте, был ранен, лечился в госпитале в Полоцке до 29 декабря 1917-го. Затем до октября 1918-го, оставаясь в стороне от политических бурь, он крестьянствовал в хозяйстве отца, а 25 октября 1918-го добровольцем поступил на службу в Яновский волостной военкомат Суздальского района. Вскоре Блохин сделал и свой политический выбор — в апреле 1921-го вступил в коммунистическую партию и тут же, 25 мая 1921-го, был назначен в 62-й батальон войск ВЧК в Ставрополе.

Теперь развивается его чекистская карьера. С 24 ноября 1921-го он помкомвзвода в отряде особого назначения при Коллегии ВЧК, с 5 мая 1922-го комвзвода там же, с 16 июля 1924-го помощник командира 61-й дивизии особого назначения при Коллегии ОГПУ. 22 августа 1924-го Блохин выдвигается на должность комиссара особых поручений Спецотделения при Коллегии ОГПУ. Теперь, помимо прочего, в его обязанности входит и приведение расстрельных приговоров в исполнение. И действительно, с весны 1925-го подпись Блохина регулярно встречается под расстрельными актами. Может быть, он и дальше был бы всего лишь одним из рядовых расстрельщиков, но внезапно открылась высокая вакансия. 3 марта 1926-го Блохин был назначен временно исполняющим должность коменданта ОГПУ (вместо отсутствующего К.И. Вейса). А уже 1 июня 1926-го Блохина утвердили в этой должности.

Судьба его предшественника Карла Вейса оказалась незавидной. В подписанном Ягодой приказе ОГПУ № 131/47 от 5 июля 1926-го говорилось о причинах его снятия с должности и осуждения: «31 мая 1926 г. постановлением Коллегии ОГПУ Комендант ВЧК/ОГПУ Вейс Карл Иванович приговорен к лишению свободы на 10 лет со строгой изоляцией по обвинению его в сношениях с сотрудниками иностранных миссий, явными шпионами. Имеющимися в деле установленными данными Вейс характеризуется как совершенно разложившийся, утративший всякое понимание лежавшей на нем, как чекисте и коммунаре, ответственности и не остановившимся перед фактом крайней дискредитации Объединенного Государственного Политического Управления, сотрудником которого он состоял».

В отличие от Вейса Блохин вел себя правильно и на посту коменданта бессменно проработал долгие годы вплоть до выхода на пенсию.

Будучи на работе в ОГПУ, Блохин экстерном сдал зачеты во втуз в 1932-м, окончил 3 курса строительного факультета в Институте повышения квалификации инженерно-технических работников. Но на этом его образование и закончилось.

Действовавшая под руководством Блохина расстрельная команда, или «спецгруппа», как ее назвали в документах, формировалась из сотрудников разных подразделений. В конце 1920-х — начале 1930-х здесь были сотрудники специального отделения при Коллегии ОГПУ, которое занималось охраной советских вождей и персонально Сталина. То есть совмещали дело охраны вождей с участием в регулярных расстрелах «врагов народа». В штате центрального аппарата ОГПУ они значились как «комиссары для особых поручений»: А.П. Рогов, И.Ф. Юсис, Ф.И. Сотников, Р.М. Габалин, А.К. Чернов, П.П. Пакалн, Я.Ф. Родованский. Другая часть исполнителей служила в комендатуре ОГПУ. Это сам Блохин, а также П.И. Маго и В.И. Шигалев. Позднее в «спецгруппу» вошли И.И. Шигалев (брат В.И. Шигалева), П.А. Яковлев (начальник правительственного гаража, затем начальник автоотдела ОГПУ), И.И. Антонов, А.Д. Дмитриев, А.М. Емельянов, Э.А. Мач, И.И. Фельдман, Д.Э. Семенихин.

Нелегка была судьба палачей. В семьях их видели довольно редко, а когда те приходили после ночной «работы», то чаще всего были пьяны. Да и как не пить при таком злодейском занятии. Неудивительно, что умирали исполнители рано, до срока, или сходили с ума. Умерли своей смертью Григорий Хрусталев — в октябре 1930-го; Иван Юсис — в 1931-м; Петр Маго — в 1941-м; Василий Шигалев — в 1942-м, а его брат Иван Шигалев — в 1945-м. Многие уволились на пенсию, получив инвалидность по причине шизофрении, как Александр Емельянов, или нервно-психической болезни, как Эрнст Мач.

Но репрессии не обошли и самих расстрельщиков. Часть из них попала в руки Блохину — были доставлены в расстрельное помещение уже в качестве жертвы. Так в 1937 г. были расстреляны Григорий Голов, Петр Пакалн, Фердинанд Сотников. Интересно, что чувствовали Блохин и Маго, когда расстреливали своих бывших товарищей?

Особо нервировали палачей отдельные приговоренные, которые в момент расстрела славили Сталина. Возглавлявший группу расстрельщиков, приводивших в исполнение решения «тройки» УНКВД Московской области в 1937—1938 годах, Исай Берг, будучи арестованным, показал, что он получил от начальства строгое указание «не допускать таких явлений в дальнейшем» и среди работников спецгруппы НКВД «поднимать настроение, стараться доказать им, что люди,  которых они стреляют, — враги». Хотя тут же Берг признал: «Много мы стреляли и невиновных».

Берг прославился тем, что при его непосредственном участии в московском НКВД была создана машина-«душегубка», в которой приговоренные умерщвлялись выхлопным газом. Отчасти это берегло нервы московским палачам. Загрузили в Таганской или Бутырской тюрьмах живых — в Бутове выгрузили мертвых, и вся работа. И никаких славословий Сталину. Сам Берг пояснил следствию, что без такого усовершенствования «невозможно было исполнить столь большое количество расстрелов».

И в центральной группе расстрельщиков под руководством Блохина предписали «проводить воспитательную работу среди приговоренных к расстрелу, чтобы они в столь неподходящий момент не марали имя вождя».

В 1937—1938 годах Блохин участвовал в самых громких расстрелах. Он командовал расстрелом маршала Тухачевского и высокопоставленных военных, приговоренных вместе с ним. При расстреле присутствовали прокурор СССР Вышинский, председатель Военной коллегии Верховного суда Ульрих. Иногда баловал своим присутствием и сам «железный нарком» Ежов. При нем расстрельное действо обретало черты художественной постановки. Осенью 1937-го: «Перед расстрелом своего приятеля в прошлом Яковлева Ежов поставил его рядом с собой — наблюдать за приведением приговора в исполнение». Яковлев, встав рядом с Ежовым, обратился к нему со следующими словами: «Николай Иванович! Вижу по твоим глазам, что ты меня жалеешь». Ежов ничего не ответил, но заметно смутился и тотчас же велел расстрелять Яковлева.

Не менее запоминающаяся сцена разыгралась, когда в марте 1938-го приводили в исполнение приговор по делу Бухарина, Рыкова, Ягоды и других осужденных на показательном «Процессе правотроцкистского блока». Ягоду расстреливали последним, а до этого его и Бухарина посадили на стулья и заставили смотреть, как приводится в исполнение приговор в отношении других осужденных. Ежов присутствовал и, вероятнее всего, был автором подобной изощренной затеи. Причем перед расстрелом Ежов велел начальнику кремлевской охраны Дагину избить бывшего наркома внутренних дел Ягоду: «А ну-ка дай ему за всех нас». В то же время расстрел собутыльника Буланова расстроил Ежова, и он даже приказал сначала дать ему коньяку.

Удивительно, скольких своих бывших коллег, да и начальников, которым он раньше глядел в рот, расстрелял Блохин. Близость к разоблаченному руководству НКВД могла стоить и ему самому жизни. Но Сталин ценил надежных «исполнителей», и его почему-то не пугало, что они, привыкшие стрелять в затылок, постоянно маячат у него за спиной в качестве охраны.

В начале 1939-го, когда Берия вовсю чистил НКВД от ежовских кадров, поступил материал о том, что комендант Блохин был слишком близок к бывшему секретарю НКВД Буланову, да и к самому расстрелянному наркому Ягоде. Тогда это рассматривалось как доказательство участия в их «заговорщических планах». Берия, подготовив постановление на арест Блохина, отправился к Сталину за санкцией. Однако, к своему удивлению, получил отказ. В 1953-м Берия показал на следствии: «Со мной И.В. Сталин не согласился, заявив, что таких людей сажать не надо, они выполняют черновую работу. Тут же он вызвал начальника охраны Н.С. Власика и спросил его,  участвует ли Блохин в исполнении приговоров и нужно ли его арестовать? Власик ответил, что участвует и с ним вместе участвует его помощник А.М. Раков, и положительно отозвался о Блохине».

Берия, вернувшись в свой кабинет, вызвал к себе Блохина и работников «спецгруппы» для разговора. Результаты «воспитательной» беседы нарком отразил на отправленном в архив, так и не исполненном постановлении: «Сов. секретно. Вызван был мною Блохин и руководящие сотрудники комендатуры, которым мною было сообщено кое-что из показаний на них. Обещались крепко поработать и впредь быть преданными партии и Советской власти. 20 февраля 1939 г. Л. Берия». Больше к вопросу о Блохине Сталин не возвращался.

Обычно приговоренных привозили к месту расстрела в Варсонофьевский переулок, где их дожидался Блохин с командой. Но иногда Блохину самому приходилось ехать за жертвой. Так было в 1940 г., когда потребовалось доставить из Сухановской тюрьмы на расстрел приговоренного к ВМН бывшего кандидата в члены политбюро Роберта Эйхе. Непосредственно перед отправкой на расстрел его жестоко били в кабинете Берии в Сухановской тюрьме: «У Эйхе при избиении был выбит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может добиться, он приказал увести его на расстрел». А 6 февраля 1940-го Блохину выпала честь расстрелять и самого наркома Ежова.

Руководство ценило Блохина. Он быстро рос в званиях: в 1935-м — капитан ГБ, в 1940-м — майор ГБ, в 1943-м — полковник ГБ, в 1944-м — комиссар ГБ, а в июле 1945-го получает звание генерал-майора. Был также щедро осыпан государственными наградами: орденом Ленина (1945), тремя орденами Красного Знамени (1940, 1944, 1949), орденами Отечественной войны I степени (1945), Трудового Красного Знамени (1943), Красной Звезды (1936), «Знак Почета» (1937), а также двумя значками «Почетного чекиста» и золотыми часами. Был награжден и почетным оружием — маузером, хотя расстреливать предпочитал из немецкого «вальтера» (не так сильно нагревался).

Когда исполнилось 20 лет пребывания Блохина в должности коменданта, он был премирован легковым автомобилем «М-20» («Победа»). Обращает на себя внимание то, что Блохин и его подручные из «спецгруппы» обычно щедро награждались не после, а до проведения серьезных расстрельных кампаний. По различным оценкам, общее количество расстрелянных лично Блохиным за все годы его службы на Лубянке составляет не менее 10—15 тысяч человек.

Сразу же после смерти Сталина и вторичного прихода Берии к руководству «органами» Блохин был отправлен на пенсию. Бывший комендант Блохин приказом МВД СССР № 107 от 2 апреля 1953-го был уволен по болезни с объявлением благодарности за 34-летнюю «безупречную службу» в органах ОГПУ—НКВД—МГБ—МВД СССР. Как пояснил Берия, Блохина освободили от должности как «засидевшегося» — был такой бюрократический термин, обозначавший долгое пребывание работника в одной и той же должности и утрату им должной активности и эффективности работы. Хотя, как мы знаем, работа у Блохина была как раз вовсе не сидячая, и здоровье на ней он изрядно подрастерял.

Итак, в 1953-м Блохина торжественно проводили на заслуженный отдых. После смерти диктатора нужда в его услугах отпала. Нет, конечно, пришедший ему на смену новый комендант, полковник Д.В. Бровкин, вовсе не рисковал остаться без «ночной работы», просто ее масштаб сразу стал не тот. Хотя на смену прежним жертвам подоспели те, которые раньше сами чинили суд и расправу: при новом послесталинском руководстве стали казнить бывших подручных Берии и Абакумова. Их дела активно расследовались, и оказалось, на пенсии Блохину тоже нет покоя. Он зачастил на допросы в Генеральную прокуратуру. В ходе расследования дела Берии и его ближайших подручных понадобились поистине бесценные знания бывшего коменданта. Ведь он был исполнителем всех самых важных казней. И все же Блохин не был приобщен в качестве обвиняемого, хотя он и был исполнителем преступных акций. Наверное, решили: ведь это просто палач, выполнял приказ. Работа у него такая, и ничего личного.

После увольнения Блохину за 36 лет выслуги в органах была назначена пенсия в размере 3150 рублей. Однако после лишения генеральского звания 23 ноября 1954 г. выплата пенсии от КГБ была прекращена. Не ясно, успел ли он оформить себе обычную пенсию по старости. Согласно медицинскому заключению Блохин страдал гипертонической болезнью 3-й степени и умер 3 февраля 1955 от инфаркта миокарда.

По иронии судьбы, Блохина похоронили там же, где покоится прах большинства его жертв, — на Донском кладбище. Хотя тела расстрелянных сжигались здесь же в крематории и прах ссыпался в безымянные общие ямы, а вот на могиле Блохина недавно появилось новое красивое надгробие с портретом. Не забывают!