Божественная трагедия Сергей Устинов

Божественная трагедия  Сергей Устинов 

Московский Комсомолец № 25993 от 20 июля 2012 г.

Евангельский детектив в современном антураже

История глупых девчонок очередной раз расколола и без того кривое зеркало нашего общества. Полагаю, мало кто вообще заметил бы этот эпизод в привычном потоке ежедневной информации: скандалов, слухов и разоблачений. Но нет. Кто-то (и кто именно — секрет Полишинеля) решил устроить показательную порку. Радетели гурьбой поднялись на защиту веры от поругания. Мастера культуры быстро определились, с кем они, и встали на защиту угнетенных узниц. То есть, по логике охранителей, против веры. Заседание суда де-факто отложено на неопределенный срок.

И не удивлюсь, если дело в конце концов положат под сукно и спустят на тормозах — кому среди принимающих решения нужно вытаскивать сор из избы? Зато разборки — наша стихия. Главное, прокукарекать, а отречься потом успеем не три, а все тридцать три раза. Вот только остается не до конца понятным, что же, собственно говоря, поругано: сама вера во Христа Спасителя или храм его же имени, то есть веры всего лишь атрибут?

Если вера, то рискну предположить, что лично Иисус, призывавший первым кинуть камень в блудницу того, кто сам без греха, не стал бы раз за разом продлевать несчастным «пусям» срок содержания под стражей. Если вариант № 2, то Иисуса, бичом изгонявшего из храма торгующих, вряд ли обрадовало бы вскрывшееся недавно нецелевое использование носящего Его имя культового учреждения. Так что хорошо бы наконец разобраться, за что горой стоим: за веру или же за ее атрибуты? Например, если священны кусочки креста, на котором распяли Спасителя, священна ли «Серебряная калоша», на которой пытались морально распять гражданина Гундяева?

Нет-нет, я не глумлюсь над святым. Просто пытаюсь понять. Во что верим (не верим)? Из-за чего, собственно, копья ломаются? Размышляя над этими вопросами, я, как учили, обратился к первоисточникам. И совершенно неожиданно столкнулся со вселенского масштаба загадкой, определенной мною (не иначе под влиянием профессии сочинителя) как евангельский детектив. Распутав который можно прийти к объяснению многих нынешних непоняток, порождающих те самые разборки. (За лексику прощения не прошу, сейчас все так разговаривают.)

Приступим. Дисциплина под названием эпистемология имеет предметом изучения процесс научного познания, и один из главных ее постулатов гласит, что на текущий момент наиболее верной считается наиболее непротиворечивая теория. На этом же принципе строится любой приличный детектив: только факты или их новая интерпретация способны поколебать имеющуюся версию. Вчитываясь в евангельские тексты, я обнаружил, что перед нами изданный самым большим в мире тиражом великолепный образчик детективного жанра. В основе которого история с заказным убийством, совершенным группой лиц. Исполнители известны поименно, однако никто из миллионов читателей этого бестселлера никогда не спрашивал: почему до сих пор не назван заказчик? Ответ можно найти, только поняв, кому и зачем понадобилось убивать Иисуса из Назарета.

Начнем с вопроса, который людей верующих ставит обычно в тупик, а особо рьяных так даже приводит в бешенство: был ли Христос христианином? Маркс, например, точно был марксистом, ибо сам исповедовал теорию, впоследствии названную его именем. То же с Фрейдом. Список можно продолжить, и в нем будут отнюдь не только евреи. А Христос? Разумеется, ответ: нет. Он был правоверным иудеем, раввином (учителем) и вообще пришел не нарушить Закон, но исполнить его.

Здесь отправная точка библейского детектива. А все свидетельства очевидцев и улики, которые позволят добраться до разгадки, содержатся в самом тексте Библии. И поверьте, эта штука будет посильней, чем «Фауст» Гете: смерть побеждает любовь.

Одно предварительное условие: давайте основываться исключительно на библейских текстах Ветхого и Нового Заветов. Никаких других источников. А еще давайте основываться на логике. Или на ее отсутствии: ведь наша задача постараться дать непротиворечивое объяснение довольно-таки противоречивой евангельской истории.

Итак, в качестве кого Иисус, сын Марии и пасынок Иосифа, пришел в этот мир?

Он пришел как мессия (на иврите «машиах», на греческом «христос»), что означает «помазанник»: при восхождении на престол царей мазали елеем. В религиозных представлениях иудаизма это идеальный царь, сильный духом вождь, который будет послан Всевышним с конкретной целью: на началах справедливости принести мир, благоденствие и моральное совершенство народу Израиля, а затем и всему роду человеческому. Короче, Царство Божие на земле. Именно как будущему иудейскому царю Ему пришли поклониться три волхва, а действующий царь Ирод, стремившийся избавиться от конкурента, принялся избивать младенцев.

И тут же возникает вопрос: в описываемый Евангелиями период (примерно три последних года жизни Христа) действовал ли Он как будущий царь земной (иудаизм) или как будущий царь небесный (христианство)? Но в том-то и дело, что по этому поводу нет совершенно никакой ясности. Согласно иудейским представлениям о машиахе, его описанная выше задача — стать духовным лидером и царем. Обычное дело: привлечь как можно больше сторонников и потом захватить власть. Но, как сказал бы Штирлиц, что-то там у них не сложилось...

Видимо, прокол был допущен в самом начале: ошибочным оказался способ доставки, которым Всевышний отправил на задание будущего помазанника. Он ведь не с неба свалился, а был натурально рожден земной женщиной. И, даром что от Духа Святого, первые тридцать лет жизни рос, воспитывался, учился, работал среди людей. То есть Иисус был натурально заброшен и залегендирован (убедительнее некуда!) как самый настоящий агент под прикрытием. Вот тут-то и начинаются чудеса. В прямом и переносном смысле.

В любом повествовании, а в детективе или, к примеру, фэнтези особенно, можно выдумывать все что хочешь. Выдумывать — но не врать. Нельзя, в частности, нарушать законы логики. Куда входит и логика человеческого поведения. Но как тогда объяснить, что народ, перед которым Спаситель демонстрировал свои чудесные возможности, не поверил в Его божественное происхождение? В наш вроде бы цивилизованный век всякие аланы чумаки пялились молча из телевизора, и вся страна, обняв банки с водой, прилипала к экранам. А две тысячи лет назад темные и суеверные жители Палестины, наблюдая, как пятитысячную толпу кормят досыта пятью хлебами и двумя рыбами, как Он воскрешает мертвых, исцеляет слепых и поднимает хромых, остались к Нему равнодушны?! Станиславский бы сказал: не верю.

Здесь первая сюжетная кульминация. В ситуации, описанной в Евангелии, люди просто не могли не уверовать, что перед ними Сын Божий. Другое дело, если не поверить их заставили специально.

Сейчас мы назвали бы это НЛП — нейролингвистическим программированием. Чуть раньше — гипнозом или внушением. Но суть в том, что некто поставил целью не дать широким народным массам сплотиться вокруг Иисуса как духовного лидера и не позволил сделать его идеальным царем. Кто же? Перерезать волосок (по Булгакову) может только тот, кто его подвесил. Но зачем это понадобилось?

Через пару тысячелетий подобный сюжет станет довольно распространенным, особенно в голливудских блокбастерах: долго находящийся в чужеродной среде агент под прикрытием выходит из-под контроля. Трудно быть богом (гениальное провидение Стругацких!). Подобно Румате Эсторскому Иисус из Назарета не смог остаться равнодушным исполнителем, сохранить холодный ум, необходимый для выполнения поставленной задачи. Как это часто случается в семьях, у Них с Отцом разошлись взгляды на жизнь. Разные, знаете ли, поколения.

Бог-отец не просто жесток. Если бы не уважение к основателю трех мировых религий, я бы назвал его садистом. Судите сами. Пятикнижие в этом отношении читается как сталинский уголовный кодекс: за малейшее прегрешение — смерть. Наставленные Яхве иудеи к врагам не просто жестоки, а беспощадны. При захвате Земли обетованной все живущие там народы истребляются под корень: во избежание дурного влияния уничтожаются не только мужчины-воины, но и женщины, и старики, и мальчики без различия возраста. Оставляют разве что девственниц — для собственного употребления. Даже самого Моисея Яхве иезуитски наказал за один-единственный случай непослушания: не дал осуществиться мечте всей его жизни — вступить в Землю обетованную. А десять казней египетских?

Тут, кстати, продемонстрирована не только избыточная жестокость Всевышнего, но и яркий пример применения НЛП, которое в данном случае даже не скрывается. Не мог фараон, находясь в здравом уме, удерживать евреев после таких напастей, как невиданное нашествие на страну жаб или превращение речных вод в кровь, не говоря уж о смерти всех первенцев в Египте. Но Яхве раз за разом «ужесточал сердце фараона», то есть фактически управлял его психикой и поведением. И тот продолжал совершать алогичные поступки до тех самых пор, пока волны Красного моря не сомкнулись над ним и его армией.

Теперь вернемся к Иисусу. Уже в начале своего духовного служения Он произносит знаменитую Нагорную проповедь. И тут начинают проясняться Его принципиальные расхождения с Отцом Небесным. Иисуса зачем посылали? Создать Царствие Божие на земле. А Он проповедует, что блаженны и достойны почему-то Царствия Небесного лишь некоторые категории граждан: например, нищие духом, изгнанные за правду, милостивые да миротворцы. А чего стоят рекомендации не противиться злому и подставлять левую щеку, если ударили по правой? И уж совсем ни в какие ворота не лезет провозглашенное Им так называемое «золотое правило»: поступай по отношению к другим так, как хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе. С такими подходами не стоит и пробовать царствовать на грешной земле — только на небеси.

Начиная с этого момента Иисус был обречен. И дело даже не в том, что Он ослушался Отца. Мы с вами знаем теперь, что на самом деле Они составляют единое целое, и представлялось совершенно невозможным допустить этакий плюрализм в одной голове — прямой путь к раздвоению личности. В своей земной ипостаси Иисус еще пытался противиться, набирал учеников, прощал блудниц, отчаянно творил чудеса (вот бы их нам сейчас — враз бы все поверили!). Но, конечно, не мог не ощущать, как сгущаются над ним тучи. Нигде в Евангелии нет указаний на то, что Он, подобно Моисею, беседовал с Создателем напрямую. Это косвенно подтверждает: разочарованный Алекс перестал поддерживать двусторонние контакты с Юстасом.

Впрочем, будучи частью целого, Иисус, разумеется, ведал о своей участи. И в конце концов сдался. Он перестал быть машиахом, ибо машиах согласно вере иудеев не может умереть. Чтобы грамотно закрыть неудачный проект, ему предстояло быть не тихо эвакуированным на вертолете, как дон Румата, а погибнуть публично, при большом стечении народа. Он знал наперед о каждом эпизоде расписанного до мелочей сценария и от переполнявших Его чувств не мог, похоже, сдержаться: намекал об этом немногим оставшимся с Ним ученикам. Конечно, к ним тоже было применено то, что мы называем НЛП. С чего бы иначе Иуда стал предавать Учителя за тридцать серебряников, а потом швырять их на пол храма да еще кончать жизнь самоубийством? Алчные люди так себя не ведут. Так ведут себя субъекты, внезапно обнаружившие, что в состоянии помутнения сотворили нечто дурное, причем им совершенно несвойственное. Каждый игрок знал свой маневр: и прокуратор, и синедрион, и рядовые иудеи, и римские солдаты действовали, повинуясь указаниям верховного режиссера. Даже известное «моление о чаше» следует толковать как страх не перед смертью (которой для Него нет), а перед чрезмерным страданием.

И что, вы думаете, на этом все закончилось? Отнюдь нет!

Иисус умер на кресте при всем честном народе, а воскрес, когда рядом не было ни единого свидетеля. Вероятно, из чувства ответственности Он лично явился нескольким близким людям, но народ Израиля остался в неизвестности. Умер, так умер. Возможно, иудеям, вольно или невольно превратившим Иисуса в антагониста собственному отцу, полагалось наказание в виде отсутствия на ближайшие пару-тройку тысяч лет нового машиаха. Но что-то надо было делать с прежним.

Говорят, в дзюдо умеют оборачивать нанесенный тебе удар против соперника. Да и вообще, порожденного Тобою Сына полагается пристроить к какому-нибудь делу. Так возникла мысль о кардинальном ребрендинге.

Первые несколько десятилетий после распятия Иисуса Его немногочисленные последователи прозябали. Объяснение простое: этому способствовало наследие прошлых неудачных решений. Вспомните эпизод с женщиной-ханаанеянкой, просившей у Него за свою больную дочь. Он ответил: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Потом все-таки помог ей (ох, не в отца пошел!), но смысл сказанного ясен: Иисус явился в мир машиахом исключительно для иудеев — избранного некогда Всевышним народа. А что это означает?

Для неиудея стать христианином невозможно без предварительного принятия иудаизма — вот что! Со всеми вытекающими: соблюдением многочисленных обрядов и условностей, но главное — обязательным обрезанием. Что для взрослого мужчины весьма травматично, а с учетом тогдашней антисанитарии вообще могло привести к гибели. Ряды христиан росли крайне вяло, но ведь для Всевышнего невозможного нет. Он снова, как бывало (косноязычный Моисей, не проявивший «нордического характера» Иисус), удивил нестандартным кадровым решением. На служение был призван, как он сам себя характеризовал, иудей из иудеев, фарисей из фарисеев, ярый гонитель христиан Саул из Тарса. Именно он, по дороге в Дамаск услышав голос (опять НЛП?), под именем апостола Павла стал в руках Всевышнего действенным инструментом по организации христианской церкви. «Несть иудей, ни еллин», — выдвинул он лозунг, приведший в конечном итоге к необязательности и обрезания, и соблюдения многочисленных повседневных правил иудаизма. Новая вера оказалась проще, и люди к ней потянулись.

Конечно, нам не дано знать, как сложились отношения между Отцом и Сыном после воссоединения семьи. Но факты свидетельствуют о том, что, хотя в новой религии Христос сделался центральной фигурой, стать более нравственной, больше соответствующей тем же тезисам из Нагорной проповеди людская жизнь не торопится. Что ж, вера во Христа уже есть великий дар, врачующий души, помогающий многим устоять под натиском жизненных обстоятельств. Недаром догмат об искуплении Им грехов человечества — один из основных в христианстве. А вот то, что называется «жизнь во Христе», дается пока немногим.

Однако у всякого детектива должна быть концовка — и по современным канонам необязательно оптимистическая. Ранние христианские богословы (Ориген, Григорий Нисский), размышляя над тем, кому Христос распятием заплатил выкуп за людские грехи, предполагали, что дух Его принял Отец, а душа отдана в залог дьяволу. Может, и так: не обошлись без лукавого ни инквизиция, ни индульгенции, ни дух стяжательства и соглашательства с мирской властью, царящий среди современных иерархов. И судя по соотношению в нашем мире доброты и жестокости, напрашивается вывод: Иисусу до сих пор так и не удалось выбиться в лидеры не на словах, а на деле. Его функция больше представительская, как, допустим, у президента того же Израиля или Германии. А в тени Его креста по-прежнему прячется настоящий босс — жестокий и прагматичный Яхве. В соответствии с предупреждением Иисуса: «Знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада». И еще: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».

А кто «суть волки», каждый волен определять в соответствии с собственным нравственным императивом. И чью сторону выбирать — добролюбивого Христа или его сурового ветхозаветного Отца — тоже. Ибо недаром Иисусом сказано: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?» Типа, являясь госчиновником, не стыдятся ли строить дачи на Ривьере? Или, будучи в монашеском сане, не щеголяют ли «брегетами»? И определив, получите, быть может, право сказать Его словами: «Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего».

Необходимое примечание. Всякое сходство изложенной версии о не справившемся с заданием Христе и «рокировочками» между нашими земными руководителями абсолютно случайно и первоначальным замыслом не предусматривалось.

Я как раз закончил сочинять эту не претендующую на строгую научность версию, собираясь поставить на сей ноте твердую точку, когда произошло нечто, в одночасье превратившее ее в многоточие. Я посмотрел фильм Павла Лунгина «Дирижер».

Наш «культовый», как теперь любят говорить, режиссер снял фильм-притчу. Притча эта горька: она о Непонимании. Именно так, с большой буквы. Потому что речь в ней не про непонимание между двумя человеками и даже не про непонимание одних людей другими людьми. Она о грандиозном, глобальном Непонимании, заложенном, как бомба замедленного действия, под нашу с вами цивилизацию. Эту притчу можно (нужно!) истолковывать так, что едва ли не все, происходящее ныне (причем не только в России) между властью и обществом, обществом и Церковью, а также многое-многое другое, есть отдаленный результат возникшего некогда изначального противостояния смыслов, космического масштаба драмы Непонимания. И поэтому, наверное, даже логично, что почти никто из посмотревших фильм не понял, о чем он.

Откуда такая уверенность? Расскажу. «Дирижера» я увидел на небольшом частном просмотре. Публика была, что называется, «чистая»: журналисты, адвокаты, продюсеры, режиссеры, композиторы, писатели. У вышедших из зала после фильма на лицах читалось недоумение: «Вроде неплохо сделано, но зачем? Банальная в общем-то история».

Для начала я полез в Интернет: рецензий мало, да и в тех лишь натужные попытки отыскать в ленте хоть какой-нибудь смысл: расхожие слова об ответственности, о покаянии, о плате художника за талант... Тогда я предпринял собственный мини-опрос. Оказываясь в любой компании, спрашивал, кто смотрел фильм «Дирижер». Поднималось несколько рук (картину к тому времени уже успели прокатать на Первом канале). Я задавал вопрос, о чем кино, и получал, на удивление, однообразный ответ: непонятно.

Напомню вкратце сюжет. Знаменитый дирижер Петров, жесткий, даже жестокий художественный руководитель, едет со своим оркестром и певцами-солистами в Иерусалим для исполнения оратории, по сути представляющей собой пасхальную литургию: «Смертию смерть поправ...». Накануне поездки он по факсу получает известие, что там же, в Иерусалиме, умер его единственный сын. Приехав в город, дирижер первым делом устремляется по указанному в сообщении адресу, где обнаруживает разношерстную компанию живущих коммуной молодых людей обоего пола, нищих и плохо одетых. Мы узнаем, что сын дирижера тоже был творцом, художником, вот только в отличие от прославленного отца непризнанным. Жил впроголодь, не раз просил отца о материальной помощи, но неизменно получал отказ, сопровождаемый наставлениями. Замученный долгами, потерявший надежду на самореализацию, после очередного отказа отца он повесился. С ненавистью смотрят его друзья на того, кого считают виновником гибели художника. Они вызвали «папочку» сюда по одной лишь причине: им нужны деньги на похороны. Дирижер медлит с ответом, и ему предлагают купить последнюю картину сына: реплику знаменитого «Иисуса во гробе» Гольбейна, на которой всего одно отличие от оригинала — голова лежащего на камне человека принадлежит дирижеру Петрову. Заплатив в конце концов за полотно, он уходит, по дороге выбрасывая картину сына с ближайшего моста. С этого момента его начинают мучить сомнения в собственной правоте. А в последней сцене фильма он уже покаянно плачет на могиле сына.

Что же осталось непонятым? Да вот это самое вселенское по своему значению Непонимание. Лунгин в сегодняшних декорациях снял фильм о том, как жестокий Господь Бог отправил на смерть своего так и не понятого им Сына.

Действие происходит в наши дни, но до того насыщено евангельскими аллюзиями, что порой кажется — даже слишком. Одно название «Дирижер» уже говорит о многом. События разворачиваются в Иерусалиме, не исключено, что прямо под Пасху. Среди героев можно без особого труда распознать Иуду (интересно, что с булгаковским акцентом), праведную Марфу, яростную возлюбленную Сына — Марию Магдалину с распущенными волосами (здесь уже отблеск трактовки Дэна Брауна).

Но если бы все ограничивалось только этим! Не понимаю, как умный зритель мог не понять. Не увидеть. Начнем с Гольбейна. Именно «Иисус во гробе» и именно в русской литературе (и в русской духовности) играет важнейшую роль: русский Иисус князь Лев Николаевич Мышкин то и дело возвращается взглядом к картине, висящей в кабинете Рогожина. Так Федор Михайлович дает понять читателю или еще раз подтверждает: Мышкин олицетворяет собой образ Христа.

Далее. В замечательной сцене, где растерянный и подавленный случившимся отец фактически исповедуется перед непонимающей ни слова по-русски одной из подруг сына, нам просто-таки проговаривают уже все, что можно. Я его не выгонял, рассказывает дирижер, он сам ушел и возненавидел меня. Летал на Гоа, в Индию, курил там с приятелями траву. Кажется, это самая известная неканоническая версия-апокриф о жизни Иисуса — с пятнадцати до двадцати девяти лет он путешествовал по Индии.

Далее. Увидев сына лежащим в гробу, он восклицает: это не он! Что вы сделали с моим сыном?! Действительно, что сделали с Сыном люди, к которым Он направил Его, чтобы Отец мог заявить такое: «У меня нет Сына»?

И кульминация. На кладбище друзья сына передают отцу его прощальное письмо. «Папа, прости, что я умер. Я так больше не буду». Нужны ли комментарии? Нужны. Потому что дальше сын (в предсмертной записке!) рассказывает о странном. «Я пошел в магазин и спросил продавщицу, есть ли у нее хлеб? Она ответила, что есть. Тогда я попросил дать мне жвачку. Но она не поняла меня». На что здесь намек? На «не хлебом единым»? На то, что ветхозаветным Богом избранному народу предписано употреблять в пищу лишь тех четвероногих, что жуют жвачку, в том числе овец? На указание впервые увидевшего Иисуса Иоанна Крестителя: «Се Агнец Божий, которой берет на Себя грехи мира»? А может, на слова пророка Исайи об «агнце, ведомом на заклание и безгласном перед стригущими его», что дало богословам повод считать этот образ символом Христа? Выбирайте сами. Я бы выбрал все.

Прощальное письмо сына отцу заканчивается словами: «Вот так же и мы с тобой не поняли друг друга». Неужели здесь речь всего лишь о том, что балованный сыночек хотел быть художником, а вредный папаша не желал оплачивать его ничегонеделание?! Намеков, ассоциаций со Священным Писанием внимательный зритель найдет в фильме еще немало.

Западную цивилизацию (к которой мы, безусловно, относимся) определяют как иудео-христианскую. Литература, живопись, музыка и философия этой цивилизации пронизаны библейскими темами. На них мы рождены и, вроде как, воспитаны. Как же тогда произошло, что все не поняли друг друга? Почему отец — сына, я попытался дать ответ в собственном толковании «евангельского детектива». А почему зрители — режиссера, рассказывающего практически о том же самом...

Забыли, о чем речь в Евангелии? А скорее всего, никогда толком не читали. С Достоевским, Булгаковым, на худой конец Дэном Брауном ознакомились, но как-то не соотнесли. Гораздо легче креститься на купола да служить подсвечником по церковным праздникам. Даже телевидение (тоже, вероятно, от непонимания) поставило богоборческий фильм прямо на Пасху.

Вот и вернемся под конец к тому, с чего начали: поправимо ли будет то, к чему ведут дело с тремя глупыми девчонками? Блаженный Августин однажды провозгласил: возлюби Бога — и делай что хочешь! Дескать, человек, искренне полюбивший Христа, больше не нуждается в остальных заповедях, он будет соблюдать их по определению. Но посмотришь с холодным вниманием вокруг, и кажется, что очень многие понимают призыв Августина совсем в ином смысле: скажи, что возлюбил Бога, и делать что хочешь помешать тебе будет некому. Им всем следовало бы напомнить слова Иисуса: «Кто говорит: „я люблю Бога“, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?». К сестрам, надо полагать, это тоже относится.

И вот еще что. Фильм «Дирижер» я мог и пропустить: на просмотр попал совершенно случайно. И, повторяю, произошло это в тот самый день, когда я поставил точку в собственном толковании евангельской истории.

А что, если Он все-таки есть?