Калиниченко Н. Н. Открытие истины Парадоксы науки Вещество

Калиниченко Н. Н. Открытие истины Парадоксы науки Вещество

5. ПАРАДОКСЫ НАУКИ физика Лекция 5 ВЕЩЕСТВО

Но всё же что же в математике такого конкретного? И почему она не может быть чистым вымыслом?

Прежде всего, тем, что цифры как таковые – это, с английского, шифры. Так, единица – это мужчина на виде сбоку, два – это дева на коленях (в эпоху патриархата), три – это рот (верхняя губа, но также зубы и язык), четыре – это это. (Чета..., это..., ре) Пять – это пядь, что лучше видно на римской пятерне, шесть... И так далее. Даже ноль – это лоно. Во вторых, точка как первая и потому обозначаемая единицей, – это состояние вещества в плазме, в которой есть лишь единичные атомы. Тот же озон – это атомарный кислород О. Линия, являющаяся второй после точки – это состояние газа, в котором наблюдаются уже сдвоенные атомы. Например, кислород – это О2. Третья – поверхность. И это уже – жидкость. Та же вода состоит из трёх атомов –  двух атомов водорода и одного атома кислорода. Наконец, твёрдое вещество алмаз...

Кстати, алмаз – это разновидность углерода, а углерод встречается во всех четырёх ипостасях: 1, 2, 3, 4.  4 – это алмаз, 3 – это графит, 2 – сажа, 1 – газ. Именно поэтому он и является основой белковой жизни.      

Вот такая получается наглядная математика. В смысле, наука по–гречески.

Конечно, не все жидкости трёхмерны, как вода, и не все твёрдые тела четырёхмерны, как алмаз. Но и кучу можно сложить не только из четырёх зёрен,  и поверхности дорог выстилаются не тремя камнями, и линии столбов не из двух кирпичей. Исходное и вместе с тем основное – оно и самое простое, и гениальное. В смысле, рождающее. А все прочие сложности – это уже потом, с ростом и развитием.    

СУТЬ 

Теперь о том миге, который находится между прошлым и будущим. Это не миг. Это мнение. Поэтическое, красивое, захватывающее, но мнение. Как, впрочем, и всё поэтическое. Прошлое, если поточнее, – это былое. Часто говорят: “прошло”. А если не ходило? Течёт не всё, и ходит  не всё, но зато всё бывает. Поэтому былое лучше, чем прошлое: и точнее, и полнее. Но если взять былое само по себе, в чистом виде, то окажется что это – совсем не время. Да и прошлое тоже не оно. В чистом виде прошлое – это просто ход. Или проход. Кто прошёл, куда, откуда, зачем – неважно. Важно, что ход был, и ход, он же – проход, есть. А вот то, что было в чистом виде – это быт. Чей быт, тоже неважно для былого. Бывает? Ну, и хорошо. И не только бывает. Быт ещё и бытует. Но не проходит и не протекает, а также не умирает. Как остроумно заметил В.И.Ленин в “Философских тетрадях”, то, что было, уничтожить нельзя. Стало быть, былое и бессмертно, и неуничтожимо. И, таким образом, оно неподвластно времени. Да, вы не помните, что с вами было, но былое здесь ни при чём. Вы не помните былое потому, что у вас память дырявая. Но былое – с вами всегда.

Теперь – о будущем. Уже можно догадаться, что на самом деле будущее – не будущее, а что–то иное. И что иное, можно установить, если заметить, что оно не столько будет, сколько настаёт. Или становится. То, что становится – это не будущее, а становящееся. Прежде всего это – стан. Вот он становится. Настаёт состояние, но на украинском состояние – тоже стан. Стало быть, и стан настаёт. Быт и стан – это суть. Ну, то, что есть. Иначе говоря, настоящее. Или, как говорят в церкви, сущее. И нет никакого движения из быта через суть к стану. Есть единство былого и становящегося в настоящем. Если же говорить привычными словами, то настоящее состоит и из прошлого, и из будущего. Вот как раз поэтому и существуют предсказания. И как раз поэтому и можно менять своё “будущее”. Не будущее время, а само “будущее”, т.е. настоящее, сущее, просто суть. 

В связи с этим очень любопытен украинский глагол “будую”. Почти что “буду”. Но “ю” на древнерусском означает “её”. Вместе с “буду” – это “будет её”. На украинском же “будую” – значит, строю. В свою очередь, строю – то же, что и расту. Или ращу. Ей строю, конечно же. Ей это будет, когда построю, её будынок, её строение. В целом – её настоящее.  

БЫТЬ ИЛИ...

  “Вопросы надо уметь задавать, а то может оказаться, что вопрос никуда не годится”, – писал очень вежливый Гегель. Но Шекспир не дожил до Гегеля и поэтому вложил в уста Гамлета один из тех вопросов, которые лучше бы не задавать. Ну, что значит: “не быть”? Спать? Мокнуть? Думать? Всё ведь это – “не быть”. А что значит, быть? Оставаться таким, как есть, или становиться иным? Эти художники, художественно обращаясь со словом, навязывают всем остальным своё, художественное (от слова “худо”) отношение к нему, поэтому общепринято считать, что слово – это всего лишь неуклюжее средство для выражения тончайших и глубочайших, например, художественных или философских, мыслей. На самом же деле художники просто не знают, с чем имеют дело, поэтому имеют это дело,  как могут, т.е. худо. Например, как Шекспир. Вопрос Гамлета ведь должен звучать так: “Быть или стать?” И в этом, настоящем, а не художественном, виде уже нет никакой трагедии. Строго говоря, трагедия – это глупость, и если убрать глупость, исчезнет трагедия. Правда, если исчезнет трагедия, то исчезнет и художество, но кто, кроме художников, потеряет от этого?

В нашем мире многое исчезнет вместе с глупостью. Но для этого её надо победить. Это было ясно уже давно. Но те же древние греки считали, что против глупости даже боги бороться бессильны. С тех пор много воды утекло, и сегодня уже ясно, как с ней бороться. Прежде всего с ней надо покончить в словах. И, естественно, в словесности, в литературе. Во всей литературе, не только в художественной. Работа предстоит великая, но неизбежная.