Эдуард Асадов

Хозяин погладил рукою
     Лохматую рыжую спину:
     - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
     Но все же тебя я покину. -

     Швырнул под скамейку ошейник
     И скрылся под гулким навесом,
     Где пестрый людской муравейник
     Вливался в вагоны экспресса.

     Собака не взвыла ни разу,
     И лишь за знакомой спиною
     Следили два карие глаза
     С почти человечьей тоскою.

     Старик у вокзального входа
     Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?
     Эх, будь ты хорошей породы...
     А то ведь простая дворняга!

     Огонь над трубой заметался,
     Взревел паровоз что есть мочи,
     На месте, как бык, потоптался
     И ринулся в непогодь ночи.

     В вагонах, забыв передряги,
     Курили, смеялись, дремали...
     Тут, видно, о рыжей дворняге
     Не думали, не вспоминали.

     Не ведал хозяин, что где-то
     По шпалам, из сил выбиваясь,
     За красным мелькающим светом
     Собака бежит задыхаясь!

     Споткнувшись, кидается снова,
     В кровь лапы о камни разбиты,
     Что выпрыгнуть сердце готово
     Наружу из пасти раскрытой!

     Не ведал хозяин, что силы
     Вдруг разом оставили тело
     И, стукнувшись лбом о перила,
     Собака под мост полетела...

     Труп волны снесли под коряги...
     Старик! Ты не знаешь природы:
     Ведь может быть тело дворняги,
     А сердце - чистейшей породы!