Социальная справедливость и пролетарии Украины.

   Я даже где-то понимал эту молодую амбициозную семейную пару. Деньги имеют непременное свойство открывать  глаза на убогость твоих старых друзей, оставшихся водилами, слесарями, электриками, сторожами и дворниками (короче быдлом). В уголки глаз западают осколки того колючего зеркала, что раздолбала Снежная Королева. И нет теперь воздуха, кроме как, найти новых людей с чистыми ногтями. Лучше всего, людей не слишком состоятельных, культурных, но теперь зависимых от широты твоего гостеприимства. Найти таких и прикормить с барской руки, повинуясь строгому математическому закону, который превращает старую дружбу в медленное расставание газовых гигантов. Думаете сделать из меня клоуна? Так я не гордый, гордость это грех глупости – дорогие мои нувориши. Хотя какие вы нувориши – так себе, чмо, отъевшаяся швалька (планктон, в моём табеле о рангах).

    Вялое наше застолье я видел с безнадёжным любопытством отстранённого наблюдателя – спермоснайпера. Бледная, очень молодая женщина, с той пластичностью, которой имеют право обладать только негры и красивые белые девочки. Аккуратно, с геометрической простотой движений урождённого киборга, разливала прозрачный напиток – тёплую квинтэссенцию загадочной русской души (Хлибный Дар). Медленно, но так неумолимо напивалась, опрокидывая рюмку за рюмочкой, наливаясь, на дне серых глаз, особым эфирным маслом - счастливым, осоловевшим взглядом хозяйки этого всего благополучия, достатка и уюта. Посуда на столе сохраняла непринуждённый нейтралитет скрытого сибаритства. Во мне кипело… не презрение - нет, но стойкое ощущение того, что они берут у меня что-то взаймы.

    Ах, зачем же такие люди беспощадно покупают дешёвую водку... У меня генетические фильтры на плохой алкоголь. Ах, зачем же женщины умеют так наивно развалиться в кресле, накинув такое короткое платье. Неужели она не понимает, как мне трудно не смотреть на эти ноги. Ещё соточка и мысли мои будут заняты только воображением, сосредоточены на тайне её расстёгнутых пуговиц. Ну, зачем они пьют тёплую водку? Зачем эти влюблённые взгляды на мужа, как будто они пионеры на лавочке. Изощрённый садизм по классовому признаку? А эти тупые базары, нудная маленькая дочечка мычит дебильные стишки, ах, она ещё и хочет показать дядям как она умеет танцевать? Писец, моя бы добрая воля и я бы запустил её нежным пинком в низкий, бреющий полёт над этим кошмарным ламинат-полом. Держу пари - при точном ударе она даже не квакнет, а с третьей попытки я попаду нею в форточку – хотя можно и пробить пенальти. Папочка её, похоже, ужрался. Глазки подёрнулись белёсой пеленой грязного дождя, язык увял, подарив свободу моему хорошему товарищу – Толе, по прозвищу Мускулистый Индюк. Крутой чувак, хоть и хохол.

     Хозяева уложили маленькую принцессу (Папину Пистливую Дурынду) спать и собираются малость отрубиться. Какая любящая пара, так нежно коснулись друг друга и в торбу. Мамочка дышит легко, чисто, сладким украинским перегаром, муженёк - сцука храпит, буркотит, как цунами на Днепре… Как- то скучно. Толик проворно шарит по хате и можно быть уверенным, что нашарит капельку бабла (хохол ведь). А у меня паранойя, но что поделать, я не могу смотреть на спящих женщин. Климает,  всегда удивляюсь не столько своей страсти, а той силе возбуждения, которое накатывает на меня волной, когда я вижу беспомощных женщин.

 Сейчас я ме-едленно расстегну эти ёпаные пуговички, сейчас мои губы коснуться этих сосков. Всё – мозгов больше нет, превед медвед, центральный процессор накрылся, всем лежать и бояться - управление переходит на вспомогательную звукозаписывающую головку, снимаем с неё трусики, вот жеж, бля, клиторы красивые у тёлок бывают. Не воняет, странно. Может полизать? Нет – много чести для быдла - лучше выепать. Эх, нажралась, дура – даже не крякает, как раз то, что я люблю. А Толик громко хрюкнул, идиоты - такие деньжищи в шкафу держать, когда культурные люди в гостях.

      Мицному Птаху скучно и он сначала пытается пристроить свой конячий ялдец нашей гостеприимной хозяйке  в верхний роговой отсек. Не получается, разжать зубы без вилки невозможно, и он разочарованно шлёпает её членом по губам – больше эта неблагодарная кобыла для него не существует. Минуту подумав (может сдрочить ей на морду?) стягивает шорты с храпящего мужа ( чо добру пропадать?). Меня плотно пробивает на конкретное хи-хи, хорошее настроение грозит перейти в истерику. Дружок злится, сопит, краснеет, страдает мучительным дежа вю, но не может втолкнуть член мужику в задницу – меня щас порвёт от хохота – комичная сценка. Давай, говорю, плевать для смазки и мы вдвоём харкаем слюной – изо всех сил целимся в заветное мужское место. Точность не высокая, вся жопа в соплях – очко сухое, но меня осеняет вылить туда ещё и салат из помидоров – верное, между прочим, средство, мужики, берите себе на заметку эту львівську народную мудрість. Пішло як по маслу, а запах украинской салатной олии смешался с тонким ароматом арабского секса. Парфюмера бы сюда, шоб занюхав и заценил, Зюскинд хренов.

      Индюк красивый мужик и всегда приятно посмотреть, как он орудует своим младшим братом – здоровый такой, лохматый чертило и остроумный – приговаривает: «Лучше нет влагалища, чем очко случайного товарища», это я его научил, моя школа. Эх, умер во мне великий педагог – Макаронский кажется? Забава для высокого эстета -  момент: когда Толик закончил и вытягивает член, тогда попа пострадавшего (во имя гостеприимства), напоминает розовую норку, которая в секунды затягивается, как диафрагма, выталкивая наружу тонкую струйку спермы. Из моей тёлки нифига не вытекает, вот чмошная дура - зажала. Ну и хуй с ней, у меня всё равно триппер. Приятно быть культурным человеком, но как всё это быдло утомляет, Толик пересчитай бабло, по сути они ведь нам должны за этот скучный вечер. Мы могли бы провести его в театре или опере, послушать музыку Поплавского. Толя, клоуны там не выступают - я потом тебе расскажу, что такое театр, а сейчас лови такси и полете-е-ели.