Р.М.Рильке "Дальние виды. Очерк Флоренции Кватроченто"

     Они забыли друг дружку. Тропа, что долго петляла в высоких зарослях шиповнка по околице, вдруг протянула их прямо воле, свету и преподнесла двух молодых людей Флоренции: возьми их. И Мраморный Град принял дар. Он взял юношу, и взял девушку, да с тем и разлучил их.
     Ибо это была иная Флоренция, та что порознь похитила их. Город Беато Анджелико был родиной Симонетты, и она проходила его насквозь, отчуждённая страхом. вся в белом вверх к Санта Мария дель Фьоре. Молодой человек в пурпурном платье строго по мерке подражал отвесным мещанским замкам и рос вместе и их быстро строящимися башнями. Его облик развивался, зрел и завершался словно под невидимым резцом. Он глядел на Арно вдоль и замер прислушиваясь. Затем молвил он сурово: "А ещё шумит".
      Симонетта свернула со своего таинственного церковного пути, прослышав оклик, смутилась и увидела Джулиано не тем, прежним, ведь повзрослел он.
      Нетерпелив, он протянул руку, стремительно, будто желал послать стрелу из невидимого лука: "Ты это ли не видишь?"
      Девушка ужаснулась. Она посылала свои взгляды вовне, беспомощно, быстро и наугад.
      Ища, осматривала она купола и фронтоны до самых позднезлатых гор Фиезоле, настророжённая, бледнела и снова переводила взор на ближнее. Её ресницы трепетали что крылья.
      Джулиано, опомнившись, понял, насколь жестоко затравил её бедные очи. А от раскаяния стал он молод, помолодел насколько возможно. А возлюбленная, прочувствовав это, выросла, удалилась, едва ли не по-матерински возвысилась над ним.
     Она потянула, не срывая, к себе цветок шиповника- и в белых лепестках-чашечках прочла тихую просьбу: "Уважь меня вестью. Я ни о чём не слыхала", но молвила так: "О чём ты? Укажи мне дым, который ты увидел. Помоги мне отыскать его и научи, что значит он".
     Юноша нерешительно поведал: "Занялся большой огонь во Флоренции. Монах ходил, чёрный, по всем улицам и учил: во всём, что любите вы, горит искушение. Я научу вас спастись от сияния".
     Донёсся шум Арно. Юноша засмотрелся на закат: на сплошную его роскошью и мотовство. Будто пристыженный, продолжил он медленно и робко:"Они снесли монаху любимое: кинжал, милую книгу, венецианские картины, золото, каменья, ожерелья..., многие дамы- бархат и пурпур, собственные волосы, и всё это жестокими своими руками предали огню". Юношеский голос осерчал и угас со словами: "... а за огнём- чад, пепел и бедность".
    Склонив чело, побрёл юноша дальше. Он не взял на себя признаться, что спрятал драгоценности в поленнице десять дён назад. Робко шагнул он к левому краю тропы. Точно так же к левому- Симонетта. Путь стал пуст. Солнце -над все этим. Меж парой будто поток образовался. Они слышали его шум.
     Тишь.
     Затем окликнули они друг дружку. Каждый- из собственного страху.
     -Джулиано.
     Тишь.
     -Симонетта.
     Тишь. Поток- всё шире.
     -Не бойся,- донеслось справа, издалека.
     Тишь. Затем- крик слева:
     -О чём думаешь?
     -Значит, люди уж бедны?
     -Да.
     А справа: "А Бог?"...
     Нечто крикнуло из юноши вовне: "Бог- тоже".
     Он остановился, шатался, искал опоры, а затем их юные тела встретились, замерли, срослись посреди пути словно о д и н  человек. Их глаза оставались закрыты. Пока они были слишком слабы чтоб где-либо быть вместе опричь этой ,общей, узкой ночи.
     Затем подумала Симонетта: "Где ты, любимый?"
     И глухо спросил себя Джулиано: "Как мне прозвать красу твою?"
     Они опечалились ,ибо каждый не мог отыскать образа другого.
     Затем согласно устремили они взгляды ...высоко, будто ища неба.
     Но тогда же отыскали друг дружку -и, узнав, улыбнулись. Будто молвили друг дружке: "Сколь глубок(-а) ты".
     Тогда не стало меж ними ни пути, ни потока.
     Дали всё стремились и стремились в темень, и осталось ровно столько мира, сколь им надобилось чтоб себя оширмить и ощутить себя одинокими. 

     После, когда девушку понемногу одолела истома, сказала она: "Эй, сегодня я хотела бы тебя к кому-нибудь свести. Но у меня больше нет матери".
     Тогда уж явились звёзды, а воздух дрожал в унисон колокольцам С.Никколо`.
     Тогда попросил он: "Веди меня к Богу".
     Она повела его в Порта С.Никколо` словно путеводный луч сквозь тенистый сумрак улиц. Взявшись за руки, будто шествуя во главе долгой, праздничной процессии, взошли они ступенями к церковке. Внутри они , преклонив колени, надолго остались среди всех и порознь.
    И тогда Бог был очень богат.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы