Любимый

      Наверное, любимый - это не совсем тот мужчина, которого хочешь. 

      Хочешь до помутнения разума. До состояния глухоты, когда родственнники или друзья в третий (в четвёртый/в пятый - благим матом) раз громко зовут по имени, чтоб привлечь твоё внимание. А ты в это время прислушиваешься к себе, к своим воспоминаниям о Нём. Когда крышечкой от заварочного чайника пытаешься закрыть сахарницу и только на пятой попытке понимаешь, почему же оно "не соответсвует диаметру". Когда хочешь его так, что с ненавистью смотришь на работу, и с надежной - на часы. Потому что люди и время отделяют его от тебя. От того момента, когда переступаешь порог, - и падает всё! Сумка из рук, сердце неизвестно куда, да и одежда очень быстро падает на пол. Когда хочешь его так, что невыносимы чужие рассказы о любви или семейной жизни, потому что у них - не то!  Не то!!! И слушать их вообще противно, потому что... я ЕГО хочу!!! Когда хочешь его так, что немеешь. Вот просто смотришь на него, и не знаешь, что сказать. Потому что слов слишком много, и они толкаются в горле, каждое стремится первым выйти наружу, и от этого горло перехватывает, и даже дышать становится трудно. А уж сказать что-то толковое ни сил, ни дыхания не хватает. Поэтому осторожно говоришь что-то простое: "Привет... будешь чай пить?.." Когда хочешь его до состояния частичного паралича. Когда рука очень медленно, рывками, с трудом поднимается, чтобы коснуться его груди. Там, где сердце. Там, где такая нежная и упругая кожа. А потом - вниз. По животу. Так тянет туда руку, что она дрожит, и пальцы нежно выстукивают стаккато. И хочется обнять и объять его всего и сразу, руками и ногами, и всей кожей. И не хватает тех рук, и кожи, и тела, и сердца всего не хватает! 

      И всё-таки, мне кажется, любимый - это не тот, которого хочешь. А тот, за которого молишься. 

      Молишься тайно. Тайно от него и от всех. Даже если случайно забредешь в церковь. Или пойдешь туда на праздник. Или целенаправленно. И вот когда стоишь в платочке, без макияжа, с голым лицом и сердцем голым. Смиренно-мятежная в своих мыслях и эмоциях. А плотские страсти здесь неуместны и мелки. И стоишь перед иконой, и все умные слова вдруг исчезают из памяти, и очень хочется плакать. Из-за несовершенства своих чувств, стремлений, и из-за невозможности высказать словами то, что творится в душе. А в голове только вертится дурацкое: "Здравия ему прошу... и пусть ему будет хорошо...". И когда на бумажечке пишешь его имя в родительном падеже, и надеешься, что когда его имя произнесет батюшка... Вот тогда!.. И будет ему счастье! И стоишь молишься, чтоб все Ангелы, сколько бы их ни было на Небе и на Земле, обняли его крыльями, и сохранили от бед... А еще бы этим крыльям добавить моей любви... 

      ...Чем больше живу на свете, тем меньше понимаю, что есть любовь.