Супружеские отношения и бычки. Предисловие к Кьеркегору.

Категорически не хочется и просто через немогу и нехочу. Лишь многолетняя самодисциплина и выучка заставляют подойти к блокноту. Потому, что пропускать запись в дневник можно только по уважительной причине. И то не по всякой.

Утро началось плохо. И все из-за нелепой случайности. Как всегда в пять встал выпил таблетоны и лег тихонько полежать до подъема. И так тихонько полежал, что впервые за многие месяцы уснул и проспал зарядку.

Вскочил, конечно быстро, но привычных двух часов для хорошей аэробной утренней пробежки с гантелями уже не осталось. И позавтракать пришлось тоже непривычно - не в одиночестве, пока жена спит, а в ее присутствии и совершенно наспех и не в кайф.

Позанимался тоже как-то не в кайф. За последний год у организма выработался стереотип. Час-полтора интенсива с утра и примерно литр-полтора пота. И тогда день идет в нужном раскладе.

Я, пожалуй, слишком нудный, но так мне проще, уж простите. Я должен скрупулезно описывать свои события и мысли перед сном. На чем я остановился? Ах, да. день был нудный. На работе - совсем наоборот. Там просто бенефис какой-то и пациентов уйма и все какие-то сложные и глаза болят, а я с утра не побегавши и не пропотевши. Короче, кошмарный ужас. Потом еще эта девочка с панкреатитом, которую несколько месяцев лечили во всех больницах антибиотиками. Это вообще - жесть, даже рассказывать не хочется.

Еще наконец-то в аптеках появились одноразовые бахилы. Это - класс. Потому что вчера от "аромата", исходящего от ног одной беременной азербайджанки я чуть не упал в обморок и едва умудрился закончить осмотр. За бахиллы - сегодняшнему дню жырный плюс.

Потом поругались прилюдно с женой на рынке. Она такая неуклюжая, что выронила и даже не заметила. Я полез под прилавок доставать, она сказала, что это стыдобище - лазать доктору под прилавок за упавшим овощем, а я сгоряча ответил, что стыдобище - это иметь такую толстющую и неуклюжую жену.

Вечером еще раз поругались из за ерунды.

А в промежутках готовили еду, делали закатки, вечернюю зарядку, грызли семечки. Каждый занимался своим делом с перерывом на кратковременные срачи.

После вечерней физзарядки и очередного душа сходил купил помидоров. Потом варил Чухе бычков. Это вообще ад какой-то. Ладно еще, когда они большие. А вот чистить мелких - это вообще нанотехнологии какие-то. Да еще и с моим зрением. А нечищенных её высочество Чуха кушать не желают.

Очень интересный кусок откопал сегодня у Кьеркегора. Поскольку меня все равно никто не читает, кроме модераторов блогов (да и те уже плюнули), то думаю, что эта длинная цитата никого и не затруднит. А вот вдруг кому-то может показаться поучительной или даже забавной.

---
Да уж, мой друг (в оригинале - 'мой мудрец'), просто невероятно, что за прирожденным виртуозом является женщина; она самым интересным и замечательным образом разъясняет проблему, стоившую рассудка многим философам, — проблему времени. Проблему, относительно которой напрасно было бы выспрашивать философов со всей их многоречивостью, она разъясняет
запросто в любое время дня. Она разъясняет эту проблему, разъясняет и многие другие так, что это вызывает глубочайшее изумление. Хотя я не такой уж старый супруг, мне кажется, я мог бы написать об этом целую книгу. Я не стану, однако же, делать этого, но расскажу тебе историю, которая всегда была для меня весьма показательной.

Где-то в Голландии жил некогда ученый. Он был востоковедом и был женат. Однажды он не выходит к обеду, хотя его и позвали. Жена его с нетерпением ждет за столом, она знает, что он дома, но чем дальше это длится, тем труднее объяснить его отсутствие. Наконец она решает сама пойти за ним и убедить его прийти в столовую. Вот он сидит там в одиночестве в своем кабинете, с ним никого нет. Он погружен в свои восточные штудии. Я могу представить это себе: она склонилась над ним, обвила рукой его шею, заглянула в его книгу, а затем посмотрела на него и сказала: «Дорогой, отчего же ты не идешь есть?» Может, у ученого не было времени прислушаться к тому, что было сказано, но, увидев свою жену, он, вероятно, ответил: «Девочка моя, о еде не может быть и речи, тут я наткнулся на вокализацию, которую не встречал прежде, я уже много раз видел этот текст, но никогда он не попадался мне в этом виде, между тем мое издание — это прекрасное голландское издание.
Вот видишь эту точку здесь? Она может просто свести с ума».

И я представляю себе: жена глядит на Него, наполовину с улыбкой, наполовину с упреком, оттого что такая крошечная точка способна нарушить весь домашний распорядок; и согласно тому, что передает эта история, жена отвечает: «Ну стоит ли так расстраиваться, да чихать нам на нее».
Сказано — сделано; она чихает, и смотрите-ка, гласная исчезает, ибо замечательная эта точка была всего лишь крошкой нюхательного табаку. И ученый радостно отправился обедать, он радовался тому, что гласная исчезла, но еще больше он радовался своей жене.

Нужно ли мне выводить для тебя мораль из этого рассказа? Не будь этот ученый женат, он, пожалуй, сошел бы с ума, втянув в это дело еще многих других востоковедов; ибо я не сомневаюсь, что в критической литературе поднялся бы страшный шум. Видишь, вот почему я говорю, что нужно жить в согласии с противоположным полом, поскольку, между нами говоря, юная девушка объясняет всё и чихает на всё почтенное собрание, и если при этом мы пребываем с ней в согласии, мы радуемся ее разъяснениям, если же нет — она посмеется и над нами.
(Или Или. Равновесие между эстетическим и этическим)
---