Про детство

Совкодрочерам посвящается

Вот представьте, что вам на работу к 8-ми. А садик в 40-ти минутах езды на троллейбусе и пёхом ещё с километр. И потом вернуться, потому что работа рядом с домом. А возможно, что и не рядом. Т.е. в 7 дитё должно уже быть в саду. И зимой тоже.

Представили? Представили, как вы трёхлетку поднимаете в 5.30, упаковываете её, полусонную, в шубы и прёте по темноте на другой конец города?А там сдаёте даже не воспитателю, сторожу какому-нибудь сдаёте. Сторож открывает пустую группу, и ваша деточка уползает досыпать возле стеллажей с игрушками. Деточка уже понимает, что плакать бесполезно.
Нет, были садики прям под домом. Но они были приписаны к другим предприятиям и попасть туда было невозможно без блата.

И знаете, что забавно? Моя дочь не знает значения слова «блат». А я знаю.
В саду мы пели про Щорса, который под знаменем с обвязанной головой, и ели всякую несъедобную дрянь, типа молочных супов с полурастворёнными там макаронами или рисом, запиханки из сожженного снизу и сырого сверху творога, каши какие-то, которые образовывали с тарелкой неразделимый конгломерат. Ну и жилы от мяса, потому что само мясо с3,14здили, как водицца, повара.

Основной задачей заведения было сохранить для родителей их чадищ и привить оным первые навыки покорности и орнунга. 
А на большой стене актового зала красовался Владимир Ильич в лучах солнца и постоянно нервировал меня криво нарисованной бровью.

А ещё я всё время хотела быть снежинкой, как все нормальные девочки. Чтоб в дождике серебристом и с накрахмаленной марлей по периметру. Но я, блин, была обречена выступать вислоухими белочками, вредными лисичками и другими жЫвотными, патамушта это были роли, со словами, а снежинки – они просто красивые.

После садика юного строителя коммунизма определяли в следующее пенитенциарное заведение с кодовым названием «общеобразовательная школа»
Первые три года в школе мне было скучно. Я уже умела всё то, чему следовало научить младшеклассника, ничего индивидуального совок не предусматривал по умолчанию, и поэтому я скучала.

А скучающий ребёнок балуется. Он ловит под партой сбежавшего жука, постоянно чёто от скуки жрёт, организовывает побеги из Шоуш…из школы за плетёнками в кулинарию, поджигает дымовухи и приносит на уроки жабу. 
Хронически уставшая от детей Нина Сергеевна старательно разрисовывает дневник красным, мама утром тщательно отбирает всю еду, жуков и жаб, папа пугает грустным будущим, но это никогда не помогает. 
Нужно время, что сломать, чтоб сделать из живого пока человека унифицированную модель советского школьника. В платьице цвета говна, в черном фартушке, и чтоб ручки перед собой сложены ровненько ибо нехер тут!
Кстати, о платьице. Это ж какой грёбаный гений придумал делать одежду для детей из шерсти? Я же чесалась по восьмой класс включительно. Половина класса чесалась. У пацанов чесалась только потеющая в шерсти жопа, девочки- целиком. Комфорт –это слово, которое в совке было отдельно от людей. 
Юный строитель светлого будущего должен был носить шерсть, синие треники с вислыми коленками и негнущиеся ни в каком месте сандалики.

По итогу вся эта школьная тоска и красная паста Нины Сергеевны просто научила меня адаптироваться и жульничать. Я быстро поняла, что отличникам многое прощают, практически всё, а быть отличником- плёвое дело. Надо только прочитать параграф, поднять руку, оттарабанить почти дословно и тут же забыть всю эту псевдоисторию вместе с подвигом Корчагина. И что сильно облегчает жизнь хорошая память.

Помните таких маленьких девочек в бантах и отглаженном галстуке, которые читали стихи со сцены на всяких праздниках для старых слюнявых комуняк? Это была я.

Ну во-первых, я по седьмой класс включительно была маленькой и мимимишной. А во-вторых, я могла, не напрягаясь, запомнить огромное угробищное пропагандонское стишище типа «Ода братерству» и рассказать его со сцены с нужными интонациями, не описавшись при этом от страха. 
Училки стали пластилиновыми воронами и начали говорить маме, какой талантливый у неё ребёнок. Это после дневника, которому позавидовал бы Дон Корлеоне. 
Ребёнок зловеще хихикал, у него теперь был блат. МНОГО блата, я ведь отдувалась за всю школу, меня сама директор знала по имени и делала мне «ах ты ж моя умничка».
Совок учил находить щели и просачиваться в них.
Трава была зеленее, это да. И её нужно было косить. Для коров, в помощь колхозам. Какой-то очередной гений педагогики придумал, что это ж самое оно- чтоб дети летом, в Мариуполе, накосили по 30 кг травы на рыло. 
Мы косили, да. Вернее, мама косила. 
Каждому совкодрочеру квест - накосить 30 кг травы. Ножом. В Мариуполе. А если двое детей- 60 кг.
Всё тогда было. Особенно всё было у всех. 
Но вот конкретно у нас было не всё. Мои хорошо зарабатывающие родители блатом обзаводиться не сумели и поэтому вот это ВСЁ проходило как-то мимо. Б\у-шную книжку С.Лема мы меняли на макулатуру, целые библиотеки скупали у тех, кому повезло найти еврейские корни и свалить в Израиль. Просто пойти в книжный и купить там желаемую книгу? Неее, это слишком просто. 
Да, блин, МЕЛ для школы папа покупал у цыган на рынке, мешками. Патамушта всё было. Кроме мела. 
Пепси-колу в стекле и совершенно зелёные бананы папа привозил пару раз из московских командировок. Там, почему-то, пресловутого «всего» было сильно больше, чем в Мариуполе…
Зелёные терпкие бананы сжирались сразу, залпом, с хрустом и пониманием того, что ты жрёшь прекрасное, дефицитное, эксклюзивное хрючево.

Ириски Кис-Кис вынимали даже не цементые пломбы, а зубы целиком, карамельки слипались монолитно с фантиками навсегда, а самая вкусняшка- это было купить сухой кисель с брикетах и сгрызть его. Заварной крем тоже был роскошен, но его разметали молниеносно.
Яблоки, тёмно-красные, с острыми жопками, мама покупала на рынке у лиц кавказской национальности, по 5 рублей кило. 
Мясо – тоже рынок. Или огромные куски, стыренные строителями коммунизма с мясокомбинатов и пронесённые через проходную обвязанными вокруг тела. Куски эти покупались вскладчину на две-три семьи. И это если у тебя был блат на мясокомбинате.
Магазины? Ребятушки 80-х годов издания, тоскующие по совочку, я вам открою страшную тайну. Магазины для пересичного были красиво украшены пирамидами хозяйственного мыла и тюлек в томатном соусе. Точка. 
А чуть попизже были сумасшедшие, многочасовые очереди за варёнкой, маслом и сахаром. Всей семьёй стояли. Потому что по одному кило в руки. И по 300 гр. масла и докторской.

Из коммеентариев:

Мое детство было сытым и счастливым, с ежедневным кроликом и бабушкиными разносолами - это все производилось натуральным хозяйством. Потому что в магазине 80х если чего и "выбрасывали", то в момент разбирали))))
Как... как чертпобьери, хотят вернуть совок те, кто в наши солнечные степи приперся из уральских мухосрансков? От одной такой слышала - да вы тут (Краматорск) жировали, у нас там на Урале (70-е) вообще голодуха была, мяса не знали! При этом "камбек чи-чи-чи-пи" головного моска по полной.

А у меня наоборот было, из подмосковья едем, с утра в окне поезда пирамидальные, другая страна. Приехали в славянск донецкой области, в общежитии завода электрокерамики с третьего этажа в окно смотрим - кто-то засыпает яму на дороге абрикосами. С мамой обсудили, не собрать бы. Воздержались. Пошли погулять, кафе-мороженое, оказалось, совмещено с кулинарией, и в этой кулинарии продают говяжью вырезку. По 2-40. Мама моя спрашивает, - "А это продается?". Ну у нас дома ничего такого не было, ни говядины, ни ситца в свободной продаже (то есть, надо помучиться), но остальной стране даже помучиться не светило. А тут лежит просто так. Купили. Купили сковородку еще, слава богу, общежитие, там кухня была. Для меня до сих пор самое вкусное, что я ела. Боже, благослави украину еще раз. Это был примерно 1978.