Эх, путь-дорожка...

                                                                  Как вам только не лень,

                                                                  В этот солнечный день,

                                                                  В жаркий солнечный день

                                                                  Играть со смертью.

                                                                  Дьявол только и ждет,

                                                                  Кто из нас попадет... (Труффальдино из Бергамо)

          Вы когда-нибудь ходили по рельсовому пути? Помните, каково это?

Идти по шпалам почему-то очень неудобно, если шагать через одну – слишком длинен и не совсем удобен, получается шаг. Если наступать на каждую – шаг слишком короток и также неудобен. А как быть, если всё равно нужно идти вдоль пути и, притом, рядом с ним, как правило, дороги нет, всё больше бездорожье полевое, травяное? Некоторые пытаются хитрить, наступая одной ступнёй на шпалу, а другой на щебневую подушку пути между шпал. Но и тут ноги очень быстро устают, очень уж для них непривычно так, разнородная опора на каждую ступню, а если попытаться чередовать, то очень быстро запутываешься и, сбиваясь, опять пытаешься выбрать что-либо одно: или щебень, или шпалы…

Можно попробовать пройти по самой рельсе, по её головке, но слишком мала опора для ноги и необходимость постоянно балансировать для поддержания равновесия, тоже очень быстро утомляет. Хорошо ещё если шпалы по старинке деревянные, по ним проще идти, как то, а вот по ж/б сложнее, ноги быстрее устают.  Но, как говорится, глаза бояться,  а ноги, знай себе, идут… «И стоит шаг пройти – заносит время след, обратного пути у жизни просто нет» (прим.1). Что заставляет нас следовать этому пути? Ведь нам же несподручно, неудобно, затруднительно, некомфортно идти… Но, мы идём! Почему? Долг, обязанность, обязательства, вынужденные обстоятельства, повинность, страх, вера, любопытство, чувство собственного достоинства? Кто определяет, почему мы берём на себя обязанности; кто возлагает их на нас; как мы должны обеспечивать надлежащее выполнение; кто может освободить нас от выполнения, а кто отстранить; кому мы можем передать выполнение; и в каком случае мы должны прекратить выполнение обязанностей; почему некоторые пренебрегают исполнением, а другие наоборот, исполняют с рвением, иногда и чересчур рьяным? Откуда взялась эта надобность, эта подчинённость, эта повинность, эта подвластность? Это призвание или потребность, это рабство или служба, а может просто способность?

А вокруг всё также красиво зеленеет поле, с пробивающимися на фоне яркой, всё ещё по-весеннему сочной и поэтому, такой приятной на вид зеленью, многочисленными полевыми цветами. Где-то видны редкие ярко красные головки полевого мака, где-то белые соцветия в  виде зонтика, где-то жёлтые, где-то чуть голубоватые, под стать весеннему яркому небу, есть и немного сиреневые. «А на нейтральной полосе цветы – необычайной красоты!»(прим.2)  А в небе разносится неумолкаемый говор птиц, такой приятный на слух своим щебетанием. По-домашнему пригревает весеннее солнышко, ещё не жарко, но уже чувствительно, особенно в отсутствие ветра, как бы, ободряя и вдохновляя на продолжение пути.

Что осталось там позади? Насколько оно было важным и значимым? Как оно отразится впоследствии? Мы узнаем… Но, узнаем, конечно же, позже… Так же, как и о том, что будет впереди. Так уж устроен «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир» (прим.3). Всё будет узнано, прочитано, осмысленно, понято, прожито, но… только позже! Мене, мене, текел, упарсин ( прим.4).

И вдруг, наши ноги ощущают еле заметную, поначалу непонятную и ещё такую далёкую, вибрацию. А вот уже и зазвенели тихонько рельсы… Что делать? Стоять на рельсах нельзя – раздавит. Отойти – неудобно, слишком уж мала обочина пути, скорее всего заденет, когда будет пролетать мимо… А насыпь очень высокая и крутая, спуститься вниз – сложно, особенно, если подумать, что придётся потом карабкаться вверх по осыпающемуся под ногами щебню, скользя по траве, и нет ничего, за что можно было бы ухватиться рукой. Разве что за пыльную траву, чахлыми кустиками изредка пробивающуюся сквозь щебень? Но, как-то не очень хочется марать руки. Помните ощущение «грязных рук»? А тут столько пыли, да и запах мазута, и специального состава, которым пропитывают шпалы, отталкивают от этих кустиков травы на склоне насыпи, какой-то даже не зелёной, а буро-серой и пыльной… «А снится нам трава, трава у дома, зелёная, зелёная трава…» (прим.5).

И вот, мы внизу у насыпи. Мимо с грохотом пролетает нечто большое, железное, гремящее. Кто-то смотрит с сожалением. Вот, мол, так и жизнь пролетела незаметно. А ведь мог бы успеть, сделать, совершить… Ан нет, не удержался, спрыгнул, сошёл, соскочил, оставил, променял на… Кто-то смотрит с лёгкой грустью, завидуя тем, кто так быстро пролетает мимо. А может быть, так и нужно? А ты вот всю жизнь: не спеша, умеренно, неторопливо, спокойно, небыстро, плавно, неспешно, серьёзно, обстоятельно, рассудительно… Некоторые мыслят совсем иначе. Вот сейчас поравняется последний вагон, и я запрыгну. Я смогу зацепиться, удержаться, взобраться, и дальше будет у меня всё хорошо. Ну и что, что скорость совсем большая, не разобьюсь! Кто-то умудряется, и запрыгнуть… Другие разбиваются в попытке… Кто из них прав, непогрешим, безвинен, безгрешен, чист? Не знаю! Нет однозначного ответа…

Отдельно замечу, что есть и совсем уж неординарные люди. Они не спускаются с насыпи вниз – остаются на рельсах до конца… «Ты шел как бык на красный свет, ты был герой, сомнений нет. Никто не мог тебя с пути свернуть!» (прим.6) Что с ними становится дальше? Кто может рассказать? Может быть, они исчезают бесследно, растворяясь в тревожном гудке приближающегося состава, а может, становятся частью его и без них этот поезд перестал бы существовать? Ведь энергия движения должна откуда-то браться…

Есть те, кто не находит в себе сил, чтобы остаться на пути, но они, хотя и спускаются вниз, к основанию насыпи, душой остаются с теми, что остались на пути. Они их, как бы вдохновляют. И если бы их не было, может быть, те и не нашли в себе сил, остаться на пути.  Остающиеся на пути  тоже неоднородны по своему составу. Одни, так и продолжают идти вперёд, не оглядываясь, лишь чуть вжав голову в плечи, чтобы не видеть и не слышать этого большого и всепоглощающего нечто, приближающегося сзади и с каждым шагом всё более громкого… Другие, напротив, посмотрев в голубое небо, чтобы запомнить его, вздыхают полной грудью, чтобы насладиться этим последним глотком запахов поля и цветов, и услышать последние ноты пения птиц, поворачиваются навстречу тому неизбежному, приближающемуся сзади. Они хотят видеть всё до последней секунды. Некоторые ещё и успевают сделать несколько шагов навстречу, презирая опасность… «Безумству храбрых поём мы песню!» (прим.7).

Есть, конечно, и хитрые «людишки». На словах и на публику они рассказывают о своей смелости и бесстрашии. Но, когда слышат приближение состава, сходят максимально на обочину, не спускаясь вниз по насыпи, и надеясь, что их не зацепит. После своих слов хвастливых они не могут спуститься, ведь там внизу у насыпи тысячи глаз, смотрящих на этих «героев». Редко кто из них может удержаться наверху, разве что им  повезло, и ехал не поезд,  а дрезина. А так, их сбивает с насыпи даже не поездом, а потоком воздуха от состава, и они, так и не оказав сопротивления, и не добавив составу энергии, отлетают, как мишура, больно шлёпаясь внизу насыпи. На них потом уже никто и не смотрит, ведь глаза стоящих внизу, устремлены вверх и вдохновляют тех, настоящих, оставшихся на пути поезда…

                                      Вы с народом сливались так мило,  

                                     За народ вы кричали "ура!"...  

                                      А на деле опять выходило -  

                                      Мишура, мишура, мишура! (прим.8)

Вот и прошёл поезд… Какая-то непонятная дымка, какие-то турбулентные завихрения сзади него, не дают разглядеть, что же осталось и осталось ли что-нибудь на пути. И вот вновь почувствовалось тепло солнца, стали слышны трели птиц, опять стали ощущаться запахи весенних трав и цветов… Но, боже, что это??? На пути остался кто-то! Этого не может, вроде бы,  быть! Однако глаза, устремлённые вверх, не врут. Очевидно, вера тех, оставшихся на пути, подпитанная и вдохновлённая поддерживающими взглядами, спустившихся вниз, сотворили чудо… И вот они, эти оставшиеся, благодаря своей вере, целыми и невредимыми, смотрят сверху вниз улыбающимися, но в раз постаревшими глазами… Но не для того, чтобы унизить, смотрят они сверху вниз, а лишь для того, чтобы помочь подняться. И протягивают обе руки, ещё чуть подрагивающие от перенесённого, но всё такие же, крепкие и надёжные, вам навстречу. Поднимайтесь, мол, быстрее…

Впереди ещё очень долгий путь и пройти его вместе легче!!!

Примечания.

1 - из песни Юрия Антонова «Поверь в мечту»;

2 - из песни В.Высоцкого «Нейтральная полоса»;

3 - англ. It's a Mad, Mad, Mad, Mad World — американская приключенческая кинокомедия 1963 года;

4 - Meneh, meneh, tekel, upharsin из библейского предания накануне смерти царя Валтасара; ( http://www.bibliotekar.ru/encSlov/12/43.htm )

5 -  из песни ВИА Земляне «Земля в иллюминаторе»;

6 -  из песни «Барьер» Машина времени;

7 - М.Горький «Песня о соколе»;

8 – из стихотворения «Мишура» П.И. Вейнберга 1863 г.

( http://allpoet.ru/author/1779/73489/index.php )