Морскіє історіі (цикл повчальних віршів)

Побывал в Феодосии. Всё бы хорошо, да обгорел в первый же день и был переведён в глубокий запас. Пока блаженные камарады (Лёша, Андрей, Маринка) ладили с южным солнцем, я озадачивал их стихосложением. За один день в течение одного вечера ЭТО вылетело из меня и поселилось в их неокрепших умах. Теперь вот в ваших поселится.

Ізвінітє...

***

- Алексей весь день изводил меня претензиями бытового характера (почему не помыл посуду? почему не подмёл пол? почему не резал сельдерей?), после чего сел и вперил в меня свой мрачный взор. Чашка чая оказалась в его правой, целебная черника в левой. Так родился следующий стих:

Черничный чай

Волосатогрудый спиногрыз Алёша Чай хлебал уныло и чернику ел… Как бы мне Алёшу взять рукой за рожу Чтобы наш Алёша взял и охуел? Треплет ветер брови и в носу волосья, Заржавел в анале полупьяный пук… Лёшу взять за рожу мне не удалося, Потому что Лёша - мой любимый друк!

***

- играли в одну немалоинтеллектуальную игру. Один из нас загадывал слово и сообшал остальным его первую букву. Путём разных тактических ухищрений (о которых - отдельной книгой, "Игры народов Севера") мы должны были выведать у водящего вторую, третью буквы и затем - отгадать всё слово. Игра фактически была закончена после того, как было загадано слова "перанья". Следом за ним родилось почти афористичное (насколько афористичное, насколько и безграмотное) "рыба-пела". А потом - родилась нижерасположившаяся поэма. В главных ролях тут - всё тот же Алёша, Андрюха, Маринка и я, как раз и воплотившийся в образе рыбы-пелы, несуразного существа, не бороздящего морские просторы, а вместо ентого отдирающего от себя ошмётки сгоревшей кожи.  

Рыба-пела Рыба-пела Алёшу звала Хотела, ептыть, Его распелить А Лёша умён Мозгов миллион Не идет – не хочет Всё сидит и дрочит. Рыба-пела Андрея звала Всё в лесть, да в лесть  Лишь бы съесть  Андрей жизнью измучен. Ходить не обучен. Дрочить не резон - Здравствуй, Йосиф Кобзон.  Рыба-пела Маринку звала Глядит на неё –  Предлагает жильё А Маринка год С Алёшей живёт По хозяйству хлопочет, А Лёша дрочит  Рыба-пела От тоски умерла, А все прочие гады Этому рады Жизнь продолжается, Хоть и на «ж» начинается: Андрей обучился, Алексей надрочился, Маринка ест пряники, А Кобзон в панике

***

- после двух ночей без сна решили убить всех комаров в округе. Убивали привычным для нашего озлобленного времени способом. Не ладошками, а "Рейдом". Особенно усердствовал в киллерстве всё тот же Алексей, да простится мне сия излишняя внимательность к его персоне.

Комариная охота

Лёша жучил комаров Жучил так, что будь здоров. Будь я, сука, комаром, Я назвал бы Лёшу Злом.  ***

- в конце дня родилось наиболее грустное произведение, навеянное рассказом Алексея о буйстве маразмов и миазмов на феодосийском пляже. Три русских красавицы, под 50 по возрасту и под 100 по весу, чуть не столкнули его в воду на общественном пляже. Вот захотелось им улечься у него над головой! Тогда как вокруг было так много свободного места. При этом девицы ещё и разговаривали препохабно, и ели преомерзительно. Алексей не стал спорить с миром, просто встал и вышел вон. Так и родилась грусть. Кто мы такие, чтобы противостоять неотвратимым толстым задам?!?

Навеяно феями

Три свиные феи в голубых бикини  Пляж собой укрыли, будто одеялом, Сжавшийся в щепотку, до размера мини, Спал у ног их Лёша. И воняло салом. Нависало сало над его судьбою И в тревоге Лёша пьёт отвар полыни… Видит, что для мира ничего не стоит  Сплющить его весом своего бикини. И сидят зазнобы по центнеру весом… «Там же Лёша!» «Скорая!» «Разряд!» Не успели… Пусть идут угрюмо, спотыкаясь, лесом Все его медали. И улов макрели.  Кто любил по-русски, до весны растает. Станет чёрным море, оставаясь синим…  Мир схватили, держат и не отпускают

Три свиные феи в голубых бикини