Рисунок стертый

Рисунок стертый, чужие мысли,
Холодный пластик согреет ступни,
Мои картины без капли смысла,
Твои секреты мне не доступны.
Чужое счастье, закралось в душу,
Мое бессилие, сводки, диагнозы,
Горячая ревность стремится наружу,
Кричу, погибаю, я хищник, но загнанный.
Давай, расскажи мне под вечер о честности,
Такой не имею, мне хватит и гордости,
И если не рядом, то значит не вместе мы?
Мне так не хватает той внутренней твердости.
Мне хочется просто сбежать, не раздумывать,
Ты с кем-то, в ночи, я одна, двери заперты,
Но я не ревную, я просто безумная,
Ты сжег мое сердце сегодня на паперти.

Абсолютная

Я - бесконтрольная, тонкая, слабая,
Он - независимый, гордостью светится,
Раз - и срываюсь, отчаявшись, падаю,
Два - возникает потребность повеситься.
Смена позиций, в фальшивой реальности,
Я ничего не должна, я - свободная,
Он зацепил меня той гениальностью,
Что обернулась теперь кислородом мне.
Хуже меня не найдешь в этом городе,
Порчена, проклята, ведьма уставшая,
Сердце замерзшее, сковано холодом,
В ночь, на костер меня гонят, пропащую. 
Не говори мне о мудрости меченых,
Эта насыщенность в пальцах - минутная,
Я расскажу тебе шепотом, вечером,
Про свою веру в тебя.
Абсолютную.

По весне

Твой шаг - как листьев шелест, 
Как шепот диких трав,
Он мне привычен. Мне знаком давно.
В дыхании твоем - смеялся вереск, 
Твой тон пьянил как сладкое вино,
Я так любила голос твой,
Когда читал стихи мне в тишине дубрав.
Балконы старые хранили этот звук,
Твой тихий шепот и прекрасный, томный взгляд,
Ты мои руки целовал, я помню только приторный,
Немного пряный вкус,
Твоих нетронутых еще в ту пор губ,
И светлых, мягких прядей аромат.
И в терпком сумраке московских двориков живет,
Тот отзвук прошлых лет, когда наш смех,
Звенел над кронами дубов и лип,
А по весне – лишь наше дерево цветет,
В те дни считали – что безумие не грех,
И лишь твоих зеленых глаз отточенный изгиб,
Спасал от проклятой тоски,
Не все что нам дано – во благо нам,
Но только образ твой надежно врезался в мои виски,
И эта грусть, струившаяся по твоим плечам.

Игнор

Некого провожать.
И встречать тоже некого.
Прихожу, как Хатико каждый вечер на станцию.
Стою в ожидании тебя, призрачно-едкого.
А приходишь - держусь в стороне,
Сохраняю дистанцию.
Невзначай улыбнусь,
Сделав вид, что стою здесь случайно,
Мне бы пару минут постоять в трех шагах от тебя.
К бетонной стене незаметно прижмусь,
Мои чувства к тебе - это тайна,
Я знаю все письма твои наизусть, 
Молчу, нервно платье рукой теребя.
"Что нужно?" - не выдержав, бросил небрежно,
"Да нет ничего" - а в груди - апокалипсис,
И я погибаю без приторной нежности,
От тона холодного - легкие плавились.
В сырых коридорах, как пес, я ищу тебя взглядом,
Найду и скулю, в промежутках из самодеструкции,
Стою в полу-метре, молчу, мне так нужно все время быть рядом,
Потом, по ночам умираю от этой любовной дисфункции.
По красным - в висок, бей не глядя,
Я знаю - ты справишься,
Дышать не могу - они вынесли мне приговор.
В пробелах безумия виден порыв экзальтации,
Кричу.
Только нету ответа.
Один лишь игнор.
Игнор.
Игнор.

Не выход

Ждать каждый вечер.
На улице - холодно ночью.
Четыре утра.
Я - простывшая вечно.
Хочется рядом быть.
Очень.
Друзья говорят - нету гордости.
Я отвечаю, что нету друзей.
Есть лишь десяток ненужных вопросов,
И пара сотен безумных идей.
Крышу повыше, и ночи потише,
Может тогда станет легче немного?
Нет. Алкоголь - это точно не выход.
Только гитара. И вера лишь в Бога.

Первая скрипка

Я - скромный бас, и я просто держу этот ритм,
Скрипки - звенят, ну а я отбиваю их такт,
Легки плавятся, томное сердце - горит,
Легким движениям я завершил этот акт.
Первые - там впереди, вдалеке от меня,
Я позади, мои звуки прискорбно тихи,
Тех, воспевать нужно, звонкие имена, 
Кто понимает безумные эти стихи.

Дабл ю вэ

Здравствуй, милый!
Год прошел, а ты все так же смел,
Удачлив и раскован.
Возможность дежавю мы давно с тобой исключили.
Каждый из нас отыскал свой предел,
Каждый из нас - гипотетически сломан.
Помнишь оттенок отчаянных глаз?
Кодекс - превыше всего, как и раньше,
Все наши чувства, бросал напоказ,
Не опасаясь ни сплетен, ни фальши.
"Где ты была этот проклятый год?!"
Не постарели, не стали моложе,
Ты заменял мне тогда кислород,
Словом "люблю" по чувствительной коже.
Имя твое - через дабл ю вэ,
Голос - как сталь, и характер - как камень,
Крепко засел у меня в голове,
В томных глазах ведьмовских - огоньками.
Помнишь? Казалось, что "мы" - навсегда,
Ну а теперь разминулись дорожки,
Остался в душе только пепел 
И фотографий
Немножко.

Возвращаюсь

Возвращаюсь домой, под вечер,
Сумку кидаю под ноги,
Дрожат непокрытые плечи,
Ветра на востоке - жестоки.
Мой провод к тебе - стержнем в сердце,
В тот день постепенно плавился,
Жара за окном, только мне все равно не согреться,
Прогнал.
От ненужной избавился.
Пришла бы, просила прощения,
Но нужно бежать, мне пора,
Ты жди моего возвращения,
Я может заеду с утра.
"Не нужно" - ответишь, я чувствую,
Но я не в обиде, 
Я все еще вся для тебя.
"Уйти?"
"Уходи",
Вроде взрослые, 
А мнемся, в руках рукава теребя.
И в голосе тихом скользила немая издевка.
"Ты нужен."
Бесспорно.
Уставшая мать робко спросит:
"Дочь, может все таки ужин?"
Смеюсь, нехотя отвечая:
"Прости. У меня - голодовка."

Живи

Мне не нужно себя выставлять напоказ,
Мне до слез нужен ты,
Я не стану озвучивать это дважды,
Просто такая болезнь хоть раз,
Но случается все таки с каждым.
Я убиваю время. Убиваю здоровье,
Стереотипность моя уязвимая -
Превыше всего.
Помню как строки прописывал собственной кровью,
Не-здоровая, не-любимая,
Верила только в тебя одного.
Просыпаюсь в агонии,
Обжигаюсь о чувства к тебе,
Захлебнулась в осколках жестокой иронии,
Молча ушла, растворившись в толпе.
Этой весною, живи лишь во мне,
В маленьком мире - картонной коробке,
В письмах и снах, и в пыли на окне,
В серых
Обугленных
Точке и скобке.

Кричи. Кричи, милая, громче.

Эй, Ленни! Добрый вечер.
Не плачь, я укрою плащом твои хрупкие плечи.
Эй, Ленни! В чем дело?
Что за боль сводит судорогами юное тело?
Что, стонешь? Давай расскажи нам.
Вонзили предательский нож тебе в спину?
Эй, Ленни! Ответь мне - скончались родные?
Сама пострадала? Глаза у тебя отчего ледяные?
Никто не погиб. Все в порядке.
Лишь сердце нуждается в перезарядке.
Скулит, вспоминает,
И звонит теперь тебе только будильник.
Родная, не бойся, все это наладится,
Все станет лучше, я знаю тебе с этим справиться.
Ну а пока - в полутьме своей комнаты,
Ползи до постели на полусогнутых.
Молись дорогая, тем лучше - чем звонче.
Упав на колени, 
Кричи, кричи милая громче.