Время слоисто

Командировка

Вижу время слоистым. Как пачка бумаги. Как торт имени французского диктатора. Будущее делится на ближнее, промежуточное и совсем дальнее, очень неясное. Я – из дальнего слоя. Технологии моего времени позволяют ознакомиться со всеми слоями. Это происходит быстро, как книгу пролистать. Просматривала, конечно. Способ не передам – нет таких понятий пока и такого оборудования еще не придумано... Знакомство запомнилось цветовыми впечатлениями. Картинка того, что ближе к 21 веку, окрашена коричневыми тонами с золотистыми искорками. Средние промежуточные слои – цвета коробки Davidoff Gold. Потом, через молочно-белый цвет - к ослепительно-белому… Я - именно отсюда, из самого белого дальнего слоя. Будущее для моего будущего пока невидимо, чистый яркий свет, на самой отдаленной границе – плазма, можно сжечь сетчатку, если пытаться смотреть.

Будущее благополучно, но до сих пор не получен ответ на вопрос «Кто виноват?» Виновники апокалипсиса не наказаны. Пепел Клааса стучит дальним потомкам в сердце. Старшие наставники направляют меня в прошлое за информацией. Я этому не удивляюсь, видимо, просто такая у меня работа. Сью Чарлтон неумолимо движется навстречу крокодилу Данди… Кажется, сильных привязанностей в моем времени не существует. Отношение ко всем одинаково дружелюбное и ровное. По месту «командировки» я обязана рыть носом землю, иногда буквально. И собирать артефакты. Т.е. я – сборщик свидетельств о взрыве, который уничтожил предыдущую человеческую цивилизацию. Это – мои функциональные обязанности, рыться в историческом мусоре, собирать информацию любого рода. Предметы (если найду), документы (если сохранились), легенды (лучше записывать все, их потом сможет обработать аппаратура). Меня забрасывают из дальнего будущего в ближнее будущее Земли… Почему не в моменты до или после взрыва? Почему не к месту взрыва, чтобы увидеть всё своими глазами? Наверное, туда отослан кто-то другой (другие). Этап изучения языка, манер, повадок, средствам маскировки, уроки самообороны, - не запомнила. Может, я все это умею по умолчанию? Тут прокрутка.

На месте

Всё не так уж и плохо. Есть еда и вода. Вода дождевая, еду добывают охотники, каждый - для своего семейного клана. Охотниками могут быть и мужчины, и женщины, но чаще - мужчины. Зверье некрупное, вроде крыс, размером с собаку. Крысы – это условное название. Животные, чье мясо охотно жарят на кострах аборигены без соли, напоминают одновременно карликового медведя, кролика и, конечно же, крысу. Наши современные фильмы про то, что и как будет после конца света - не врут. Тут и лианы, и леса, проросшие сквозь руины. С сожалением констатирую отсутствие карт и вообще какой-либо инфраструктуры. Технических средств коммуникации не создано.

Я попадаю в небольшое поселение, их человек сто. Доброжелательные. Они замечают за мной странности, но не настораживаются особо. Странников на земле будущего – немеренно. Меня причисляют к бродягам-одиночкам. Я так и рассказываю, что пришла временно. Основная легенда – я ищу часы. Как будто я прочитала в древнем манускрипте под названием «БСЭ», что это такое, и хочу найти хотя бы одни. Об измерении времени аборигены знают, и не удивляются. Таинственных предметов с неизвестными свойствами в их жизни хватает. Такой себе «пикник на обочине», блять. Для определения времени, кажется, они пользуются чем-то вроде гномона. Помню, что мне было любопытно, сменяются ли времена года тут, отличаются ли длина суток зимой и летом… Но я не успела это проверить.

Освоилась

Мое существование монотонно, посвящено работе и добыванию еды. Поселение заросло странноватыми деревьями, знакомых пород я не нахожу, поляны вырублены, но за едой приходится уходить вглубь леса. Крыс я ловлю сама. Подманиваю желтыми зернами из фруктов, подобных гранату, только с еще более плотной кожурой. Зверьки выглядят безобидными, даже жалко их убивать, поэтому я больше налегаю на фрукты, их полно. Кстати, у меня есть нож и наручные часы. Нож адаптирован к восприятию древними - красивая штука такая, но, конечно же, особого сплава, храню его в ножнах. А часы замаскированы под браслет на предплечье. Строго часами эту хреновину назвать нельзя, там диктофон, камера. Питание – непосредственно от моей энергии тела. Т.е я живая – хрень работает. Также прибор показывает состояние моего здоровья. Показатели наличия вирусов в организме зашкаливают, но я чувствую себя неплохо, и с любопытством время от времени проверяю датчики. Одета прилично. Всё натуральное. Снизу – тканое типа рубашки, сверху – кожаное, типа жилетки и шортов. Кожаные гетры на ногах и перчатки до локтя защищают от порезов и ударов ветками. Перчатки почти не снимаю, потому что брезглива.

Диктофон успешно пишет костровые заунывные вечерние песни аборигенов. Становится даже немного скучно время от времени. Если бы не желание мыться каждые полчаса, мне там даже нравится. Мир дикий, бесхитростный, не жестокий. Но в то же время насыщен звуком, красками, мелкие происшествия типа того, как кто-то поймал большую кожистую птицу без перьев, похожую на пеликана, украшают быт. Я устроила себе небольшую конуру для ночевок, как бы жилье, – из веток и металлических проржавленных деталей неизвестно чего. Можно спать на открытом пространстве, но мне так неуютно, по ночам в поселке шарятся какие-то мелкие звери, подъедают остатки пищи. Из элементов конструкции моего «дома» удалось опознать только одну деталь, похожую на дверь автобуса, с дырой, где по идее когда-то находилось стекло, я сама её притащила из леса. Эта ржавая штука служит дверью в моем жилище. Кстати, у нас полно пластмассовой посуды. Не знаю, как, но пластмасса сохранилась после конца света. Ведра и тазики веселенькой расцветки у местных служат корзинами для вместилища фруктов, мяса и для сбора воды.

Ощущения

Что ужасно и что важно сказать: микромир. Везде и всюду – микроорганизмы! Я с ужасом думаю о том, сколько всего того, что я не вижу, вдыхаю с воздухом… И как будто мне легче воспринимать то, что не вижу. А то, что видимо глазами, доставляет мне настоящие страдание... Хотя аборигены даже не чешутся. Если бы не машинка на предплечье, я бы думала, что это – просто пыльца растений. Я все время облеплена слоем чего-то липкого, копошашегося, мелкого. Нет, оно не копошится так уж буквально, как блохи, но я думаю, что всё, что живет на местных, живет осмысленной жизнью, и люди прошлого (или будущего, смотря как рассуждать) – это кошмарный симбиоз человека и многочисленных разнообразных колоний микроорганизмов. Куда там нашим современным вирусам! Мне все время хочется помыться. А местные не моются. Поэтому кожа у них имеет желтый оттенок невидимых микроскопических миров. Изредка они соскребают желто-восковой налет с тела специальными лопатками. Но соскребают не от того, что им стыдно ходить грязными. А для того, чтобы свободнее дышала кожа.

Желание помыться – это моя навязчивая идея. Рек тут поблизости (или вообще?) нет. Как я говорила, вода только дождевая. И практически все крысы, которых я добываю сама, идут на обмен воды. Местные меняют крыс на воду без проблем. Причем чувства юмора этих людей хватает предположить, что я – двоякодышащий мутант. И дополнительный расход воды требуют мои жабры. Я довольно поздно поняла, что это был не юмор. Мутантов тут хватает. Ну, во всяком случае, я так решила, высмотрев однажды на охоте одного аборигена. Спряталась и наблюдала из зарослей чего-то густого, стрельчато-хвощеподобного, как  чувак гонялся за крысенком. Гребенчатый хребет его мощной спины дыбился волнистой кромкой. Хотелось потрогать пальцами хрящевой гребешок между лопатками, проверить, где он закончится, в самом ли низу или гораздо раньше, узнать, отзовется ли на ласки, затопорщится или нет во время оргазма… В успешности остальных моментов я не сомневалась, спаривание местных не отличалось особой интимностью. И, вот, чуть не забыла сказать, есть ли у человеко-ящера хвост – я так и не узнала. Этот скотина умчался, за крысой. Было еще жаль, что я так и не приобрела друзей. Да и не слишком стремилась, честно говоря. Но вот секс с ящеркой мог бы отлично украсить мой жизненный опыт, я так думала…