Йа там карочи в ольбом хвотге кинул (эта для тех хто миня искав в выходныи). Нармально таг атдахнули, карочи. Природа песец!!!! Хто сматрел хвильм "Ахота на приранню" (Расиський), таг там есць ыпезот када с виртальота в тойге озиро видна, лес кругом и озиро, такайажи картина. Сидиш на каминюке, комаров кормеж, а месиц в неби тоненькой запятой среди звёздачег-точег и типло-типло, ветирок абдуваит руци и нози. Кайфово карочи. Чакры фсе аткрывайуццо и идёт примое апсчение с космасам. Херни оттуда в голаву канешна дофига налазит, но вотка делаит своё дело и ачисчаит арганизм ат бреда.

А тут исчо рыбина пришла! "Сом" - гаварит миня завут. Ходь суда мусчино, мы тибя употребим. Провели операцийу, расчленили этава корася, и в казанок иво.

-А есть шо?

-Ага, луковицы, приправы, и трава!

-Зашибися уха буит.

Жрать нечим, ложков нима, зато есть полный пакет мусора с пласциковыми бутылками. Смекалка совецкаво челавека и у наз ужо есць черпак, куча мисок и ложок. Сьорб-сьорб, "хараша уха, ай хараша!!!"

А утрам прасыпаисо в полатге, и досчик моросит, кагбутта варобышки сваими каготками скрибуццо па крыше. А ты лижишь пад тьоплыми пледами и тибе каражо-каражо!!! Вылазеш из полатки и листы ивы пригебаимые капельками дождика здаровайуцца с табой жилайа тибе добрава утра и карошива пахмелля. Казанок с ухой шо вчира какойто из бандырлогов хирово накрыл кульками, за ночь напилсо дождивой вады. А похйуху. Поцаны погнали за поленяками, ща буим костёр палить и уху вчирашньюю греть. Бо в голове шум, а в жилутке пусто. Похмиляися и снова, к разгаворам, к смеху, к воспаминаниям...

А Юрец гаварит "поляна тут есть, сонечнайа". Выходим а вокруг нийо сосны стойат в дом дивитиэтажный. А на поляне питно солнечное. Ложишсо на нийо и смотриш в небо. И строка Сирьоги Есенина в голове: "Не видать конца и крайа, только синь сосёт глаза"...Лижиш вот таг на мягкой траве, а лес шу-у-у-у-у, шу-у-у-у-у-у-у... Ты слушаиш иво и понимаиш шо интернет ГАВНО!!!

По что старушка ты укрылася рукой?

На коей жизнь рисунок хитрый набросала,

Все дни твои из линий чередой

Судьба своею кистью рисовала.

Рисунок жизни, витражи из линий,

На высохших натруженных руках.

Все сны твои, и тягостны годины,

На них стоят как сургуча печать.

По что укрыла веками глаза?

В них было то, чего не отнимают.

Блестели разумом прошедшие года,

И доброта которой не хватает.

Я в них смотрел, и мир казался проще,

Весь в прелести своей, в своём лишении.

Горстями в сердце собирал любовь я,

И берегу её бесценным украшением.

По что платком укрыты пепельны власы?

Где гребешок твой, дай я расчешу их.

В них побелели дни твоей тоски,

В напрасных ожиданьях поцелуя.

Года… Года… Года водою,

Текут свои картины оставляя…

Мы их в сердцах храним своей любовью

К живущим за вратами рая…

© Ветер Города

Слева поле трав весенних,

Справа – снег укрыл поля,

А меж ними пыль дороги,

Коей нет вдали конца.

Манит зеленью трава,

Чистотой снега покличут,

Я меж ними, на дороге

Всё читаю свою притчу.

И сойти дорога просит,

Ступни ног съедает пыль,

Да в своём одноголосье

О ходьбе я позабыл.

Подождать ещё немного,

Да закончить свой куплет?

Иль послать к чертям дорогу

Изменив подножья цвет?

Постоянством обольщает

Праздность мне знакомых дней.

На обочинах бывал уж-

Проигрался дуралей.

Моя радость клевера кудряхой,

На лугу, что зовётся душою,

Проросла среди прочих бурьянов,

И синеет своей головою.

Семя брошено нежной рукою,

Что запущена в чуб мой белявый,

Со словами «ты просто мальчонка».

Да. Мальчишка. Немножечко пьяный.

Клеверок мой шатается поветру,

Удивляя шмелей всех в округе,

И не верил никто в то что вырастет

На бурьяном порощеном луге.

Пусть растёт, не тревожьте былиночку,

Мне давненько нектары не веданы.

Вдруг он даст свою сладку росиночку,

И напоит сердечными мёдами.

Только две строки на бумагу просится,

Только пара слов, только пара фраз…

Отобрало речь у меня одиночество,

Заменив на взгляд тихие слова.

Пара строк на белое, чёрными полосами.

Чёрное на белом – вот где простота.

А во звуках буковок, в их многоголосии,

Разучился видеть я, истины слова.

Всё предельно правильно, словно под линеечку,

Без ухабов приторных, в письменной тиши,

Строятся под знаменем, автора забытого,

Пара строк, что выльются в океан души.

Их читаешь медленно, ставя препинания,

Сам свою мелодию им ты сочинишь.

Отобрало времечко голос у писателя,

Да в замен оставило белоснежный лист.

Тук-тук… тук-тук…

Словно часики сердце тикает.

Тук-тук… тук-тук…

И секундная стрелка спешит.

Тук-тук… тук-тук…

Отмеряется время ритмами

Тук-тук… тук-тук…

На которых вальсирует жизнь…

Ку-ку… ку-ку…

За листвою кудрявой берёзы.

Ку-ку… ку-ку…

Ослепительный солнечный свет.

Ку-ку… ку-ку…

Я прошу птицу дивную слёзно

Ку-ку… ку-ку…

Напророчь ещё несколько лет.

Тру-ту… тру-ту…

Берега проплывают с холмами.

Тру-ту… тру-ту…

Белым выдохом дым из трубы.

Тру-ту… тру-ту…

Пароход в никуда уплывает

Тру-ту… тру-ту…

Носом режет он волны судьбы.

Бом-бом… Бом-бом…

И не машут рукой на прощание.

Бом-бом… Бом-бом…

Поцелуй от холодной слезы.

Бом-бом… Бом-бом…

Грусти колокол, звон поминания

Бом-бом… бом-бом…

О считавшем минуты до тьмы…

© Ветер Города

Вы проходите мимо. Вам здравствуйте.

Поглядев, вы отводите взгляд.

На себя вы идёте злорадствуя

За несделанный маленький шаг.

У подножия лестницы мраморной,

Смотрит сердцем надежда на всех,

У которой болезнь взяла жадная

Силу двигаться лестницей вверх.

Вы проходите мимо и смотрите,

Осуждая спешащих людей.

И на сухость свою вы злословите,

Пробегаете дальше скорей.

А надежда со взглядом спокойным,

Смотрит в спины толпы в коей вы.

Все спешат. Всех дела быстро гонят.

Все заложники суеты.

Но лишь шаг. Лишь движение в сторону.

И лишились бы совести мук.

Мы к себе самому лишь прикованы,

И не тянем к надеждам мы рук.

Ослабевшей рукой и трясущейся,

Прижимая коляску к себе,

У ступеней стоит одиночество,

В проплывающей мимо толпе…

Упаду я в небо глубокое.

Упаду раскинув руки.

А в округе народец заохает,

Не ушибся ли, спросят со скуки.

Не ушибся я. Небо мягкое.

Синевою своею блаженно.

Ну а вам, вопрошающие,

До меня то, какое дело?

Когда рядом стоял не канючили,

Воротили напыщенны головы.

А тут вдруг расспросами мучите,

Теплотой обжигая как оловом.

Я на небе лежу словно звёздочка,

Как в снегу в нём рисую я бабочку.

Упокоен и нет мне тревожности,

Мне легко и щекотно - забавно.

Что стоите главу запрокинув?

Затечёт ваша шея до боли.

От упавшего взгляд воротили,

А сейчас устремляете очи.

Упаду я в небо глубокое,

Все заохают, как ты там выживешь?

Осмотритесь вокруг да около,

В спину вам кто-то новый уж дышит.

Сладкий сон, просыпаться нехочется.

Полужизнь в полусне со своим.

Не зовите в свои вы пророчества,

Непроснувшихся, сонных мужчин.

Пусть сменяется пряность кошмаром,

Лихорадит сомнамбульным бредом,

Но проспаться обязан не даром,

Разбуди раньше срока - он бледен.

Усыпили его обстоятельства,

Впал он в кому от ужаса яви.

Пусть поспит, пусть претерпит стяжательства,

Этот отдых лишь кажется странным.

Час придёт и звоночком тревожным,

Прозвенит солнца луч пробуждая.

И зажмурившись он улыбнётся

Открываясь для нового рая…

Меня назвали педорасом!

Ну как же так, скажите мне друзья.

Не подвожу я глаз, и ненавижу стразы.

Ну что творится? Куда котится земля?

Меня опять назвали педорасом!

За что так грубо, ведь ношу усы.

Одежда не в обтяжку, по походке

Ведь сразу видно, что идёт мужик.

И в третий раз отправили к меньшинствам!

Сейчас взорвусь и гнев мой будет страшен.

За что же маляру такие вот убийства

Забывшему сказать, что поручень покрашен.