Модест Петрович, Верди, Бонифаций

глава 11 "Домовушка Мацицька - светлый Ангел дома"
---------------------------------------------------
Мацицька и Щенок беседовали.
Они часто разговаривали по вечерам, когда весь дом уже спал. Иногда Кошка тоже присоединялась к беседам. Когда ей было не лень открыть глаза.  Обычно она спала весь день, и всю ночь, просыпаясь только тогда, когда пора было отдать должное хозяевам и поесть. Ведь нельзя допускать, чтобы люди волновались, они и так вечно суетятся.
Сейчас Кошка крепко спала, а Щенок рассказывал Домовушке, как прошел день.
— Сегодня по моей вине Дедушка пил капли от сердца. Мне теперь очень стыдно! Я увлекся и убежал далеко. Дедушка бегал по двору и звал меня. В густой траве он не мог заметить, что я совсем рядом, просто забыл обо всем на свете. Меня ведь не часто спускают с поводка, боятся, что я кого-то укушу. Я-то не собираюсь никого кусать, но прохожие об этом не знают и многие из них еще издали кричат: заберите быстрее свою собаку, а то она сейчас кинется!
— А как Дедушка тебя звал? – спросила Мацицька.
Тут мы должны пояснить читателям, что Дедушка каждый раз звал Щенка по-иному.
Например, один день он был Модест Петрович. Другой – Петр Ильич, а третий Моцарт, четвертый – Верди, пятый – Вивальди, а шестой – так вообще какой-то легкомысленный Штраус.
Потом Дедушка, исчерпав запас композиторов, переходил на собственную фантазию. И появился Бонифаций и даже Корнелиус.
Щенок не обижался.
Какая разница, как тебя называют? Главное, насколько ласково и нежно произносятся слова, и что за этим последует: почесывание за ухом, поглаживание по животику или вкусное угощение. Один раз Щенок даже размышлял, что лучше – когда тебя гладят и говорят красивые слова или, когда дают что-нибудь вкусненькое. Но ответ найти не смог. Как только до его ушей доносилось очередное чуднОе имя, его тело само по себе принимало определенную позу, которая означала – делай со мной, что хочешь.
А именно: Щенок переворачивался кверху животом, задняя лапа его сама собой начинала дергаться, глаза закатывались…и… разве можно описать все это блаженство! 
Но и вкушать котлетку, одуряюще пахнущую, сочную, манящую своим роскошным видом, брызжущую горячим маслом, обжигающим язык…
О! Кусочек, а  то и целая доставалась ему регулярно.
Причем, обитатели квартиры, пока бабушка колдовала в кухне, говорили друг другу: собаку не надо баловать, котлет не давать, пусть ест то, что положено псу.
Но Щенок знал, что каждый выделит ему от своей порции кусочек. Стоит только посмотреть людям в глаза и котлета, можно сказать, у тебя в желудке…
Но мы немного отвлеклись. Увы, так часто бывает, когда речь заходит о еде.
Продолжим.
— Ой, Дедушка совсем запутался, - продолжал рассказ Щенок, — он бегал по двору и громко кричал: Модест Петрович! Бонифаций! Верди! Бах! Петр Ильич! Корнелиус! Прохожие смотрели на него с недоумением, а потом какая-то сердобольная бабушка предложила вызвать «скорую».
— Ну и? – спросила взволнованная Домовушка. – вызвали?
— Нет, не успели, потому что я таки выбежал. Дедушка кинулся ко мне и начал обнимать. У него были такие испуганные и одновременно счастливые глаза. Я понял, что готов ради него пожертвовать всем, даже котлетой. 
— Да, это серьезная жертва, — признала Мацицька.
— А потом Дедушка пил капли от сердца, а я думал о том, что когда-то уже в моей жизни была подобная история. Ну, у прошлых хозяев, которые хотели повести меня на выставку, помнишь? Так вот. Я тогда был совсем мал и точно так побежал по двору, радуясь солнцу и  всему-всему, что видел вокруг. А потом понял, что меня никто не зовет… никакими именами. А  если тебя не зовут, когда ты уходишь, то значит, ты выбрал верный путь... Знаешь, я даже не могу вспомнить – какое у меня было имя тогда! А теперь… теперь, помню их все!
-----------
Художник Bruno Tina Augusto