Игорь Кобзев Падение Перуна Святослав (Четвертая песнь Бояна)

Святослав (Четвертая песнь Бояна)

То не бор шумит, не ручей бежит,

Не струя журчит меду ярого,

То в притихшей гриднице чуть дрожит

Золотая струна Боянова...

Говорит Боян: - Навострите слух!

Эта песня моя заветная,

В этой песне - ратный славянский дух,

Звон мечей, ископыть победная...

Может статься, братья, в остатний раз

Я потешу вас былью-небылью.

Святославу аз посвящаю сказ.

Лучше воина в мире не было.

Все мы в разный срок обратимся в прах,

Ляжет грузом на грудь надгробие.

Пусть потомки сыщут у нас в делах

Святославовых дел подобие...

Был во стольном Киеве вещий знак:

В день, как княжье дитя родилося,

Под крыльцом одна из борзых собак

Острозубым львом ощенилася.

И по знаку вещему, с малых лет,

Тесьмяные поводья стиснувши,

Князь летал по земле, как могучий лев,

На загривке коня повиснувши.

Неспроста говорят: коль драчлив петух,

Где же быть ему в теле жирному?

То-то князь Святослав был поджар да сух,

Не привычен к приюту мирному.

Он спокойных благ не искал себе:

Не страшась ни жары, ни холоду,

Мясо ел в седле, пил вино в седле,

Спал, седло подложив под голову.

Все дружинники княжьи крепки, как гвоздь,

Тоже намертво в седла впаяны.

Все округи ведомы им насквозь,

Все пути, все дороги знаемы.

Они вскормлены славой с конца копья,

Под раскатами труб взлелеяны,

Их шеломов медные острия

Дымом грозных побед овеяны.

До Хвалынского моря их князь водил

Одолеть саранчу хазарскую,

Белу Вежу приступом победил,

Отнял землю Тьмутараканскую.

В ту пору Царьград на морском ветру

Развевал свои стяги гордые;

С давних дней он хитрую вел игру:

Ссорил Русь с кочевыми ордами.

Уж не раз скопившийся долг обид

Князь Олег по счетам оплачивал:

Он врагам - на память! - червленый щит

К городским вратам приколачивал...

Оттеснив хазар от родных оград,

Святослав вдаль ушел из отчины:

Порешил замки цареградских врат

Отпереть топором отточенным.

Князь повел своих ратников через степь

На Босфор, потягаться силами,

И уже над мглой византийских стен,

Смерть пророча, запели сирины.

Чтоб разнежился яростный дух врага,

От царя послы тароватые

Привезли князю русскому жемчуга,

Перстни, паволоки хрущатые.

Святослав подношения развернул,

Выбрал меч с харалужным лезвием,

А на жемчуг с золотом не взглянул:

Эки вещи, мол, бесполезные!

Византийцы ахнули: «Грозен князь,

Кем одно лишь оружье ценится!» -

И держава мощная, устрашась,

Стала дань платить, аки пленница.

Аж за море и конный, и пеший враг

От Днепра, от Дона попятились,

Все хазары, обры зарылись в прах,

Печенеги в степях попрятались.

Крепко-накрепко заперлись рубежи.

Поднялись на путях оградины.

Не урвать у нас ни одной межи

Тех земель, что отцами дадены!

...От Бояновой песни восторга дрожь

Пробрала дружину могучую.

Князь Владимир молвил: «Зело поешь!..» -

И слезинку смахнул горючую.

- Погоди! - прибавил он, весь светясь, -

Я тебя из казны пожалую! -

А Боян ему: - Ты дослушай, князь,

Дай домолвить припевку малую...

Громче всех могучий барс Святослав

По земному раздолью славился.

За бойцовский свой, непокорный нрав

Больше всех он Перуну нравился.

С черной тучи зорко следил Перун

За разгульной отвагой княжеской.

Сколько выпил бог вина на пиру,

Столько пролил князь крови вражеской!..

Да не то Перун шибко пьяным был,

Не то спал под пуховой тучею:

Печенежский хан ни за грош сгубил

Святослава, бойца могучего.

Княжий череп золотом оковав,

Пил из чаши хан вина красные,

И вставал над Русью закат, кровав,

Предвещая года ужасные!

Калиниченко Н. Н. Открытие истины 5 Парадоксы науки Пространство

      

По мнению одного из самых прославленных физиков всех времён и народов время – это четвёртое измерение пространства. Но нам теперь приходится признать, что физическое или естественное “время” – это не какое–то отвлечённое измерение, а счёт пространства. Вспомним, как раньше, да ещё и сейчас кое–где, меряли расстояния? В днях пути, не так ли? А световой год современных физиков что такое, если не счёт пространства? Но только счёт, а не пространство. Иначе говоря, количество. Именно поэтому в украинском языке “когда” звучит как “колы”, т.е. сколько. 

Пространство, говорят математики, это – пустота. И эта пустота имеет три измерения: длину, ширину и высоту. Правда, уточняют они, таково математическое пространство. Да, уточняю и я, таково мнение математиков о пространстве. Но настоящая пустота может иметь сколько угодно измерений. Например,  космическая, как показали полёты космонавтов, не имеет ни высоты, ни низоты, зато у неё сколько угодно ширин и длин. С другой стороны, пустота, она же – полость,   от пасти, а пасть – она тоже растёт, тоже простирается. Следовательно, настоящее пространство – это не какая–то отвлечённая пустота без начала и конца, лишь условно упорядоченная Декартом с помощью прямоуголных координат, а всегда простирание, всегда распространение, всегда рост чего–то или кого–то. Например, поле – это ведь пространство? А почему же тогда дерево – не пространство? Почему же тогда не пространство Земной шар? 

Всё это не считается пространством по той простой причине, что пространство путают с местом точно так же, как время – с часом. Да, место, которое занимает Земной шар – это пустота, из которой мы мысленно удаляем Землю. Но это пустое место существует только в наших головах. На самом деле Земной шар, как и каждый из нас, вырос или, если хотите, распространился и сам образовал то пространство, которое занимает, а не занял место, пустовавшее до него. Ведь всё, что растёт, всё, что распространяется, само собой образует пространство. Но  вот как всё растёт, как всё распространяется?

Математики говорят: все пространственные формы получаются в процессе движения. Движется точка – получается линия, движется линия – получается поверхность, движется поверхность – получается объём. Почему движется, математику неважно. И именно поэтому он не может понять, что такое точка. Впрочем, не только поэтому. Математик не знает языка. Русского языка.

По–русски точка – это уменьшительное от тока. Иначе говоря, точка – это маленький ток. Я бы даже сказал, источник. Ток течёт – и образует линию. Линия разливается – получается лужа, лужа лежит – и вылизывает яму, водоём или объём. Так это, если мы имеем дело с водой. Но если мы имеем дело с чем–то твёрдым, а мы имеем дело и с тем, и с другим, и с третьим, и с четвёртым, то точка ведёт свою родословную уже не от тока, а от тыка. В этом случае точка – тот же тычёк. И когда есть тычёк, мы слышм стук. Для нас это – стук, а для немцев – штука. От стука – счёт. Мы считаем стуки, немцы – штуки, но и они, и мы считаем точки. А точки, как утверждают математики – это элементы пространства. Вот у них и выходит, что время – это пространство. Но на самом деле точки – то элементы счёта или часа, а час – это противоположность пространства. Но не измерение, как думал великий Энштейн, а счёт.       

Говорят, о пространстве есть отдельная наука помимо того, что его изучают и другие науки, а вот о времени науки нет. Верно? Конечно, нет. Причём четырежды нет. Геометрия – это наука о месте по имени Земля. В свою очередь, арифметика – это наука о счёте, т.е. о часе. А чем не наука о времени история? А вот науки о пространстве на самом деле нет.

Как образуется пространство? Из самого пространства следует, что оно растёт. Но как оно растёт? Не будем гадать на эту тему, обратимся к себе. Ну, вот как я рос? Из зародыша, (из зари души), который образовался при слиянии семени моего отца и яйцеклетки моей матери. В самом начале этот зародыш был одноклеточным. Затем он начал расти количественно, или как сейчас ещё говорят, во времени. То есть он удваивался внутри. Когда внутреннее удвоение закончилось, зародыш раздвоился на две клетки. После этого каждая из двух новых клеток тоже стала увеличиваться изнутри, после чего они тоже раздвоились. При этом зародыш удвоился. Таким образом, рост или распространение пространства происходит путём удвоения. 

Позвольте, скажут математики, но в Природе мы наблюдаем не столько парные или чётные явления, сколько самые разные. На это ответ такой. После раздвоения яйцеклетки получившиеся две новые клетки раздваиваются не сразу, а друг за другом. Поэтому сначала из двух клеток образуются три клетки, и лишь затем – четыре. И из этих четырёх клеток восемь новых образуются поочерёдно, через раз. И когда мы наблюдаем ещё незакончившееся развитие, то мы всегда получаем нечётность  или некратность четырём. Стало быть, надо учитывать, что и когда изучается. И тогда математика станет не той отвлечённой и пустой наукой, которой занимаются математики. Она станет живой, полнокровной математикой с  живыми и полнокровными математиками. Что же касается философии, то ей с её абстрактными категориями, сводящими философов с ума, уже давно пора в музей, если не в места более отдалённые.

Тем, кто потерял ТОННЕЛЬ

И ТУПИК избрал как цель,

И на Том (загробном) Свете

Ничего уже не светит!