Cамая окаянная дорога

Тяжелые часы для стольного Киева наступали не однажды — не счесть, сколько раз киевские стены видели вражеские «войска великие, которые подступали к Киеву».

В год 6476 (968) «пришли печенеги впервые на русскую землю. А Святослав был в Переяславце (Переяславец на Дунае, территория современной Болгарии), и закрылась Ольга с внуками своими — Ярополком и Олегом, и Владимиром в городе Киеве…» Тогда имя Великого князя Киевского спасло стольный град от полного разгрома и разорения.

Но вернемся к былинным, покрытым боевой славой, киевским удальцам. Решающим аргументом в пользу того, что Илья Муромец — реальная историческая фигура, а не вымышленный персонаж либо фольклорный образ, является гробница богатыря, которая располагалась в Антониевой пещере Киево-Печерской лавры (расположенная рядом с гробницей Нестора Летописца).

В 1594 году в Киеве побывал посланец германского императора Эрих Лясота, который видел гробницу Ильи собственными глазами. Тщательные исследования жизни Ильи Муромца достаточно давно позволили сделать вывод, из которого следует, что этот богатырь родом не из Мурома, а из Чернигова. И в былинных сюжетах он связан именно с Черниговом. Не случайно Илью иногда называют не Муромцем, а Муровлином, либо Муровленином: на Черниговщине известен древний город Моровск, а также город Карачев — прообраз села Карачарова, в котором, как предполагают, родился Илья.

Как это ни горько и символично, в самую тяжелую минуту на защиту Киева приходит богатырь с другого значительного центра Киевской Руси — Чернигова! Особенность заключена в том, что киевские богатыри во всех доступных нам летописных источниках выступают как свободные люди, не подвластные киевскому князю. «Они не сторожа, не вассалы, не слуги и не телохранители князя, в былинах и летописях всячески подчеркивается их независимость», — писал известный исследователь Киевской Руси и славянского фольклора В. Калугин.

Такое же подтверждение — в древней рукописи «Сказание о киевских богатырях». Яркий пример: западноевропейские средневековые рыцари (за небольшим исключением) считали короля своим хозяином, владыкой, и все время старались продемонстрировать свою зависимость от него, покорность ему. А вот киевские богатыри разговаривали со своим киевским князем на равных. По словам В. Калугина, «невозможно представить себе киевского богатыря, который бы, подобно западноевропейскому рыцарю, обливался слезами радости, получив княжескую милость, целовал ноги князю…» Наоборот, не Илья Муромец, а князь Владимир кланяется в ноги Илье, становится перед ним на колени, просит прощения.

Непосредственное отношение к Киеву имеет легендарный богатырь — воевода великого князя Владимира — Добрыня. Бытует мнение, что он стал историческим прообразом, упоминаемый в летописях как активный участник походов и событий Х столетия (крещение Новгорода, поход князя Владимира Святославича на Полоцк и т.д.).

Обратимся к древнеславянской мифологии: мать говорит Добрыне, чтобы он ни в коем случае не купался в злой Дунай-реке, которая течет огнем. Богатырь не послушал свою мать, во время купания на него напал змей. Он побежден Добрыней и заключает с ним договоренность: молодец не будет купаться на Дунай-реке, а змей не будет летать на Святую Русь.

Главная мифологическая деталь этой былины — Дунай-река. Ученые считают, что это Почайна, которая протекала на месте современного Крещатика. В ней, по легенде, были крещены киевляне. Не исключено, что именно поэтому купание в этой реке не нравится змею. Так как змей символизировал юго-восточные племена, которые часто нападали на Киевскую Русь, — такие набеги хазар и половцев заканчивались для многих десятков тысяч руссов рабством и пленом.

Не случайно главным героем былинного эпоса выступает именно Добрыня, который сыграл значительную роль в крещении Руси в 988 году, хотя его имя языческое. Историки считают, что Добрыня и его сестра Малуша были детьми древнеславянского князя Мала, который хотел взять в жены легендарную княгиню Ольгу.