Вымираем?

Павел Парфентьев, председатель межрегиональной общественной организации «За права семьи» произнёс простые и верные слова: «Или мы возрождаем семью, или нашу страну ждут гибель и уничтожение». По его мнению, главная задача государства – не модернизация социальной сферы, а сохранение самого понятия семьи. Именно так оно и есть. Впрочем, это относится к любой стране.

Если окинуть взглядом историю, то бросается в глаза связь между крепкой семьёй быстрым развитием данного сообщества. Ранние, практически нерасторжимые браки, многодетные семьи, большие гендерные различия, т.е. у мужчин и женщин свои специфические задачи и соответственно разное воспитание девочек и мальчиков. Так было и есть у всех народов, которые растут и расширяют свою роль и своё присутствие в мире. Поздние браки, невнятные, ни к чему не обязывающие сожительства, малодетность или вовсе «чайлд-фри», неразличимость общественных ролей мужчин и женщин, одинаковое воспитание девочек и мальчиков – это характеристики народа, едущего «с ярмарки» истории, народа доживающего. 

В наши дни такое происходит со всем белым человечеством. Об этом пишет Патрик Бьюкенен в популярной книге «Смерть Запада». Всё точно так же, как у нас; я даже по прочтении хотела написать об этом автору, но потом устыдилась своего неидеального английского и затею эту оставила.

Семья – ячейка общества – это не советский замшелый трюизм, это чистая правда. Кстати, сам это афоризм принадлежит Аристотелю, это из его знаменитой «Политики». Семья воспроизводит население, передаёт новым гражданам «язык и нравы», часто и профессию.Распадается семья — разъезжается, как гнилая ткань, и общество. Прежде всего перестают рождаться в должном количестве дети. Воспитание детей обществом – это принадлежность социальных утопий, в жизни так не получается. До этого просто не доходит: где семья как институт слаба – там дети просто не родятся. И всякие государственные поощрения, в том числе материальные, — не действуют. Так было в Риме эпохи упадка: разврат, вошедший в быт, матроны не хотят рожать детей, государство кормит за казённый счёт так называемых «пролетариев» — свободных римских голодранцев, чьей единственной задачей было – размножаться (proles и значит «потомство»), т.е. увеличивать поголовье римских граждан. Не сработало! Как не срабатывают всякие льготы, которые дают в Германии, во Франции или Швеции. И у нас они не срабатывают, о чём честно пишет знаток семейной проблематики Павел Парфентьев. Это очень важное признание, потому что казённые восторги по поводу материнского капитала застят неприглядную истину.

Можно ли изменить положение?

Думаю, можно. Но воздействовать нужно на причину явления.

Причина распада семьи заключается в массовой работе женщин вне дома. Здесь важна массовость: пока вне дома работали единицы, пока это было исключительным или аварийным случаем – семья как институт сохранялась. Как только такое положение стало массовым и, главное, желанным, когда идеалом женщины стала работница, профессионалка а не домохозяйка – вот тогда семья начала активно распадаться. Тут же произошло резкое понижение рождаемости – так называемый демографический переход, а дальше эти два фактора – снижение рождаемости и падение престижа института семьи и брака – идут рука об руку, поддерживая друг друга, как идиллическая семейная пара.

Началось это после I Мировой войны, массовым стало на Западе в 60-х годах ХХ века. Россия в этом пагубном процессе шла в авангарде.

Что сегодня? Современная молодая девушка ориентирована на профессиональный труд, на карьеру, самостоятельный заработок. Её интересы смещены с семьи и детей на совершенно иное поле. О роли многодетной матери и хозяйки дома сегодня мечтает разве что убогая лохушка, а современные и продвинутые – очень далеки от подобных жизненных планов. К тому же работать вне дома – гораздо проще и легче, чем по-настоящему заниматься домом и семьёй.

То есть произошло вот что. Раньше было своего рода разделение труда между мужчиной и женщиной. Мужчина исполнял внешнюю функцию – пахал, строил, воевал. А женщина была тылом: рожала детей и поддерживала дом. Именно в силу разности функций они были нужны друг другу. Семья ведь в первую очередь хозяйственный союз, а не романтический. Мужчина, собственно, и мог тяжко трудиться, «покорять пространство и время» именно потому, что не занимался домом и детьми: на это у него была «служба тыла».

Сейчас мы имеем в сущности мужчину и… другого мужчину – по функции. Женщина, как и мужчина, трудится вне дома, зарабатывает деньги, быт упрощён техническими приспособлениями, к тому же мужчина в нём, по современным воззрениям, тоже обязан участвовать на равных. Ну и нафиг ему и ей вся эта суета? Практика показывает: ни нафиг. Мимолётные «гражданские браки», браки выходного дня, гостевые и всякие иные, масса разводов – всё это говорит об одном: пожизненный брак с детьми становится исключением. Девушки не из кокетства, а искренне – замуж не стремятся. Чего я там не видела – носки стирать?

Именно отсюда, со стирания гендерных различий, и начался распад.

Как невиннейшая засвеченная фотопластиночка привела человечество впоследствии к атомной бомбе, точно так и хорошие, правильные и вполне невинные идеи женского равноправия – привели к атомной бомбе другого рода, которая к тому же уничтожает людей без лишнего грохота и радиационного загрязнения местности – так, знаете, деликатно и незаметно.

Теперь самое интересное: можно ли отыграть назад? То есть снова слепить распавшуюся «ячейку общества». Для этого нужно две вещи. Первое: вернуть женщину в семью. И второе: изменить характер расселения – люди должны жить преимущественно в маленьких домиках с участком. Этот тип расселения сам по себе предполагает семейное проживание. 

На взрослых тётенек, конечно, не повлияешь, но если начать с младшеклассниц – следующее женское поколение можно воспитать в нужном духе. Тут нужна целенаправленная государственная политика.

Сразу скажу: в условиях демократии она невозможна – тут требуется, по меньшей мере, автократическое правление. Если иметь свободу действия, многое можно осуществить.

- Например, во многих случаях признать субъектом права не гражданина, а семью. В этом нет ничего нового: и полноправный римский гражданин, и член русской крестьянской общины – это семейный мужик.

- Серьёзный налог на бездетных – равный затратам на парочку детей. Отмена пенсий не помешала бы: чтобы растили себе будущую поддержку в старости – тогда и дети будут не обуза, а инвестиция, как оно и было на протяжении тысяч лет.

- Не вредно отказаться от сакрального принципа равной оплаты за равный труд. В старину мужику платили больше просто потому, что в его получке была доля жены и детей, а женщина, считалось, если работает – значит, одиночка.

- Неплохая идея требовать от женщины, идущей в политику или на госслужбу, иметь не менее двух детей свыше 10-летнего возраста. Она не может, она больная? Тогда пусть лечится, зачем нам больные в политике? (А от мужика требовать в соответствующих обстоятельствах отслужить действительную срочную службу).

Все эти мероприятия должны сопровождаться государственной тотальной пропагандой. Тотальная пропаганда означает непрерывную трансляцию по всем каналам требуемого контента + государственный запрет на любую трансляцию противоположного по смыслу.Очевидно, что это несовместимо с неограниченной свободой слова. 

Это ужасно, неполиткорректно, феминистки в обмороке или в пикете? А политкорректно не получится. Политкорректно можно только вымирать. Вообще, многие вещи можно сделать только ценою определённых затрат – материальных, моральных, политических. Если эти затраты уменьшить – ничего не выйдет. Не то, что результат будет хуже – его не будет ВООБЩЕ. Если мы не готовы к затратам – лучше смириться с ходом вещей и не делать ничего, чем суетиться попусту. 

Достичь результата можно. Вопрос в том, есть ли у государства силы, чтобы сделать нужное? Не деньги – одними деньгами дела не решить. Именно силы, решимость, готовность. Мне кажется, нет. Тогда лучше не дёргаться, а на выделенные бюджеты гульнуть как следует: одновА живём!

Это по факту и происходит. Источник