Языческое мировоззрение ч. 1 (лонгрид в 2ч.)

Единство в многообразии

Плюралистичность языческого миропонимания выражается уже в том, что есть множество богов и божеств, детали образа одного и того же божества в разных местностях или в разные эпохи бывают различны. Но внутренне едина основа миропонимания, заложенная в языческих мифологиях; едина суть, существующая во множестве проявлений. Фактически, язычеств существует столько, сколько есть язычников.

И при этом, как ни удивительно на первый взгляд, язычество не распадается на сотню отдельных течений (в каждом из которых ровно по одному участнику!), а продолжает существовать как единое явление духовной жизни современного общества.

Плюралистичность язычества обеспечивает ему богатство внутреннего содержания, одновременное сосуществование в нем большого числа идей, подчас даже противоположных. Какие-то из них в данный момент времени доминируют, их видно извне как "лицо" язычества, они звучат в диалоге язычества с другими мировоззрениями. Язычество как бы "экспортирует" их вовне.

Но в то же самое время существует и огромная "подводная часть" идеологического "айсберга" — те идеи, которые не находят в самой языческой среде широкого резонанса и не "экспортируются", а для постороннего наблюдателя как бы и не существует. Именно в этом невидимом для постороннего глаза идейном запасе кроется огромная сила язычества, залог его будущего прогресса и, главное, способность всегда быстро давать адекватные ответы на непредсказуемые вопросы, которые ставит время и общество.

Как только в сложном и непрерывно меняющемся мире назреет новая проблема, не только к решению, но даже и к постановке которой монолитные духовные течения были не готовы, обязательно окажется, что в язычестве кто-то уже обдумывал полезные именно для этого случая идеи, и они в латентном виде "носились в воздухе", жили в "информационном поле" языческого сообщества, и только за отсутствием спроса оставались непроявленными. Потому любые резкие изменения окружающего мира потребуют от язычества не спешного выдумывания совершенно новых идей, а всего лишь активизации уже имеющихся заготовок, новой расстановки акцентов.

Такая динамичность, подвижность языческой мысли вряд ли достижима для моноиделогий. Миф о том, что истина едина, и еще более нелепый миф, что этой единой истиной может единолично обладать верховный иерарх, неприятие всякого инакомыслия и война с каждой свежей мыслью как с ересью делают моноидеологии довольно неповоротливыми. Такую однородность моноидеологий можно даже назвать идейным вырождением.

Обратная сторона медали состоит в том, что моноидеологии оказываются гораздо эффективнее плюралистических идеологий на долгих этапах стабильности. Выработав однажды адекватную ситуации модель, силой вдавив ее в головы своим адептам и уничтожив "ереси", духовная правящая верхушка получает практически неограниченную власть над идейно однородной, послушной и управляемой массой, пока плюралисты-язычники еще продолжали бы дискуссии. Этим объясняется успех церкви во времена Средневековья и успех ислама на Востоке. Однако современное общество меняется так стремительно, что те достаточно долгие стабильные периоды, на которых могут проявиться преимущества моноидеологий, практически не встречаются, что просто вынуждает общество становиться все более языческим (хотя, разумеется, общество вовсе не обязательно принимает такое самоназвание).

Между прочим, подобный механизм обеспечения запаса маневренности системы на случай непредвиденных изменений за счет плюрализма до поры скрытых возможностей можно найти в живой природе — таков механизм действия рецессивных генов у диплоидных организмов. Огромный массив генетической информации "спит", никак не проявляясь в фенотипе, но всегда готов проявиться в следующих поколениях и закрепиться, если это окажется адекватно условиям.

Язычество — это не догматическая и неизменная формальная система, основанная на непререкаемом авторитете текстов откровений тысячелетней давности. Это живая и непрерывно обновляющаяся система, постоянно меняющая свои формы. Формы эти, временные и преходящие, отражают наш мир с его непрерывными и бурными изменениями. Потому язычество и не нуждается в канонизированных священных текстах и в догмате об их богоданности.

При смене поколений языческих идей отмирают отжившие оболочки в виде устаревших текстов. А удачная, адекватная сути миропонимания мысль продолжает жить, "одетая" в новый текст, в более отточенной формулировке, обрастая новыми, более яркими смысловыми аспектами и соединяясь при этом с другими идеями.

Языческий взгляд на язычество

Читатель мог заметить, что выше везде, если заходила речь о сопоставлении язычества с моноидеологиями (под которыми в данном контексте в первую очередь понимаются однобожные религии), сравнение велось по линии большей или меньшей успешности той или иной идеологии в решении той или иной актуальной для общества проблемы, т.е. большей или меньшей способности отвечать на сложные и внезапные запросы времени. Иными словами, сравнение проводилось в категориях его полезности для человека.

А как же истинность? Все-таки, есть языческие боги в реальности, или существует только единый бог-отец, или же вообще никаких богов нет? Современный языческий ответ (не в том смысле, что разделяемый непременно всеми язычниками, см. выше о плюрализме и отсутствии догм, а в смысле "языческий по духу") может показатся парадоксальным и шокирующим, если воспринимать его в понятийной среде, сформированной моноидеологиями:

"А какая, собственно, разница!?"

Для меня абсолютно не важно, есть они там, в объективной внешней реальности, или нет, и как их там, в их заоблачных высях, зовут. Важно, что я их славлю — ощущаю, переживаю и развиваю "духовный резонанс" с образами славянских богов, и (не молитвой — глупо молиться к тем, кого, скорее всего, нет, а своими вполне реальными практическими делами) стремлюсь приблизить свою личность к идеалу, который эти боги олицетворяют. Пусть боги существуют в моей субъективной реальности — мне этого достаточно.

Боги реальны, и языческое почитание их осмысленно постольку, поскольку следование их образам помогает в самосовершенствовании и в практических делах. Роль идеологий состоит в том, чтобы, организовывая внутренний мир людей, организовывать определенным образом и их деятельность. Потому единственный критерий и единственная шкала, которую можно применять к идеологиям — это адекватность. "Адекватна ли данная идеология" — означает "помогает ли она адептам добиваться своих целей, жить полноценной жизнью в ладу со своим Я". Ничего иного от идеологий не требуется, в том числе не требуется быть истинными (отражать положение дел в объективной реальности) — эта сфера принадлежит науке.

Тем самым, я, будучи язычником, вовсе не утверждаю истинность своего мировоззрения. По отношению к мировоззрениям понятие истинности просто не имеет смысла!

Нетрудно заметить, что в оценке мировоззрения с точки зрения адекватности еще раз проявляется отмеченная выше плюралистичность языческого миропонимания. Что и естественно: язычник смотрит на все, в том числе и на свое язычество, по-язычески многосторонне. А постановка вопроса об "истинности" или "ложности" в применении к идеологиям, повторюсь, принедлежит моноидеологической традиции.

Если же мыслить догматически и априори принять за истину (без достаточных разумных обоснований!), что некое единое божество существует в реальности, и вопрос только в том, как его правильно назвать по имени и как правильно понять его сущность и его волю, то все сказанное выше полностью теряет смысл. Потому суть языческого миропонимания вряд ли может быть адекватно донесена до понимания представителя монорелигии — она просто невыразима в его языке.