пробивая надежды осколки стеклянно, кроваво,
разрезая на до и потом мою жизнь и любовь,
где то в небе высоком наверно об этом я знала,
до всего, до рожденья и вот вспоминаю я вновь.

и по новому глядя на мир и себя удивляюсь,
удивленья достойны и мир, и мои измененья всегда.

дотнуться, дотронуться, запечатлеть изменяясь

в твоем сердце моем это тысячекратное да.

выбиваю из под ног,

к чертовой матери, смог!

и как хочешь теперь, вперед!

я, еще тот народ!

я еще то терпенье телячье,
сейчас ты поймешь удачу!

сейчас ты увидишь правду,
и не скули; "не надо!"

со своей бы виной пережить,
перейти с нею брод и любить,
переспать бы ее, перепеть,
притерпеть бы и не повторить.

чтобы в крыльев размахе она

не видна была и не слышна.

ее горькая капля одна,
ледяною иглою до дна,

чтобы только лекарственный яд,
чтоб не чувствовать как виноват,
чтоб рассыпался пепельный ад,

чтоб из самого сердца:"я рад!"

мне кажется, что я сейчас рождаюсь,

мучительно, страдательно и больно.

стремлюсь и корчусь, бьюсь и извиваюсь,

и все что было раньше я не помню.

когда ты милый падаешь, страдаю,

когда смеешься, радостью живу.

я первым вздохом легкие сжигаю,

и жизнь свою твоею назову.

изломанной линие птицы.

закрыться, не думать, проститься.

изломанной линией мысли и руки,

и брови изломанной...так не годится.

несутся и ветер их гонит

обрывки мечты, облака, чувства, звуки 

изломанной линией сердца,

и мой телефон...он молчит. и не звонит...

я в лесу, в волчьей стае, еще зимовать,

мясо теплое, лед и метели.

мы оленя загнали, его разодрать 

двух минут нам хватило, не ели

уже долго и брюхо придипло к хребту,

окровавленно скалятся морды,

теперь долго еще не увидим еду,

ты попробуй возьми у природы.

когда только клыки, только хитрость и брат,

только голод и смерть тебя гонят.

это жизнь, пусть такая,но кто виноват.

пока злой и голодный - пусть помнят.