“поджигаю любовь я спичками мокрыми”

Чашка. Недопитый кофе подёрнулся старческой плёнкой. Он ушёл. Просто ушёл в свою жизнь. Здорово. Пожелала ему счастливого дня. Бессмысленная и уже ненужная улыбка жила на лице своей жизнью. В пепельнице еще дымился окурок его сигареты. Мила уже давно не курила, но любила, когда от мужчины пахло табаком. Странное чувство смешанной освобождающейся боли или больной свободы кромсало   изнутри , не давая возможности шелохнуться. Мила сейчас вся состояла из самостоятельных , даже не связанных друг с другом частей.  Душа отдавалась боли, захлебываясь в ней, почти наслаждаясь . Выбалевалась до обессиления . Тело не хотело даже шевелиться , онемев как под анестезией, не выпуская боль наружу. Приклеенная и забытая улыбка привычно расположилась на застывшем лице. Мила понимала , что она заболела болью,   нуждаясь в ней сейчас, чтобы не забыть, что она живая . Нельзя жить влюбленной в свое отчаянье. Даже сейчас , в одиночестве, сработала привычка не показывать то, что творится внутри, отгородившись от мира улыбкой, всегда стоящей на страже.

- Ты слишком хороша для меня – впечатались в сознание его слова . - У тебя должно быть чуть больше недостатков-    прозвучало как приговор

Уголками сознания выхватив звонок телефона из реального мира, Мила ,совсем нехотя, ответила. Ответила улыбающимся голосом, голос сейчас тоже жил сам. Сознание , сжав боль, заставило вспомнить кто звонил. Какая часть Милы пригласила звонившего молодого человека в гости невозможно было определить, но через полчаса она уже открывала дверь. Это был ее давнишний знакомый, они время от времени перезванивались  и ,кажется, Мила нравилась ему, хотя она никогда всерьез об этом не думала. Улыбка оживилась , выше приподняв уголки рта. Глаза блокировали вырывающуюся наружу боль.   Молодой человек что-то оживленно рассказывал, веря приклеенной улыбке Милы.

- Должен быть недостаток!! – стучало в голове

 Мила стояла вне мира, нашептывая секретные слова в безглазой темноте. Дико танцуя вокруг на гниющей земле. Окруженная мертвой пылью ада, пытаясь удалить себя. Она  праздновала боль. Оставленная и стыдящаяся, пытаясь убить в себе ту, которую она сейчас так ненавидела.   Мила не ощущала чужие руки на своем теле. Искривленные улыбкой губы сами отвечали на чужой поцелуй.  Боль вгрызалась  в сознание, поглощая и порабощая его. Но прорываясь наружу, она  оживляла тело.  Стряхнув с себя чужой поцелуй как пепел , Мила стала единым целым снова. Боль проиграла. Она осталась жить, но не оставила после себя пепелище.  Оживающее тело вытаскивало по кусочкам лучшее, что было в ней, наслаждаясь и смеясь над болью, оживляя и собирая все для того, кто сможет понять и принять ее вот такую.  

Может снова начать курить, чтобы недостатки – таки были?