Из жизни джинов.

Джин плотоядно потирал ладошки. Сухая пергаментная кожа зловеще шелестела, как мышь в кульке с крупами. В темноте хищно поблёскивали зелёные глаза. Ну ещё бы. Почти семьсот лет. Это вам не кот начхал. Семьсот лет провести в заточении, наедине с собственными возможностями и планами. И самое обидное, что попался-то он на такой ерунде и исключительно по собственной глупости. А ведь знал, знал, что нельзя разрешать ей думать. Да это в любом учебнике для джинов прочитать можно: не допускать избыточной умственной деятельности, направленной в нематериальное русло. Без этого ни одного допуска к практике не получишь. А он получил в своё время. И не просто допуск, а допуск высшей категории, практически официальную индульгенцию на любые эксперименты и выкрутасы. Получил именно потому, что всегда заранее предвидел, в какой момент нужно выводить клиента из душевного розового тумана и подключать дозированную терапию отрезвления на основе равновесия материальных благ. И так проколоться....

Всё начиналось вполне банально. Забрав в канцелярии открепной талон на клиента, Джин расписался в журнале получений, прослушал, зевая, инструктаж и отправился в хранилище выбирать лампу. К процессу выбора Джин любил подходить творчески, не без оснований полагая, что как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Хранилище представляло собой практически бесконечное помещение с таким же бесконечным содержимым. Теоретически где-то находилась полная опись инвентаря, каталоги и специально обученные кадры, которые во всём этом разбирались за специально выделенные средства. Средства собирались исправно каждые пятьдесят лет вне зависимости от текущего состояния абонентов, включая самого Джина, но на выходе имелся один престарелый вурдалак, сидящий при входе за обшарпанной конторкой времён палеолита, который записывал синим химическим карандашом в толстенную амбарную книгу, прошитую грубой верёвкой, опечатанной сургучом, номер предписания, семизначный код лицензии и краткое описание изымаемого. Почему-то из хранилища исключительно брали. Джин ещё ни разу не видел, как туда кто-то что-то возвращал, хотя инвентарь не был задуман, как одноразовый. 

Дождавшись длинного, как вагон метро, лифта, Джин пристроился в уголке под тусклой лампочкой и стал читать предписание, с каждой минутой становясь всё серьёзней и озабоченней. 32 года, пол женский. "Дурацкая формулировка -- машинально отметил мозг". Замужем, двое сыновей. Работает...Ну хоть какой-то просвет. Работа любимая, нестандартная, с перспективой. Диагноз: острый приступ комплекса неполноценности на фоне многолетнего сознательного принесения себя в жертву на постройке мифического замка из песка на песке во имя светлого будущего, придуманного в детстве. «Мрак – именно так именовалось прочитанное в персональном рейтинге глупости.». В анамнезе присутствовали обычные для такого диагноза симптомы, как-то: недоверие к искренности; стойкое физическое отторжение конфликтов; критически заниженная самооценка и страх в стадии направления к выздоровлению. Теоретически присутствовал здоровый пофигизм, но исключительно на фоне мощной внешней комплексной терапии в лице близких родственников. В переводе на нормальный язык это означало, что чем больше достают клиента, тем он крепчает. "Уже что-то. -- Джин мысленно представил некое невразумительное полуэфирное существо неопределённого вида, склонное к меланхолии, облачённое в юпочку, шпильки и шифоновые рюшики где-то между напомаженным ртом и брошкой. -- За что может хотеть такой клиент? Такой клиент может хотеть за охапку роз на сиденье большой чёрной машины, к которой прилагается Леонардо Ди Каприо. -- Джин скривился и даже поплевал, как будто наелся чего-то кислого. -- Пожалуй, пусть лучше будет Том Хенкс." Джин зафиксировал полученную картинку и продолжил чтение. Но чем больше он вчитывался в сухие строчки минимально необходимых данных, тем больше убеждался, что картинку он фиксировал зря. 

Картинка не годилась даже в эскизе. Перевернув страницу, Джин обнаружил прикреплённую чьей-то доброй рукой фотографию. Наличие фото не считалось обязательным приложением и Джин оценил старательность наблюдателя. Фотография была не очень чёткая, в характерных для дешевого аппарата желтовато-коричневатых тонах и, тем не менее, она неуловимо точно передавала всё то, что было не дописано в технической справке. Со снимка в пол-оборота на Джина смотрели немного удивлённые, слегка насмешливые глаза человека, которого ну аж никак нельзя было назвать несчастным. Потрёпанные джинсы, рубашка с закатанными рукавами, кепка…как бишь их именуют-то?...а…блайзер, из которого смешно топорщится грива мышиного цвета, дамская сумка размером со средний чемодан. Даже странноватые цвета снимка не могли скрыть полное отсутствие косметики. Худющая, высокая, растерянная, живая – именно так охарактеризовал увиденное Джин. Ди Каприо с Хенксом полноценно и неумолимо оставались за бортом востребованости, ввиду явного не соответствия.

Джин дочитал текст до конца и попытался в уме прикинуть коэффициент энергозатратности при нулевой переменной клиента  в условиях мегаполиса, подставил необходимые данные в уравнение Стругацких-Бредбери, запутался в периоде извлекаемой пользы и окончательно расстроился. Не то, что бы он рассчитывал на что-то легкое и необременительное. Отпуск он недавно отгулял, а до поощрения по выслуге было ещё далеко. Да он и не гонялся за примитивными задачами, но…. Додумать мысль до конца он не успел ввиду прибытия лифта по месту назначения. Двери с противным скрипом разъехались в стороны и Джин шагнул в полумрак хранилища…..