Страдают все люди...

Каждый из нас может сказать о себе слова, которыми начинается третья глава «плача Иеремии» «Я человек испытавший горе». Ещё Достоевский сказал, что «земля от коры до центра пропитана кровью и слезами». Этим он подтвердил слова ап. Павла «вся тварь стенает и мучится доныне». Когда по всей земле прошёл меч, огонь, голод и смуты страдание ещё более охватило человека. Идя по улице, так редко встретишь радостную улыбку. Конечно, бывает улыбка на лицах, но как много в ней горечи, насмешки и притом над самим собой. А сколько незримого горя таится под этими на вид спокойными лицами и за стенами нарядных домов. Иногда человек улыбкой заслоняется, чтобы не заметили его горя. А сочувствие часто неискреннее или бесполезное часто раздражает его. Вспоминается недавняя смерть всемирно-известного клоуна Макса Линдера (1925), который веселил толпу неистощимым юмором и в то же время таил в себе глубокую язву страдания, приведшего его в конце к самоубийству.

Мы живём в такие дни, когда померкло если не солнце, то человеческое лицо, так много скорби отражает его чело, его преждевременные морщины и седина!

Страдают все — и те, кто много зла сделал, и невинные дети, и молодёжь, не успевшая ещё вкусить жизни. Страдают хорошие люди, и чем лучше человек, тем глубже он скорбит. «Сумма страданий души пропорциональна степени её совершенства», говорит Амиэль в своём дневнике. А Достоевский утверждает, что великие люди испытывают великую грусть».

Люди страдают телом — от голода, холода, болезней и непосильного труда. Страдают душой от клеветы и завести, от самих себя и от других, от соседства с ближними, исходят в тоске одиночества и непонятности, отравлены горечью разочарования, муками обманутой любви или скорбью об утрате близких. Сколько тяжких минут причиняет нам сознание своего несовершенства, так же несовершенства мира, которое выразил Соломон: «Суета сует и всё суета». Недаром А. Толстой признаёт, что Бетховен «подслушал» звуки своего похоронного марша в рыданиях природы. И едва ли не самое большое страдание бывает в отсутствии страдания, так же как самым тяжким трудом бывает отсутствие труда.

Жуткой пустотой леденящей душу, веет от ужаса бесцельности рождающего худшее из страданий — скуку, тяжкую, как это не странно, именно тем,что нет в ней страдания, ни боли, ни горечи, ни тоски — но одна безжизненная пустыня, угнетающая сознание. Ведь не страдать, это значит не участвовать в жизни, в её страде, быть «лишним» и никчёмным.

Владимир Марцинковский