Чашка чая и кусочек пудинга

Сэр Чарльз Моррисон ходил по комнате взад и вперед. Проложить путь по идеальной прямой ему мешала лишь одна деталь – огромный старый диван, стоящий по центру этих скромных британских квадратных футов. Этот диван, безусловно, заставлял старика все больше и больше нервничать. Он словно издевался над своим хозяином, поскрипывая старыми деталями каждый раз, когда Чарльз Моррисон проходил мимо. 
На самом деле, в Лондоне существовало лишь несколько причин, которые могли заставить старого сэра в идеально выглаженном и вычищенном костюме немного понервничать. Во-первых, это прием у Его Величества Короля: он терпеть не мог выслушивать бредни этого старого сплетника, проводящего заграницей куда больше времени, чем у себя на родине. Во-вторых, сладкий холодный чай. И, в-третьих, старый диван посреди комнаты, которому уже давно стоило оказаться где-то далеко за пределами города. Диван, который вновь и вновь похрюкивал и покрякивал, отвлекая сэра Чарльза от глубоких раздумий.

Ровно в шесть вечера, как и было условленно, к нему зашли два его верных друга: Джереми Хоук и Стивен Ливермайн. Оба, словно сговорившись, нацепили неуклюжие цилиндры, которые, видимо, носили еще их деды. Если не прапрадеды. В руках оба держали по большому потрепанному чемодану. Так же, судя по всему, доставшиеся им по наследству. На всех трех лицах читалась легкая неуверенность, а рукопожатия, даже учитывая их преклонный возраст, были, мягко говоря, хлипкими.
Сэр Чарльз Моррисон налил себе и гостям по стакану старого доброго пиммса и усадил друзей на противный диван. Он же, подойдя к окну и выглянув на тонущий в тумане Биг-Бен, нарушил неловкое молчание:
- Господа, завтра тот самый день. – попытка изобразить на своем лице улыбку не увенчалась успехом. – День, который, рано или поздно, должен был наступить. День, когда мы вынуждены будем покинуть Лондон.
Не дожидаясь, когда кто-то из его друзей скажет хоть слово, старик залпом выпил порцию крепкого напитка и тут же налил следующую. Джереми и Стивен лишь слегка пригубили со своих стаканов.
- Сегодня, - Чарльз вытащил из кармана билет, - нам суждено в последний раз насладиться этим прекрасным городом. Его мощенными улочками, Тауэром, неукротимой Темзой…
По глазам сэра Моррисона потекли слезы, и он без сил рухнул на стул возле массивного письменного стола.
- Дружище, - Джереми попытался было встать, но радикулит заставил товарища опуститься обратно в объятия дивана. Последний недовольно взвизгнул. – Дружище, ты же понимаешь, что мы не можем иначе… Наши семьи, соседи…
- Да что там…- вступил в разговор Стивен, - весь город ждет только нас.
- Я знаю, друзья, знаю… Чарльз Моррисон поправил свои седые усы, - но ведь… Ведь вся жизнь, вся моя, вся наша жизнь протекла в этом городе… Помните, как в средней школе мы с Хью…

Конечно, они помнили. Такое было не возможно забыть. Такое не хотелось забывать. Все трое, словно из последних сил, словно это было в последний раз, засмеялись. Они вспомнили тетушку Стейси и мясника Джо. Они упивались воспоминаниями об университете Королевы Мари, многочасовых состязаниях в крикет и поездках в метро.
Чарльз вспомнил, как впервые попробовал Йоркширский пирог, не заплатив за свою порцию ни цента, Джереми вернулся на тридцать лет назад, когда он стал дедушкой и самым счастливым человеком по совместительству. Стивен, уже изрядно выпив, вспомнил о счастливых годах жизни, когда все самые красивые девушки Лондона сами бросались к нему в объятья и требовали заняться с ними сексом под архаичные, но невероятно сладкие гитарные рифы Секс Пистолс. 
Этот последний вечер и эта последняя ночь принадлежала им. Слегка помолодевшим, в стельку пьяным и невероятно счастливым. Они по очереди подходили к окну и выглядывали наружу, боясь, что все это только сон, а силуэты знакомых еще с детства строений – всего лишь игра их нетрезвого воображения…

***

На утро за ними приехала самоходная карета. Молодые ребята в синих костюмах (Чарльз посчитал их выходцами из Индии или Бангладеша) помогли вынести все вещи и аккуратно сложить их на крышу. Невесть откуда взявшийся Оператор № 2 начал снимать суровые, потрепанные временем и вчерашней пьянкой лица трех верных друзей, которые шли бок о бок вот уже семьдесят лет. Каждый держал в руке свой счастливый билет. Билет, который унесет их подальше от Лондона. От Британии, которую они так любили. И которая тонула в собственном тщеславии и водах мирового океана. Без единого шанса остаться прежней – гордой и независимой.
Чарльз в последний раз окинул взглядом свой дом, укутанный диким виноградом, словно одеялом.
- Как жаль, что все слезы я оставил во вчерашнем дне… - вздохнул он. К счастью, или к сожалению, но его никто не услышал.
Через миг карета тронулась. 
Беззвучно, не то, что раньше. 
Оператор №1, оставшийся снаружи, поймал шевелящиеся тонкие губы Джереми и выключил камеру, гордясь проделанной работой и только что удвоенными шансами получить премию.

***

Наспех построенный космопорт встретил карету пением второсортной певицы и десятитысячной толпой, приготовившейся ринуться на борт огромного крейсера. Оператор №1 снова был рядом и снимал Чарльза, Джереми и Стивена на фоне могучего корабля. Пробегающий мимо Оператор №4 спешил к толпе, чтобы поскорее поймать счастливые лица победителей.
- Тебе куда, Стивен, - впервые коснулся темы полета Джереми. – у меня значится С. Л. Интересно, это Созвездие Лебедь или Сиамские Лесбиянки?!
Джереми хихикнул прикрыв рот дряхлой ладонью.
- У меня значится А. Ц. – Альфа Центавра, Джереми, - Стивен ударил по маленькому камню, лежащему у ноги и тот со свистом пролетел несколько метров.
Чарльз молча смотрел на снующих туда-сюда сотрудников космопорта, готовых хоть сейчас послать все к чертям и запустить двигатели. Они бегали от одного ангара к другому, оббегая крейсер по дуге. Точно так же, как Чарльз вчера обходил свой старый скрипящий диван.
Неожиданно, музыка смолкла, и откуда-то сверху раздался вполне дружелюбный голос, предлагающий каждому владельцу счастливого билета пройти на борт.
Схватив свои чемоданы, троица пошла в сторону корабля.
- Ты ведь это, Чарльз, вчера не серьезно говорил, да? – на лице Джереми читалась усталость и желание поскорее присесть.
- Не знаю, дружище, не знаю…
Оператор №31 подбежал к друзьям и начал снимать тяжелые чемоданы. За что через мгновение был послан глубоко в задницу африканскому слону.
Жаль, что им так и не довелось увидеть слона вживую.
- Я не хочу улетать, ребята, - Чарльз остановился в трех метрах от трапа.
- Мы тоже… – в один голос, как когда-то, сказали Джереми и Стивен.
- А пошло оно все… - Чарльз улыбнулся своей внучке, которая звала любимого дедушку поскорее забраться внутрь, а потом, повернувшись к Оператору №14, показал средний палец. 
Затем, Чарльз развернулся и пошел прочь. Пошел домой. Пешком, как в старые добрые времена.
А этот средний палец… Средний, трясущийся палец, который увидела вся Галактика, включая серых и зеленых человечков, был подкреплен еще двумя точно такими же – пальцами его верных друзей. 
Кто-то мог посчитать этот жест неприличным и тут же переключиться на другой канал, но именно с тех пор он означает глубокую и непоколебимую преданность родине. 
Которая сделала из юного сорванца настоящего сэра. Сэра, который так любил горячий чай и настоящий британский пудинг.