ИСТОРИЯ ЗЛА.Часть III.Восхождение.

Часть ІІІ

ВОСХОЖДЕНИЕ.

Кто посмел осудить Януковича?

Во времена молодости нынешнего президента судебный механизм, по которому рассматривались уголовные дела относительно гражданских лиц (были еще и военные суды, но они нас сейчас не интересуют), состоял из двух основных звеньев: народного суда (суда первой инстанции), который рассматривал дела по сути, и кассационного суда (суда второй инстанции), к которым принадлежали областные, Киевский городской и Севастопольской городской суды и куда можно было направить кассационную жалобу (прокуратура вносила кассационное представление) на приговор в течение семи дней с момента его провозглашения.

Если приговор никем не опротестовывался, то на восьмой день он вступал в законную силу. Если же на приговор вносилась кассационная жалоба или кассационное представление, то он в законную силу не вступал, а дальнейшая судьба подсудимого определялась постановлением кассационной инстанции, которая могла приговор оставить в силе, могла его изменить, а могла и отменить с закрытием дела или направлением его на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции или даже на стадии досудебного следствия.

Постановление кассационной инстанции было окончательным, набирало силу с момента оглашения и обжалованию не подлежало. Как уже отмечалось, Янукович ни первый свой приговор в 1967 г., ни второй в 1970 г. в кассационном порядке не обжаловал, не было жалоб и от других осужденных и потерпевших, также была согласна с приговорами и прокуратура.

Через семь дней после оглашения приговоры вступили в силу, Янукович получил статус судимого (а в 1970 г. – даже повторно судимого) человека и был направлен в места лишения свободы.

Уверяя прессу в том, что на дважды несудимого премьер-министра Украины когда-то возвели клевету его взрослые "подельщики", имиджмейкеры Януковича забывают, что в те времена правосудие по первой инстанции осуществлялось с участием народных заседателей – обычных рабочих и крестьян, которые избирались на предприятиях, и жизненного опыта которых было вполне достаточно для того, чтобы увидеть, где действительно ребенка оговаривают взрослые дяди, а где - нет.

В среднем на одного судью по Украине избиралось 65 народных заседателей, которые должны были две недели в год отбыть на судебных заседаниях, поскольку все дела в те времена рассматривались коллегиально двумя заседателями и одним профессиональным судьей, который председательствовал на процессе.

При этом сами судьи также избирались населением – сначала на три, а со временем на пять лет – и должны были каждые два месяца встречаться со своими избирателями, отчитываться о работе, рассказывать, какие дела рассмотрены, с каким результатом, почему вынесен именно такой, а не другой приговор. Можно не сомневаться в том, что и о делах Януковича судьи, которые его дважды осуждали, также отчитывались перед населением Енакиева.

Также следует помнить, что в советские времена народные заседатели принимали участие в ведении судопроизводства наравне с судьями, которые только председательствовали на процессах. Кстати, в этом состояло главное отличие между заседателями и присяжными, суды с участием которых должны скоро заработать в Украине. Суд присяжных – это суд фактов. Присяжные лишь решают, имело ли место событие преступления и виновен ли в этом преступлении подсудимый, после чего оставляют процесс. Более того, судья может ограничить присяжных в получении определенной информации, запретить защите или обвинению ссылаться в заседании на определенные обстоятельства или материалы дела с тем, чтобы присяжные принимали решение максимально беспристрастно. Совещание присяжных идет без участия судьи, а влияние судьи на присяжных само по себеявляется преступлением.

В отличие от присяжных, народные заседатели, делегированные в суд трудовыми коллективами, имели точно такие же права, как и судья, и работали вместе с судьей не только в судебном заседании с начала до конца, но и в совещательной комнате, где вместе составляли приговор, обсуждали дело, спорили, искали компромисс в случае расхождений точек зрения.

Приговор принимался большинством голосов, при этом если один из народных заседателей был несогласен с приговором (подобное хотя и очень редко, но случалось), судья был обязан помочь ему изложить письменно свою отдельное мнение, которое обязательно приобщалось к материалам дела.

Случались ли в те времена судебные ошибки? – Несомненно. В УССР где-то около 2% приговоров в уголовных делах и до 8% решений в гражданских делах отменялись высшими судами. Правда, и в 1967, и в 1970 годах, когда был осужден Янукович, количество отмененных приговоров была раз в десять меньше, но это объясняется совсем не внезапным улучшением судейской работы, а тем, что в конце хрущевской "оттепели" были упразднены все министерства – сначала союзные, а потом и республиканские.

В числе последних в Советском Союзе было ликвидировано в 1963 Министерство юстиции УССР, которому суды подчинялись организационно. При этом надзор за деятельностью народных судов был передан судам областного звена, которые одновременно осуществляли кассационное производство.

Вследствие этого областные суды стали часто закрывать глаза на ошибки в приговорах и решениях судов первой инстанции при рассмотрении кассационных жалоб, поскольку с председателей областных судов стали спрашивать также и за показатели работы народных судов. Когда в конце 1970 г. Минюст УССР снова восстановил свою работу, процент приговоров, которые отменялись, снова поднялся к отметке 2%, поэтому именно эта цифра и отвечает реальному положению вещей.

Могли ли относительно Януковича допустить судебную ошибку, да еще и дважды? – Конечно, могли. Хотя вероятность такой ошибки очень мала – несложно подсчитать, что она составляет 0,04% (то есть 4 случая на каждые 10 тысяч приговоров).

Именно к этому сейчас и апеллирует пресс-служба премьер-министра, убеждая общественность в том, что Виктор Федорович оказался за решеткой вследствие досадного недоразумения, поскольку его оговорили более взрослые "подельщики".

Обсуждать сейчас, не имея материалов дел с протоколами допросов подсудимых, свидетелей и потерпевших, кто кого оклеветал смысла не имеет. Но можно утверждать, что в условиях той судебной системы оклеветать в суде невиновного человека было очень и очень тяжело.

Давайте-ка на минуту представим себе, как могло происходить судебное слушание в 1967 году в интерпретации пресс-службы премьер-министра... Зал заседаний народного суда Енакиева, в зале – преподаватели горного техникума, где на отделении "Горная электромеханика" учился Янукович, жители города, родственники подсудимых. На возвышении за длинным столом – судья и два народных заседателя, в ряду подсудимых – два взрослых, Юрий Целковский и Николай Маслов, и 17-летний Витя Янукович.

Три подсудимых обвиняются в том, что 29 октября 1967 г. вечером на улице ограбили пьяного до бессознательности гражданина Совенко, которого сначала избили, а потом отобрали у него личные вещи и наручные часы. На третий день вещи пострадавшего были найдены милицией во время обыска дома у Целковского и Маслова. У Вити – единственного из подсудимых – назначенный за счет государства адвокат, который скрупулезно подвергает допросу пострадавшего и других подсудимых, выявляя расхождения в их показаниях и собирая доказательства в пользу невиновности своего подзащитного.

Обвинение мгновенно рассыпается, поскольку, как теперь утверждает председатель Апелляционного суда Донецкой области, "вина Януковича была основана только на объяснениях Маслова во время предварительного следствия, но в судебном заседании Маслов отказался от своих показаний, объяснив, что оклеветал Януковича потому, что тот был несовершеннолетним и мог своим участием облегчить его вину".

А теперь задумаемся - могли ли при таких обстоятельствах народные заседатели, обычные люди, которые только две недели на год работали в суде, рассматривая чаще всего лишь одно уголовное дело, отправить за решетку ребенка? А куда же смотрела прокуратура? А что объяснял людям судья на следующей встрече с избирателями? А почему адвокат не написал кассационную жалобу в защиту несовершеннолетнего и почему его не выгнали с работы за такое разгильдяйство?

Могло ли быть в те годы публично совершено такое беззаконие, как осуждение явно невиновного ребенка? Нет, уважаемые сотрудники пресс-службы премьер-министра, такого быть не могло. В это тяжело поверить, во всяком случае, до тех пор, пока Виктор Федорович не обнародует тексты приговоров, которые, наверное, хранятся у него, и где должно быть сказано, кто какие показания давал в суде.

При подобных обстоятельствах осуждение несовершеннолетнего Януковича, который даже не стал подавать кассационную жалобу, могло случиться лишь в одном случае - если Янукович полностью признал свою вину и подтвердил, что участвовал в ограблении. В противоположном случае и судью, и заседателей, и прокурора самих следовало бы отправить за решетку.

"Мапет-шоу" или Станиславский отдыхает

"Моя фамилия Целковский. От слова "целка", - так начал свое выступление бывший подельщик Януковича, встречу с которым в г. Енакиево для журналистов организовала пресс-служба премьер-министра.

В октябре 1967 г. Юрию Петровичу уже исполнилось 26 лет, на момент ареста он был женат, имел шестимесячного ребенка и дружил с несовершеннолетним Януковичем потому, что оба, оказывается, увлекались голубеводством. Витя, ясное дело, отличался чрезвычайно ласковым характером и очень любил детей. В смысле - нянчил младенца Целковского.

И шапок они никогда ни у кого не забирали, потому что шапок тогда не было. Даже кроличьих. А если и участвовали в каких-то драках, то только потому, что оба были с Пивновки (район в Енакиево возле пивзавода), и были, как сказал Целковский, "самые шустрые - заправляли всем городом". А так - мухи никогда не обидели.

Юрий Целковский говорит, что никого не грабил, однако уговорил Януковича

взять всю вину (которой не было) на себя.

Оказывается, Целковский, Маслов и Янукович на самом деле никого не грабили. И вообще, потерпевший был виноват сам: шел со своей сожительницей пьяный, стал цепляться к Маслову, потому что тот был слабее. Когда пострадавший упал (сам по себе, потому что его никто не бил), у него часы с руки соскочили (тоже сами по себе: "Наверное, ушко оторвалось", - объяснил Целковский).

И пиджак у потерпевшего сам по себе расстегнулся. А оттуда какой-то сверток выпал, который Целковский вместе с часами и подобрал. И не для того вовсе, чтобы присвоить, как впоследствии в приговоре записали, а лишь затем, чтобы пострадавший пришел на следующий день забрать свои вещи и извинился за неучтивое поведение.

Аналогичным способом какие-то вещи (исключительно с тем, чтобы заставить потерпевшего осознать уровень своего морального падения) забрал и Маслов. А Янукович ничего не брал. И вообще стоял в стороне. Только "хватал и разнимал". И свидетели все в суде так сказали, и подсудимые. Кроме самого Януковича.

Потому что Янукович себя виновным признал полностью, поскольку, оказывается, Целковский и Маслов уговорили его взять всю вину (которой, понятно ведь, не было) на себя. А за это Целковский пообещал ухаживать за бабушкой Януковича, пока тот будет сидеть. Но сели втроем. В частности, Януковичу дали три года, уменьшив в зале суда срок наказания до 1,5 лет по амнистии, а Целковскому - четыре, из которых он отсидел два на зоне около г. Шахтерск, и вышел условно-досрочно.

Одним словом, Виктор Федорович, как тот зиц-председатель Фунт из "Золотого теленка" Ильфа и Петрова, сидел за других. Ну что же, бывает...

Вообще-то, со времени ликвидации инквизиционного процесса (в России это случилось еще в 1864 г.) признание подсудимым своей вины не освобождало суд от долга проверить, отвечают ли действительности его показания.

Но, наверное, во времена молодости Виктора Федоровича судьи еще жили представлениями о "царице доказательств" (именно так бывший Генеральный прокурор СССР товарищ Вышинский назвал признание обвиняемым своей вины) и не очень спешили выносить оправдательные приговоры тем подсудимым, которые сами признавали себя виновными в совершении преступлений.

Думается, что и сейчас вряд ли какой-нибудь судья согласился бы на такое (особенно в Донецке и особенно после того, как в отставку пришлось уйти судье Апелляционного суда Донецкой области Ивану Корчистому, который ненароком оправдал Юрия Вередюка, взявшего на себя вину за убийство славянского журналиста Игоря Александрова).

Итак, почему Янукович не подал кассационную жалобу после первого приговора, стало понятно - пацан тянул срок за других. Правда, непонятно, зачем это ему было, если он действительно ни в чем невиновен. Не менее содержательной была и встреча журналистов с Александром Федоровичем Мартыненко, проходившим свидетелем по втором делу, возбужденному по инциденту, который случился 16 сентября 1969 г., и приговор по которому был вынесен 8 июня 1970 г.

Встреча с ним, как и с Целковским, происходила на открытом воздухе и стоя – возможно, для того, чтобы журналисты от возмущения не заплевали в помещении пол, выслушивая одинаковые заученные фразы от людей, которые, по идее, давно уже должны были забыть подробности событий тридцатипяти-тридцатисемилетней давности.

Но обстоятельно расспросить ораторов, помнивших (или делавших вид, что помнят) романтическую молодость премьер-министра, не удалось, поскольку пресс-служба не дремала, и как только вопросы становились опасными ("а в какую группировку входил Янукович?, "а которое у него было прозвище?, "а правда ли, что в уголовном мире его прозвали Хамом?"), беседа немедленно прерывалась.

На глазах у Александра Мартыненко Януковича сделали преступником во второй раз, и тоже ни за что.

Тем не менее, Мартыненко также успел рассказать много интересного:

"Я, Генка Бубырь и Демьян (потерпевший Пантелеенко - авт.)

стояли на углу на Пивновке, пили пиво. Виктор шел с однокурсницей. Проходили мимо нас, он отозвал меня и говорит: "Саня, а может, пойдем на рыбалку?". У нас рядом, метрах в трехстах, пруд. Я говорю: "Да, наверное".

Бубырь в это время с Демьяном таки хорошенько понажирались и

стали флиртовать с этой девушкой. Виктор подошел и говорит: "Гена, прекрати!". А тот: "Да я тебе...". Виктор его толкнул, Гена упал. Демьян стоит пьяный, говорит Бубырю: "Ну что, допрыгался?". Бубырь вскакивает, и на этого Демьяна. Сцепились они, дерутся. Виктор хотел разнять. Начал Генку оттягивать. Он до того озверел, что как собака - цап Виктора за руку. Говорю: "Давайте, или уходите, или...". Виктор с девушкой ушли. Я остался. Демьян и Бубырь продолжали драться.

Началось следствие, начался суд. Генка Бубырь всю вину свалил

на Виктора, сказал, что тот является подстрекателем драки. Хотя Виктор совсем непричастен. С техникума шел. А мы стояли бухали. А поскольку Виктор был судим, его опять осудили... Фамилию девушки не помню... Она как свидетель не проходила, на суде ее не было... Это Генка начал лезть. Знаете, когда пьяный, то за грудь, то за это. Она начала: "Отцепись, отцепись"... Если бы Бубырь не полез к девушке, то Виктор бы за девушку не вступился".

А была ли девочка?

Вот где, оказывается, истоки информации о том, что Янукович якобы привлекался к уголовной ответственности сначала за изнасилование, но впоследствии вроде бы исчезла жалоба потерпевшей (как и сама потерпевшая), а преступление было переквалифицировано в менее тяжкое и позорное. Не имея материалов дела или хотя бы текста приговора, сказать, имеет ли эта легенда под собой какое-то основание, или нет - невозможно. Но обращают на себя внимание несколько обстоятельств.

Во-первых, предположить, что следователь, а потом суд не захотели установить личность той неизвестной девушки и подвергнуть допросу ее в качестве свидетеля абсолютно невозможно. Это сейчас Генеральный прокурор Украины добивается принятия нового Уголовно-процессуального кодекса, по которому следователь будет объявлен органом обвинения и согласно которому не должен будет собирать доказательства невиновности обвиняемого. А в те годы "железно" действовала статья 22 КПК УССР, которая гласила: "суд, прокурор, следователь и лицо, которое проводит дознание, обязаны предпринять все предусмотренные законом меры по всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела, обнаружить как те обстоятельства, которые разоблачают, так и те, которые оправдывают обвиняемого..." .

Очевидно, по неизвестной причине никто об этой девушке не вспомнил за много месяцев предварительного следствия и судебного разбирательства. Невероятно, но факт. Но самое странное, что ее не вспомнил и подсудимый Янукович вопреки тому, что однокурсница наверное могла бы подтвердить его полную невиновность. Во-вторых, Янукович не только не назвал фамилии свидетеля, который бы спас его от повторной судимости, но и опять таки не подал кассационной жалобы на приговор.

В-третьих, срок, который прошел между инцидентом и оглашением приговора, равняется 9 месяцам. Но срок предварительного следствия составлял лишь 2 месяца и мог быть продлен до 3 месяцев прокурором г. Енакиева. В особо сложных случаях прокурор области мог продлить срок следствия до 6 месяцев (далее срок продлевался лишь в исключительных случаях прокурором УССР и Генеральным прокурором СССР или их заместителями).

Обратите внимание на то, в какие сроки было рассмотрено первое дело Януковича: 29 октября 1967 г. случился инцидент и уже меньше, чем через два месяца, 27 декабря 1967 г. – вынесен приговор. То есть в эти почти два месяца вложились доследственная проверка, дознание, досудебное следствие и судебное разбирательство дела.

И это не удивительно, поскольку в те времена нарушение сроков следствия или судебного разбирательства было исключительным явлением, за которое сурово наказывали. Судебный процесс был беспрерывным, одно и то же дело слушалось каждый день с утра до вечера и должно было вложиться в две недели, поскольку именно на этот срок прикомандировывались в суд народные заседатели, а замена заседателя тянула за собой повторное рассмотрение дела с нуля.

Итак, грешить на то, что суд долго тянул с вынесением приговора не приходится, так как сроки рассмотрения в судах уголовных дел в те времена не нарушались (гражданские – бывало, затягивали, но криминальные – почти никогда). Итак, можно сделать вывод, что было слишком длинным предварительное следствие из-за особой сложности дела. Но извините, что здесь особо сложного? – Подрались несколько мужиков, друг другу надавали по морде. Единственным квалифицирующим признаком преступления является степень тяжести телесных повреждений пострадавшего, которая в данном случае была средней. То есть телесное повреждение не было опасным для жизни (так как в таком случае преступление квалифицировалось бы по статье 101 УК УССР) и потянуло за собой или продолжительный разлад здоровья (иначе говоря – пребывание в больнице не менее 21 дня) или потерю трудоспособности не менее чем на треть.

Предположим, потерпевший Пантелеенко пролежал в больнице даже месяц, пусть еще два-три дня длилась формулировка вывода судебно-медицинского эксперта, еще неделя пошла на выдвижение обвинения и допрос свидетелей, пострадавшего и обвиняемых (по этому делу был осужден кроме Януковича также Бубырь).

Еще неделя – на выполнение ст. 218 КПК (ознакомление

обвиняемых и потерпевшего с материалами дела, решение ходатайств и т.п.). Обвинительный вывод утверждался в прокуратуре еще 5 дней – и дело в суде. Откуда 9 месяцев? Может дело направлялось судом на дополнительное следствие? – Но что здесь было исследовать, в случае если то, что сказал Мартыненко – правда? А может и действительно имела место переквалификация из одного преступления в другое? Однако без текста приговора, который был изъят из архивов и который сейчас сохранился разве что только у самого Януковича, мы об этом вряд ли когда-то узнаем.

Также неизвестно, какая была избрана мера пресечения обвиняемому Януковичу в течение досудебного следствия и судебного разбирательства этого дела – находился ли он на подписке о невыезде, или как в прошлый раз, знакомился с меню Артемовского СИЗО. Хотя, с другой, стороны, если бы он находился в СИЗО, то этот срок ему бы зачислили в срок отбывания наказания, и на свободу бы осужденный к двум годам Янукович вышел бы не в июне 1972 г., а раньше.

Также неизвестно, где именно в 1970-1972 гг. нынешнему главе украинского Правительства прививалось уважение к закону. Согласно воспоминаниям людей, которые сидели вместе с Януковичем, наказание он вроде бы отбывал возле Енакиева в исправительном учреждении №52. Но эта зона сейчас принадлежит к числу "строгих", где содержатся лица, признанные судом рецидивистами, и Януковичу там, как бы, нечего было делать.

Хотя, возможно, в те года статус зоны был другой. По крайней мере, все попытки журналистов увидеть 52-ую зону хотя бы издали энтузиазма в пресс-службе премьера не вызвали. Вместо этого был предложен замечательный обед в одном из симпатичных Енакиевских ресторанов. Между прочим, было очень вкусно...

                          (По материалам Комсомольской правды) (с) Продолжение следует.