Снег

 Этот рассказ я посвятила своему другу. Я точно знаю, что все то, о чем написано здесь - правда. Эта правда, происходившая не со мной, а с ним, но это действительно было и было именно так. Приятного чтения.

Наутро снег казался белым. Таким чистым и таким теплым. Он различал четыре оттенка снега. И все четыре казались ему такими же точно как в Сибири. Он любил этот город: большой, пустой, согретый улыбками тщательно накрашенных истеричных красавиц, стоящих за прилавками дорогих магазинов. Он любил зиму. Он знал ее и хорошо узнавал, различал ее черты, ее походку, даже вдалеке, когда на горизонте начинала маячить нежно-розовая блажь восхода – он был уверен, что она придет и останется с ним. Он чувствовал ее взгляд, слышал голос и ощущал дыхание. Она всегда приходила одна, садилась на подоконник в его новой, еще такой чужой квартире. За окнами снег, дорога и необратимость завтрашнего дня. За окнами те же люди, те же машины. Они оба видели это. Они оба знали и хорошо понимали, чувствовали и не боялись признаться себе в том, что завтра ничего этого уже больше не будет. Не будет никогда, как никогда в его жизни не было ее, не было апельсинового сока с утра, не было холодного, уставшего от запаха сырости, подъезда. Их больше ничего не связывает, их дольше ничего не заставляет быть вместе. А что дальше?

            Дальше?! А дальше он снова исчезнет, как когда-то исчез. Его не было три недели. Подруги утешали походами по магазинам, только кого это могло утешить. Она не знала даже его друзей. Не знала адресов квартир, в которых они встречались. Она не знала о нем ничего. Чем он занимается, с кем разговаривал по телефону, почему так часто менял номера и никогда не отвечал на ее вопросы о прошлом. Что было в прошлом такого, что заставило его скрывать свою жизнь за дверьми арендованных квартир и чужих загородных домов? Он  всегда боялся остаться один и еще, он всегда боялся появиться с ней на людях. Она ненавидела его за то, что жила в его мире. Там, где нет общих знакомых и семейных посиделок по воскресеньям, где не обсуждают соседей и не осуждают врагов. Она ненавидела такую жизнь и, несмотря на это, была готова вернуться в любой момент, как только он позвонит.  

            Они оба были уверены, что этого не случится. Никогда не случится. Она сидела на стуле в кухне одной из множества квартир, не принадлежавших ни ей, ни ему. Она даже никогда не задавалась вопросом, кому это принадлежит, чьи вещи лежат на полках в шкафу, чьи телефоны, машины, кредитные карточки.

            «Этого не может быть», - в который раз повторяла она себе, свято веря, что ошибается. На этот раз она не ошиблась. Он действительно больше не позвонит, не придет, не прилетит. Его больше не будет в ее жизни. Пустое небо, нависшее над ее городом, ни о чем не говорило. В нем было так же пусто, как в никому не нужной, абсолютно банальной и бесполезной суете этого утра.

                                                           *    *    *

            Он шагами перемерял длину кухни в очередной, не принадлежавшей никому квартире, заставленной ящиками и цветочными горшками. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что виноват. Прежде всего, перед ней. Он знал, что сейчас, в городе, который ненавидел всем сердцем, в одной из самых обычных ничем не примечательных «хрущовок» зажглось ее окно. Он даже знал, что она сидит на стуле, подобрав ноги и глядя куда – то вдаль. О чем она думает, к кому обращен ее взгляд? Почему она считает, что самая спокойная жизнь там, за проходной одного из заводов, который буквально содержит этот город, а самое большое счастье – ребенок у которого есть отец. Почему она ненавидит сумерки и боится ночных звонков? Почему она говорит не то, о чем думает, а свои мысли почти никогда не озвучивает? Почему среди ее знакомых нет ни одного, кому бы она верила и зачем ей жизнь вне игры, но по правилам? Зачем ей он?

            За эти пол года он хорошо ее изучил. Он хотел к ней. Хотел в этот город, хотел в ее жизнь, хотел мчаться по улице, зная, что она его ждет. Она ждала его и сейчас.

            Его телефоны были отключены, во дворе стояла другая машина, а в этой невыносимо чужой квартире ему становилось тоскливо и холодно. Без нее… Сегодня первый день без нее. Он уже не раз уходил, не попрощавшись, и только сейчас разрешил себе понять, что она оказалась сильнее, дав ему уйти. Она отпустила его. Она позволила ему принять решение самостоятельно, не нуждаясь в советах и поддержке. Единственный раз в жизни он признал, что ошибся. Ошибся, уйдя от нее.

            И уже следующим утром, разрезая туман, белый «Пежо» въехал в ее город. Он вернулся, чтобы исправить ошибку.