На днях встретила одну свою старую знакомую Аню Моор, с которой вместе когда-то занимались на курсах немецкого языка. Российская немка, простая хорошая женщина, вдова, в конце девяностых с четырьмя детьми перебравшаяся из казахстанской деревни на постоянное место жительства в Германию. «А у меня сына убили, Витальку… под Дебальцево, — тихо и даже как-то буднично сказала она. — Сначала все повторял, что на Украине фашисты людей убивают, а 14 сентября прошлого года, ни мне, ни своей сестре ничего не сообщив, уехал воевать. Парень у меня хороший был, спортом занимался, награды по самбо имел, не пил вообще, работал автомехаником. Если бы живым с Украины в Германию вернулся, здесь бы его, конечно, судили. Меня уже после его гибели в криминальную полицию вызывали, я им все честно рассказала, как оно было».

Было оно, как выяснилось, не совсем так, как звучало из уст несчастной женщины. Я нашла публикацию в газете DieWelt, в которой немецкие коллеги подробно и непредвзято рассказывают об этой не столь уж и уникальной истории. Ведь, по данным немецких спецслужб, на сегодняшний день на востоке Украины в рядах сепаратистов сражается около ста граждан ФРГ. Абсолютное большинство из них — выходцы из семей российских и казахских немцев.

Сознательную половину из своих 33 лет сын моей знакомой Виталий Пастухов прожил в Германии, погиб 12 февраля 2015 года, в тот день, когда федеральный канцлер страны, гражданином которой по документам он являлся, и президент Франции после бессонной ночи переговоров добились недолгого перемирия в этом чудовищном и бессмысленном кровопролитии.

По данным немецкого издания, удалось идентифицировать около десятка таких добровольцев и, что примечательно, многие из них до участия в боевых действиях на востоке Украины успели пройти службу в бундесвере. То есть получается, что бундесвер, сам того не ведая, использовался будущими наемниками в качестве тренировочной базы для будущих захватнических действий на территории чужого государства.

Основания для возбуждения уголовных дел против этих граждан ФРГ у немецкой юстиции однозначно имеются, так как сепаратисты, они же наемники, по определению являются членами зарубежной террористической организации. Министерство внутренних дел Германии при этом заявляет, что имеет сведения по отдельным случаям, однако «касательно их политической мотивации пока нет никаких данных» (!?). Газета пишет, что относительно подобного «военного туризма» не было никаких специальных запросов немецких политиков в ведомство по защите конституции.

Между тем, русскоговорящие наемники с немецкими паспортами занимают не последние посты в воинской иерархии сепаратистов. Например, уроженец восточной Украины Алексей Рельке. Под командованием этого товарища с позывным «Немец» весной 2014 года, когда в Донецке и Луганске наемники захватывали здания областных администраций, радиостанции, отделы милиции и госбезопасности, находилось несколько сотен человек. МВД Киева считает его одним из самых радикальных экстремистов, действующих на востоке Украины.

DieWeltповествует о нескольких таких «немцах» и не только находит параллели с немецкими исламистами, отправляющимися на джихад, но и пытается найти причины этого парадоксального на первый взгляд, к тому же общего для обоих типов экстремистов явления. Если коротко, то это не вполне гладкая интеграция в немецкое общество, социальная изоляция, отсутствие признания и самореализации.

Немецким коллегам удалось найти приятеля Виталия Пастухова, с которым тот подружился… в тюрьме. Знакомая моя Аня, по понятным причинам, не стала рассказывать мне всю подноготную своего сына. И мне сейчас парня этого в первую очередь просто жаль.

Школу он не окончил, немецкий знал неважно, с поиском работы не складывалось, жил на пособие. В состоянии сильного алкогольного опьянения из-за бутылки водки убил 42-летнего отца семейства. В 2003 году в возрасте 19 лет судом города Вюрцбург был приговорен к семи годам тюремного заключения. Выйдя на свободу, резко изменил свою жизнь: вообще не пил, занимался самбо, работал. Но в этом жизнеописании, состоящем как из положительных и так и из отрицательных сюжетов его биографии, явно имелась одна совершенно потаенная страница. Она Виталию не давала покоя, переставляла в темноте его сознания добро со злом местами, навязчиво требовала от молодого мужчины геройства, самопожертвования и даже возмездия. Вслед за «русским телевизором» Виталий снова и снова повторял одни и те же слова: «Украинские фашисты убивают русских людей, и никто людей этих не защитит!».

То, что я дальше напишу, не о покойном Виталии Пастухове. Тот скорее был просто из породы доверчивых романтиков. Бывает…

Я разглядывала в интернете лица сражающихся за так называемую Новороссию и не могла отделаться от ощущения, что рассматриваю фотографии, уж простите, по-старомодному, милицейской картотеки состоящих на учете гопников и хулиганов.

Конечно, я тоже упрощаю и, быть может, не могу воспринимать «галерею “героических” образов» объективно. Но проблема мне видится в первую очередь в скудоумии, необразованности и бескультурьи искусственно выведенного, но очень жизнеспособного человеческого вида — бессмертного Полиграф Полиграфыча.

В контексте сегодняшних событий шариковы, чувствуя себя воинами-освободителями, нанимаются в «отделы зачистки», чтобы потом лезть на чужую землю и там «их душить-душить, душить-душить»… И именно по причине загадки, нет, не русской, как принято говорить, а шариковской души, немудрящая кремлевская пропаганда большинством населения не отторгается, а охотно впитывается. Причем вне зависимости от того, в какой стране человек вместе со своей душой обретается и какой паспорт в кармане носит.

25 февраля Виталия Пастухова похоронили на кладбище в России, деньги на транспортировку груза-200 из «Новороссии» в Москву и на похороны собрали его немецкие друзья. Моя знакомая Аня сказала мне, что копит деньги на поездку «к Витальке»

9 ИЮНЯ 2015, АДЕЛЬ КАЛИНИЧЕНКО

Предлагаем вашему вниманию доклад специального гостя Первой международной конференции «Электронные СМИ и православное пастырское душепопечение» архиепископа Охридского, митрополита Скопийского Иоанна. Это выступление завершило трёхдневную программу форума. Публикуется в сокращении.

Я хотел бы поблагодарить организаторов этой конференции, где выступали великолепные докладчики, за приглашение меня в качестве специального гостя. Для меня это большая честь, оказанная Его Высокопреосвященством митрополитом Глифадским Павлом, а также игуменом святогорского Ватопедского монастыря архимандритом Ефремом.

В наше время Церковь встречается с различными вызовами. Мы видим такую перспективу технологического и культурного развития, которой никогда в истории человечества еще не существовало. Технологии развиваются так быстро, что невозможно следить за всеми изобретениями. Без сомнений, это развитие связано с изобретением и использованием цифрового принципа передачи данных через комбинацию нуля и единицы.

В связи с этим возникает ряд вопросов, которые непосредственно связаны с темой конференции. Способствует ли развитие цифровой технологии развитию духовности или, может быть, оно полностью ему противоположно? Являются ли технические средства полезными или пагубными для духовного развития? Вот некоторые из дилемм, которые сегодня встают перед богословием, перед Церковью и ее духовной миссией. Именно поэтому достойно всяческих похвал усилие организаторов конференции собрать в одном месте людей, которым есть что сказать на эту тему.

Эти вопросы не следует оставлять без ответа — напротив, их следует глубоко изучить и приложить усилия, чтобы они были максимально согласованы между собой. Безосновательный отказ от использования цифровых технологий одновременно означал бы противостояние развитию культуры. Это могло бы поставить Церковь на обочину общества, и мне кажется, что за исключением врагов Церкви никто к этому не стремится.

Удивительно, что комбинации нуля и единицы могут выразить все существующие языки мира, всю музыку мира, все искусство и даже саму материю. Очевидно, речь идет о комплексном завершенном языке, который имеет более мощную выразительную силу, чем все языки человечества вместе взятые.

Возникает следующий вопрос: если этот язык имеет столь мощную выразительную силу, может быть, именно с его помощью Бог творит Свои слова? И второе: может быть, человек имеет возможность изучить этот язык, чтобы и самому объясняться на нем?

Фото: pemptousia.gr

Мне будет очень сложно ответить на первый вопрос. Каждому богослову ясно, что Бог нетварен, Ему нельзя придать какие-то черты и характерные особенности твари. Но можно спросить: является ли тварной или нетварной цифра? Если мы признаём, что Бог один, но имеет три лица, очевидно, что число выражает количество нетварного.

Однако это — представление тварных о нетварном. Мы, тварные создания, определяем число нетварного Бога, но использует ли Бог для Самого Себя тот же способ? У меня нет точного ответа на этот вопрос: какой бы ответ я ни дал, он будет всего лишь ответом по аналогии…

Если Бог использует тот же способ измерения, который используем мы, тварные создания, очевидно, что для Него цифровой язык не является незнакомым. С другой стороны, если Бог не использует способ измерения, которым пользуемся мы, значит, Он имеет еще более мощный язык, чем цифровой. Для меня более приемлемо последнее предположение. Но какой бы вариант мы ни приняли, он совпадает с тезисом, что цифровой язык является самым мощным из доступных тварным созданиям.

Все, что мы сказали, необходимо, чтобы дать обоснованный ответ на поставленные вопросы. По нашему мнению, развитие цифровой технологии может вести к развитию духовности, но вовсе не обязательно приводит к этому. То же самое с другими средствами, которые использует человек – книгой, изображением, музыкой. Все это может быть полезным для развития духовности человека, но, конечно, не является необходимым.

В персональном компьютере, которым пользуется большинство из нас, можно собрать не одну и не две книги, а множество библиотек таким образом, что они всегда всем будут доступны. Это происходит именно благодаря цифровому языку. С помощью компьютера, подключенного к Интернету, мы в любой момент имеем доступ почти ко всему, что было написано, нарисовано и создано до наших дней.

Очевидно, от этого мы не становимся более духовными — мы не становимся даже более умными и мудрыми. Для духовности, в первую очередь, необходим катарсис, который не может быть достигнут с помощью цифровых технологий.

Если вы хотите бросить мне вызов и заявить, что с помощью электронных технологий человек может духовно очиститься, я буду против. Не потому, что не верю, что цифровая технология получит значительное развитие. Но потому, что я не верю, что через применение цифровой технологии можно отнять у людей самый большой дар, который они получили от Бога — свободу.

Фото: pemptousia.gr

Цифровые технологии ни в коем случае не могут сделать нас верующими или безбожниками, не могут очистить нас духовно без аскезы или загрязнить без нашего согласия. Цифровые технологии – это всего лишь инструмент, и если мы примем его как таковой, то сможем использовать правильно. Это не цель, а средство. С его помощью можно выполнить задачу прекрасную и духовную, а можно — деструктивную.

На вторую дилемму — находится ли развитие цифровой технологии в полном противоречии с духовным развитием — мы дадим ответ по аналогии с тем, что сказали выше. Если мы не принимаем мысль, что развитие цифровой технологии делает людей более духовными, то недопустимо и противоположное. Как каждое средство, которое использует человек, может быть применено во благо или во зло, так происходит и с цифровыми технологиями.

Цифровые технологии могут быть полезными, потому что облегчают коммуникацию, благодаря им мы сближаемся друг с другом. Они способствуют сотрудничеству, позволяют нам ощущать меньше отчуждения. Технические средства делают доступной почти всю имеющуюся информацию. Это не самое важное для духовности, но это имеет значение.

Благодаря легкому и быстрому доступу к информации человеку гораздо проще получить информацию о принципах веры. Изучение веры с помощью электронных средств делает ее доступной в тех регионах, где раньше это было невозможно. Легкий доступ к информации может способствовать росту духовного и интеллектуального уровня человека.

Неподобающее использование цифровых технологий, конечно, может быть пагубным, причем в значительной степени. Цифровые технологии поставили многих людей в зависимость. Цифровые технологии могут навязать свою власть, и если человек не создаст оборонительный механизм, чтобы защититься от их диктата, его легко поработить. Последствия этого рабства громадны не только для духовного здоровья, но и для телесного. Вторая опасность связана с предоставлением ложной информации: человек без информации или человек не думающий может быть легко введен в заблуждение.

Однако, независимо от того, больше у цифровых технологий полезных или пагубных черт, они являются неизбежным проявлением человеческого прогресса. В ближайшем будущем цифровые технологии станут инструментом, без которого жизнь будет трудной или невозможной. Для современного богословия важно продемонстрировать полезные свойства цифровых технологий, но столь же важно продемонстрировать пагубные последствия злоупотребления ими.

Позвольте мне рассказать о гонениях, которым мы подверглись. Страна, где я служу (Республика Македония — прим. ред.), ставила задачу нас изолировать. Не посадить в тюрьму — это вызвало бы возмущение во всем мире. Но когда они поняли, что не могут меня изолировать, они решили посадить меня.

Я возглавляю Церковь, которая очень рано начала использовать преимущества, предоставляемые цифровыми технологиями. Что бы произошло, если бы у нас не было возможности рассказать об истине через Интернет?

Сейчас трудно это представить, но думаю, что власти страны смогли бы в значительной степени добиться своей цели. Все СМИ в моей стране были объединены, они пытались публиковать ложь о нас и не позволяли нам даже поплакать над этой ложью. Они хотели не дать нам возможности ответить на ту неправду, которую они говорили.

Освобождение архиепископа Охридского Иоанна

Вот уже 13 лет мы живём в условиях ограниченной свободы. Единственное место, где мы свободны — это литургическое пространство и пространство цифровых технологий. И только последнее, как выяснилось, свободно полностью. Что касается литургического пространства, оно не вполне свободно: мы имеем право служить литургию только в частных квартирах и на открытых площадках, но нас пытаются лишить даже этого.

Я думаю, вам известно, что в 2004 году пришла полиция и арестовала меня в момент литургии. Думаю, вам известно о сопротивлении, которое мы оказали. Только мертвыми они могут убрать нас с литургии, пока мы ее не закончили! Но мы закончили литургию, и как видите, я еще жив.