Исторические истоки Руси.

В.И. Меркулов (к.и.н.)

По историческим источникам с глубокой древности известно огромное количество упоминаний и свидетельств о Руси. Все они столь же разнообразны, сколь и многочисленны. В то же время, этот документальный материал осмыслен далеко не в полной мере (многие ценные источники даже не переведены на русский язык). Иной раз кажется, что официальные историографы боятся вводить в научный оборот новые документы, предпочитая тиражировать устоявшиеся исторические схемы. Боятся, зачастую, и новых постановок проблем, способных изменить существующий взгляд на события прошлого. В этом заключается главная причина того, что первостепенная для отечественной истории проблема – проблема начала и становления Руси – также далека от своего решения, как и три столетия назад, когда она была впервые поставлена в науке. В итоге, исторические оценки принципиально не меняются веками, а заблуждения всё больше укореняются в сознании не только любителей истории, но и самих историков. 

Пренебрежение научными проблемами тем временем привело не только к забвению родной истории, но и стало одним из тех трагических факторов, которые подвели население России к критической черте. «Остановить депопуляцию народа, – пишет И.В. Власова, – можно только тогда, когда в первую очередь в мышлении народа проявится новое самосознание, произойдёт восстановление «украденной памяти» и «государственного инстинкта» в его историческом, географическом, психологическом аспектах, характерного для народа на протяжении тысячелетия, в течение которого были хозяйственно освоены 21 млн кв. км земель и создано государство». И ключевым моментом нового самосознания должно стать осмысление истоков русской истории, возможное на богатом историческом материале.

Средневековые европейские авторы переводили названия «Русь», «Россия» то как «Ройсен» (Reussen), то как «Руссия», «Ругия» или «Рутения». По наблюдениям М.Н. Тихомирова в собственно русских источниках формы «Росия» и «Россия» появляются с XV века, постепенно утверждаясь в следующем столетии. Византийские авторы называли русов «росами», и позднее имя Россия укрепилось вместе с преемственностью от Восточной Римской империи. Однако академик О.Н. Трубачёв указывал на то, что греческое написание можно интерпретировать и как Руссия. 

Существует мнение, что первоначальное родовое имя древних русов звучало «рузи» или «ружи». При этом представляется логичным, что мягкий звук «с» появился под влиянием славянских языков, а исконный «русский» вариант звучал, приблизительно, «Ружь» или «Рузь». Русы начали контактировать со славяноязычным населением на Балтике не ранее VI-VII веков. До этого времени (да и после, в неславянских источниках) русов называли rugi и ruteni (rutini). А.В. Назаренко в своё время проанализировал группу из пяти этноконов, оканчивающихся на -rozi из «Баварского географа» и признал, что Ruzzi – это «одно из древнейших упоминаний имени «русь».

Получается, что руги – это название русов в германских языках, где слог «gi» мог заменять произносимое сочетание «жи». Рутены (rutini, ruteni, rutheni) – латинизированный вариант написания имени русов,  употребляемый через слог «ti» (te, the), читаемый как «ци». Это название является самым близким латинским искажением имени «русины» (ruszeni), которое доносят до нас летописи и «Русская Правда». До недавнего прошлого кое-где на Западе ещё называли русских «рутенами», а русские земли – Рутенией (особенно, области Карпатской Руси). Но почему же переводчики с латыни (или с языков, подвергшихся её влиянию) всегда пишут именно «рутены», а не «русы» (русины), то есть не переводят правильно? Мы же не оставляем неизменным немецкое Deutsch при переводе на русский язык и не пишем «народ дойч», а переводим это слово как «немцы», «немецкий народ». Также Deutschland не переводится как «страна дойч», а только Германия.

Перед нами вовсе не праздный вопрос – мол, каждый пишет так, как ему больше нравится. Ругов или рутенов никогда не существовало в реальности! Эти названия из письменной традиции должны правильно переводиться на современный русский язык как «русы». Приведённые факты свидетельствуют о том, что германо- и латиноязычные хронисты воспринимали на слух имя «русы» (рузи, ружи) и «русины», фиксируя его в соответствии с грамматическими особенностями своего письма, то есть «руги» или «рутены». 

В противном случае получается нелепица. Известный исследователь балтийских древностей А. Гильфердинг считал ругов германцами, а русов – славянами. Ему вторил другой не менее именитый учёный Г. Ловмяньский, который также полагал, что русы не были изначально идентичны ругам, и отождествление произошло будто бы позднее в славянских пределах, в Киеве, но не в славянской среде. Имя Ruthenia, по его мнению, также появилось в восточнославянской среде. Не ясно только, как латинское написание могло возникнуть у славяноязычных?!

Но зачастую под прикрытием «научной» путаницы скрывались конкретные политические замыслы, как это было, например, в трагические времена геноцида карпатских русинов австро-венгерскими властями. Тогда была выдвинута «теория», что русские в Закарпатье – это не русские, а некий другой народ –  «рутены». При этом правительство Австро-Венгрии преследовало цель разобщить русский народ и лишить Российскую империю верного союзника в лице карпатских русинов. Итог этой псевдонаучной фальсификации хорошо известен – десятки тысяч русских мучеников в Талергофе и Терезине.

Достаточно давно существует точка зрения, что Ругией, Русией или Росией называли только Киевскую Русь. Сторонники данной версии приводят в доказательство тот факт, что в хрониках княгиню Ольгу называли «regina Rugorum», то есть королева ругов. Позднее Даниил Галицкий в договоре с Тевтонским орденом был назван «primus rex Ruthenorum». И так далее. Но эти факты скорее доказывают, что и русы, и руги, и рутены – это вариации названия одного народа. А шла ли речь о Киевской Руси или о какой-либо другой Русской земле, в данном случае не столь важно. Профессор А.Г. Кузьмин первым серьёзно осмыслил этимологическое родство имени «Русь» и производных от него написаний (руги, роги, рузы, руцы, рутены), сделав вывод, что русы разных областей Европы оказываются родственниками.

Отметим, что в исторической литературе существует также широко распространённое заблуждение рассматривать географическое название Русь (или понимать Русь только как географическое название) без связи с родовым именем. Но «Русью» летописи называли и народ, и государство; в каком смысле было употреблено это слово, в каждом конкретном случае можно определить только из контекста. «Род русский» полностью отождествлялся с русским государством, Русью.

Другое заблуждение, известное в историографии, – это оригинальная гипотеза о Руси, как о профессионально-социальном термине. С.А. Гринёв полагал, что русы были военно-конным сословием славян. Он считал, что само название Русь дали этим всадникам готы, немного исказив слово «конь». Отсюда произошли наименования «Russ», «Reuter» и позднее «Ritter». Немногим позднее профессор В.А. Брим озвучивал подобную версию с норманистской расстановкой акцентов. Он считал, что слово «Русь» скандинавское и в переводе обозначает «дружина». Но ни в первом, ни во втором случае такая трактовка ничего не проясняет, хотя уже давно подмечено, что термин «Русь» близок по значению к военной тематике. Если согласиться, что в этимологической основе названия Русь лежит воинская терминология и оно близко к обозначениям различных оттенков красного цвета (традиционного для воинства), то почему оно не могло обозначать воинственный род, претендовавший на власть и могущество. Алые паруса кораблей, красные плащи и щиты, дорогие мечи – отличительные признаки внешнего облика русов, которые неоднократно упоминаются в источниках, указывая на силу и знатность.

Название Русь известно по всей Европе. Традиционно «русскими» считались южнобалтийские земли, остров Рюген и часть Поморья. «Русская земля» (Ругиланд) существовала на Дунае во время Великого переселения народов, её связывают с государством короля Одоакра, свергнувшего последнего римского императора. В Восточной Европе имя «Русь», помимо Поднепровья, было известно в Прикарпатье, Приазовье и Прикаспии. Область «Рузика» входила в состав Вандальского королевства в Северной Африке. 

Но всё же русской «прародиной» была южная Прибалтика, где исторические источники указывают на четыре географических центра Руси. Их условно определил А.Г. Кузьмин. Во-первых, имеются в виду варяжские земли (Вагрия), располагавшиеся в Мекленбургской области, откуда по летописной легенде был призван князь Рюрик и «вся Русь». Во-вторых, «русским» традиционно считался остров Рюген с примыкающим к нему побережьем. В-третьих, провинция Роталия и Вик с островами Эзель и Даго. И, наконец, выделяется «Русь» в устье Немана и Западной Двины, откуда некоторые авторы также выводили Рюрика.

Очевидно, что перечисленные центры были в определённой степени самостоятельными. Вполне вероятно, что они возникали и переживали расцвет не в одно время. Но все вместе они, так или иначе, связывались в источниках с вендами и вандалами. Притом, что легенда об общем происхождении бытовала у всех северных народов.

Римский историк Тацит писал: «В древних песнопениях, – а германцам известен только один этот вид повествования о былом и только такие анналы, – они славят порождённого землёй бога Туистона. Его сын Манн – прародитель и праотец их народа; Манну они приписывают трёх сыновей, по именам которых обитающие близ Океана прозываются ингевонами, посередине – гермионами, все прочие – истевонами. Но поскольку старина всегда доставляет простор для всяческих домыслов, некоторые утверждают, что у бога было большее число сыновей, откуда и большее число наименований народов, каковы марсы, гамбривии, свебы и вандилии, и что эти имена подлинные и древние».

Нас не должно смущать то обстоятельство, что Тацит пишет о «германцах»; он причислял к последним все народы, «которые сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими», в том числе венедов. Вандалы, с которыми венеды были в близком родстве (или оба названия вообще относились к одной группе народов) также традиционно считаются «германцами» (разумеется, не в смысле современных немцев). Но сам Тацит вкладывал в это название вполне определённый смысл, для него «германцы» – это родственники, родственные народы (от лат. germanus – родной). И только в этом значении отнесение вендо-вандальской группы племён к «германцам» может считаться оправданным.

Наиболее ранние сведения о происхождении народов, племён и отдельных родов содержались в эпосе, этногенетических преданиях, мифах. Начиная со средневековья, авторы исходили из библейской легенды о происхождении народов. По «Повести временных лет», варяги, свеи (шведы), урмане (норвежцы), готы, русь, агляне (англы), фризы, венеды и некоторые другие происходили от колена Иафета. Летописец указывает как раз на «германское» родство, перечисляя именно те народы, которые составляли основу северной антропологической группы, ареал которой охватывал побережье Северного и Балтийского морей.

Но по различным генеалогическим источникам, собственно «русский» вопрос проистекает из вендо-вандальских древностей. Несмотря на то, что в современной науке проблема вандалов ставится скорее в области истории древнего мира или средних веков, что логично при отношении к вандалам как к «варварам-германцам», участвовавшим в разрушении Римской империи. При этом определённая подмена всё же происходит, в том смысле, что зачастую «варварские» народы считаются предками современных германоязычных народов, а не всех народов северного антропологического ареала вне зависимости от принадлежности к языковой группе.

В то же время наши сведения о вандалах очень скудны. Имя вандалов-силингов сохранилось в названии Силезия, горный массив, разделяющий Силезию и Богемию, носил название «вандальских гор». Возможно, вандальский род силингов остался на Балтике, когда во второй половине II века н.э. вандалы-асдинги начали движение с берегов Одера на юг, приняв участие в маркоманской войне. Позднее вандалы приняли решительное участие в войнах с Римом в Подунавье, хотя ранее лишь эпизодически участвовали в военных конфликтах. Судьба вандалов-асдингов сложилась столь же трагически, как и у многих других народов, активно участвовавших в Великом переселении народов. Тогда как вандалы-силинги либо вернулись в ходе переселений обратно к южно-балтийской прародине, либо вовсе не покидали её, положив начало вандальской традиции в истории Мекленбурга.

По легенде вандалы вели своё происхождение от мифического короля Антура I, который был женат на богине Сиве. Позднее Сиву, как покровительницу плодородия и жизни, особенно почитали варяги, её главное святилище находилось в Ратцебурге в Вагрии.

В 1521 году Николай Маршалк опубликовал свою знаменитую генеалогию мекленбургского правящего дома, которая восходила к III веку до н.э., к первому вандальскому королю Антуру. Маршалк свидетельствовал, что в XV-XVI вв. в некоторых местностях Мекленбурга ещё сохранялись вандальские обычаи, которые иначе назывались вендскими. Впоследствии его данные подтверждал советник мекленбургского герцога Иоанна Альберта I (1555-1591) Андреас Мюлий, который считался последователем Маршалка. А немногим позже – ректор Бернхард Латом. Напомним, что к предкам мекленбургских правителей, согласно некоторым источникам, принадлежал Рюрик с братьями, Гостомысл и другие варяжские короли и князья.

Себастьян Мюнстер в своей «Космографии» 1588 года говорил, что население Мекленбургского герцогства составляли венды, вандалы, герулы и ободриты. Королём вандалов на Балтике был Вислав, который считался прямым предком Радегаста, последнего короля вандалов и основателя династии королей вендов и ободритов. В.Н. Татищев трактовал его имя как Вышеслав или Вечеслав. 

Интересно, что по некоторым родословиям братом Вислава был легендарный «король герулов и ругов» Одоакр, низложивший императора Ромула Августула. Иероним Хеннинг, полностью отождествляя генеалогии ругов и герулов, возводил их именно к Одоакру. Другие авторы вели род Одоакра от вождя гуннов Аттилы. Кстати, имя Вислав встречается в вендо-ободритских генеалогических таблицах вплоть до 1325 года. Последний князь Вислав III был известным в Северной Германии миннезингером, с его смертью прервалась древняя «русская» династия на острове Рюген, который отныне вошёл в состав Померанского герцогства.

Остров Рюген занимал особое место на Балтике. Вне сомнения, это был значительнейший религиозный и политический центр, о котором сохранилось немало свидетельств. Известность острова была столь велика, что о языческом святилище на рюгенском мысе Аркона писали даже арабские авторы: «У них [русоволосых варваров] есть храм на высокой горе. Он очень удивителен своей постройкой, кладкой, разнообразием красок, помещёнными в нём драгоценными камнями и изображениями восходов солнца, устроенных в окнах, сделанных в этом храме». После этого по тексту списка следует описание страны Варанк (Вагрии?), близкой по своему географическому расположению к острову Рюген.

Отдельное значение может иметь изучение Руси на юго-восточном побережье Балтики. На неё обращали внимание многие хронисты и историки. У Адама Бременского Пруссия граничит с Руссией, те же данные находим у Титмара Мерзебургского. Пётр Дюсбургский помещал в устье Немана страну Руссию. В Житии св. Ромуальда устье Немана также названо Руссией, а король этой области – Нетимер – королём русов. О том, что даже в XVI веке неманская область называлась Русью, свидетельствует приписка к Житию св. Антония Сийского. Эти источники приводил Н.М. Костомаров, также обращая внимание на то, что варяжские имена из договоров Руси с греками близки к прибалтийским.

О Карпатской Руси интересные сведения сообщает польский хронист Матвей Меховский. В 1517 году он опубликовал в Кракове «Трактат о двух Сарматиях», где подробно описывал земли, населенные русским народом: «Ограничена Руссия – с юга Сарматскими горами и рекой Тирасом, которую жители называют Днестром (Niestr); с востока Танаисом, Меотидами и Таврическим островом; с севера – Литвой, с запада – Польшей. …У Сарматских гор живёт народ русский (Ruthenorum), во главе которого стоят знатные люди из поляков… Столица Рутении – укреплённый город Львов с двумя замками – верхним и нижним».

По сей день великорусы и русины, значительно удалённые географически друг от друга, именуют себя «русскими»,  на основании чего можно предположить, что общее самоназвание уходит корнями в глубокую древность. Матвей Меховский указывал на земли, откуда происходили русины: «[Рассказ о немецком завоевании винделиков (вандалов, – В.М.) в Поморье] Тем не менее, до сего дня винделики и славы остаются в тех местах около Любека, Ростока, Мисны, но не в городах, а в сёлах и деревнях, особенно те, что называются сарбы и винды. Остаются ещё и старые имена поляков и винделиков в названиях мест, замков и городов: (…) и Любек и Росток и Мекельсбург (Мекленбург, – В.М.)».

Письменная традиция, восходящая от вендо-вандальской древности к Руси, пока далеко не в полной мере исследована в исторической литературе. Тем не менее, изучение вендо-вандальской группы на южном побережье Балтийского моря может дать богатый материал для существенного пересмотра научных положений, причём не только в области истории северогерманских земель, но, что намного важнее, в изучении начальной русской истории. 

Будучи включёнными в ареал северной этнокультурной общности, венды и вандалы не были «славянского» происхождения, что позволяет несколько иначе взглянуть на проблему «балтийских славян» в свете начала Руси. Однако отдельной проблемой остаётся и соотношение вендо-вандалов с «германцами». 

К сожалению, положения типичной для современной науки методологии, различающей народы по культурно-языковым, а не по культурно-антропологическим признакам, пока не позволяют приблизиться к решению этих важных вопросов. Хотя очевидно, что в этнической истории языковой фактор явно вторичен по отношению к антропологическому происхождению. В то же время, есть все основания концептуально связывать истоки Руси с вендо-вандальской группой племён, населявшей некогда южно-балтийское побережье. Дело лишь за будущими комплексными исследованиями, в ходе которых должна быть создана точная реконструкция событий древнейшей русской истории.

Со времён Великого переселения народов осколки Руси были разбросаны по Европе, чтобы однажды вновь соединиться в славной истории будущей России и заложить основы русско-немецкого добрососедства вопреки всем историческим недоразумениям. «Ничто так не объясняет настоящее, – говорил Полибий, – как знание прошлого…»