Хочу на море. Чаздь вторая - лирическая. Ночные сопли.

      Сегодня в полночь без курантов, курсантов и почётного караула, на берегу мутной реки Днепр, с друзьями, девчонками б/у и водкой, мы стреляли: убивали из пистолета пустые бутылки -  тару из-под шампанского. Улыбалась загадочно девочка с гортанным голосом сарматского лучника и синтетическим жаргоном пьющей интеллектуалки. Она думает, что она журналист, а сама похожа на стриженую индианку (скво), хорошую маму и умного, но очень одинокого человека, которому не стоит брать в руки пистолет. Пустела обойма, медленно падали гильзы к чёрной резине колёс, пули долбили фонтаны песка, а тёмное стекло упорно не желало превращаться в пыль. Ствол прислонили к прямо к виску. Виску бутылки "Супербрют"... БАХХ!!!  пустые кристаллические мозги  с бумажной этикеткой штрих-кода осыпались стеклянным  порошком. Обожаю убивать бутылки.

    Люда нюхала ствол - там острый оружейный запах. Кредиткой на зеркальце из косметички тасовала порох в три дорожки, нюхала, ещё стреляла - роняла горячие (как капли менструальной крови) гильзы, швыряя случайную смерть в голые кусты вокруг нас - пули рубили ветки, попадали в звёзды. Падает звезда - хочешь поймать губами, а она всегда ложиться на погоны чужим ментам. Люда, забыв, что она не умеет сегодня летать, скользила по узкому лучу галогенных фар далеко-далеко в темноту, на хрупкий весенний лёд, на паутину острых трещин, уходила и оставляла нам свою улыбку. Улыбку и запах течки человеческой сучки. Она хотела чего-то личного, хотела стать взрослой касаткой и поймать своего старого голубого кита, для противоестественной связи на заднем сиденье.

    Я очень боялся - она будет ссать, лёд под ней растает и она, не успев даже квакнуть, совсем без трусов, провалится - нырнёт в холодную тёмную воду. А я хочу на море. Туда, куда хватит денег (грязных лавандосов). Туда, где мы будем стоять у самой кромки прибоя, пьяные от вина в наших венах и от чего-то ещё электрического - типа короткого счастья, которое мы замкнём на кончиках пальцев. Буду стоять с тобой, дура, хотя всем сердцем желаю стоять с другой дурой - в смешных штанишках. Но она меня не хочет. Её счастье живёт на другой улице. Там, я лишь озябший прохожий - нищий батрак с временным допуском к мохнатой дырке.

    Я заметил, что ты покрасилась в рыжий цвет. Теперь ты милая и облезлая - такая дура, как я люблю. Всё на круги своя. Море, весеннее солнце, тёплые брызги, солёный ветер пахнет йодом, узкая полоска пустынного пляжа, старый маяк, белые паруса ветряков, бухта голубой воды с кладкой древних стен и рыжая девочка.... рыжая-рыжая девочка с честными глазами, в которых привыкло жить мёртвое пламя и упрямой, капризной линией губ... девочка, которая так хорошо умеет кончать и любит кусаться, оставляя волчьи следы на моих плечах... девочка с острыми зубами - сварливый степной волчонок, который научился приносить палку... а я научился бросать тебе палку за палкой.