Тра-ля-ля

Словно пчелиный рой летал по залу. Ото всех сторон доносились обрывки фраз: 

Эх вы, великосветские беседы. Ваша"важность" и напыщенность даже на долю не сравнится с важностью и смыслом простого, но вовремя сказанного слова. "Втискиваясь" в собственные рамки и законы, вы сковываете речь и мысли говорящего, мастерски скрывая между тем как недюжинный ум, так и непроходимую тупость. Вы упразднили слово "сострадание", заменив его на "благотворительность"; затем, прикрывшись новым словом, как щитом, вы создали новое словосочетание "отмывание денег". Вы привыкли мыслить масштабно. И когда кто-то говорит о смерти, как "30 человек на 1000 душ населения", вы восклицаете "Ну и что?" Это кажется вам мало. Но вы забываете о том, что когда в эти "тридцать" входит хоть кто-то из вашей семьи, то это сразу становится много. Кто же вас придумал, великосветские беседы, затмевающие взор и застилающие толстой пеленой ум и добрые чувства?.. 

- Господа, попробуйте же кофе. Я настаиваю… 

- …Бизнес есть бизнес, дружок…

- Павел Семенович, развеселите меня, - томным голосом сказала хозяйка и, усевшись рядом, обняла его.

- Сейчас, сейчас, моя дорогая… - Павел Семенович поднялся со стула, - Вы же знаете, любой ваш каприз… 

- …Чудесный кофе, вы не находите?..

- Бегу-бегу, моя дорогая!

Хозяйка развалилась на стуле, изобразив на лице притворно-страстное томление. 

- …Я думаю, что в Грецию лучше всего…

- Голубушка моя, я вернулся! - Павел Семенович вбежал в комнату, быстро семеня коротенькими ножками. За ним вошел грязный старик с гармонью в руках.  

- Душенька, думая лишь о вашем увеселении…

- …О, да у нас гости…

- Играй! - повелел Павел Семенович. Старик тихо заиграл. 

- Танцуй и пой! 

- Помилуйте, возраст… 

- Ну же! 

Едва переставляя ноги, старик принялся дергаться в разные стороны, выкрикивая при этом хриплым голосом что-то вроде: 

- Этот день победы 

Порохом пропах… 

- Прелестно! - воскликнула хозяйка. 

- Все, дедушка, - Павел Семенович швырнул деньги на пол.  

- …Да вы благодетель, Павел Семенович…  

Старик собрал монеты и незаметно вышел, с трудом сдерживая слезы.  

- Ах, Павел Семенович… 

- Бегу-бегу, моя рыбка… 

Долго еще в ресторане слышался тихий зуд великосветской речи. Лишь под самое утро гости разошлись по домам и, вспоминая сладостный вечер, постепенно уснули…

Свежий прохладный воздух расшевелил сонные листья и те радостно затрепетали, вытягиваясь навстречу солнцу. Наступало утро. 

Невероятное чувство разбудило Павла Семеновича ни свет ни заря. Как будто бы ощущение весны, но было в нем также что-то непонятное. Он попробовал пошевелиться, но тело, не слушая его, продолжало лежать на кровати, как ни в чем ни бывало. 

- Умер, - подумал Павел Семенович и почему-то с облегчением вздохнул. 

Поднявшись с кровати, он подошел к зеркалу. Не увидев в нем привычного круглого лица с зализанными назад волосами, он оглянулся. Тело все еще лежало на кровати.  

- Неужели и вправду умер? 

Но даже столь легкий испуг не смог пробраться сквозь то самое щемящее сердце чувство то ли любви, то ли счастья. 

- Павел Семенович! - тихий детский голосок раздался как бы ниоткуда, то ли отовсюду… - Павел Семенович!  

К нему подошел маленький и почему-то знакомый мальчик.

- Здравствуйте, Павел Семенович. 

- Ты кто? - удивленно спросил тот. 

- Я ваше детство, Павел Семенович. 

- Ну и? - удивления почему-то не было. Наоборот, откуда-то взялось легкое раздражение. 

- Я пришел поговорить с вами… Ну, перед тем, как… - мальчик запнулся.  

- Я умру? - спросил Павел Семенович. 

- Нет, вы вернетесь, - мальчик резко мотнул головой, - хотя… не знаю, что для вас было бы лучше…  

- И когда же я вернусь? 

- Как только мы закончим. 

- Так говори же быстрее, не тяни! 

Губы мальчика задрожали. Было видно, что он едва сдерживает слезы.  

- Неужели они были правы, и он не захочет меня слушать? - прошептал малыш про себя.  

- А что ты можешь мне сказать? - тут Павла Семеновича как бы прорвало, - Что ты скажешь мне, ты, отнявший у меня лучшие годы…  

- Я не виноват… - прошептал мальчик. 

- А кто виноват? Мой полоумный отец, вечно пытающийся наставить меня на путь истинный? Или моя измученная мать, которая даже умерла в одиночестве? Ты не дал мне того, что я имею сейчас. Так что же ты теперь хочешь? Иди от меня! 

- Хорошо, - и тут мальчик зарыдал… - Просто… запомните, - говорил он сквозь слезы, - просто помните… Вспомните то хорошее, что в вас было… Вспомните, хотя бы… Ну спасенного котенка… или…  

- Иди! - закричал Павел Семенович. И в тот же миг он очнулся в своем теле. На столе зазвенел будильник. 

- Семь часов, - простонал Павел Семенович и почему-то засмеялся, - Всего только семь часов… Значит, приснилось.   Он медленно поднялся с кровати, прислушиваясь, как загрохотало сердце в груди, и направился к зеркалу.  

- Приснилось, - шептал он про себя и вдруг вскрикнул, увидев свои поседевшие волосы…

- Господа, не желаете ли кофе?…

- …Вы так похорошели в этом платье, милочка… 

- …Зимой мы планируем немного приодеться… 

- …Кстати, слышали новость? Павел Семенович умер… 

- …Неужели? Какое горе. Кстати, милочка, где вы брали это прелестное пальто?.. 

На старом кладбище около свежевырытой могилы стоял грязный дед с гармонью и кладбищенский сторож. 

- Кого хоронят-то? - спросил дед, слегка вздрагивая от утренней прохлады.  

- Бизнесмена, или как они там сейчас называются, - ответил сторож и, затянувшись сигаретой, добавил, - Молодой еще. 

Дед взглянул на лицо покойного и на четырех рабочих, которые готовились заколачивать гроб. 

- А где друзья-родственники?

- Да нет у него никого, - сторож сплюнул и затянулся снова. 

- Жаль, - дед снял старый картуз, -Хорош человек был.  

Сторож опустил голову и неуверенно потоптался на месте: 

- Ну что ж, пойдем, что ли? 

- Пойдем.

И они вдвоем развернулись и ушли, проводив в последний путь Павла Семеновича…