О правилах этого клуба

Кто принимает (или не принимает) в “семью свободных европейских народов”? Каковы правила приема в эту “семью”? Что такое “европейский выбор”? Это выбор чего именно? Какие именно обязательства он налагает на выбирающего?

Часто эти вопросы остаются в тени - когда речь идет скорее об эмоциональной реакции, которую должны вызывать магические слова “Европа”, “Европейский выбор”. “Европа” - это процветание, честные чиновники, вежливые полицейские, улицы, вымытые с мылом, в общем, то прекрасное далеко и то хорошо, где нас нет. Но давайте попробуем перейти от смутных эмоций к более подробному анализу того, что же такое Европа. Что мы имеем в виду, говоря о “европейском выборе”?

Это важно уточнить, потому что бывает политический выбор, а бывает выбор цивилизационный. Разумеется, Украина - независимое государство, и прямая обязанность украинских политиков - исходить из интересов своей страны. Заключать договоры с теми, с кем их выгодно заключать, торговать с теми, кто предоставляет лучшие условия, и так далее. Вопрос о том, может ли Украина, как государство, принимать те или иные решения в своих интересах (возможно, не всегда в интересах России) совершенно ясен - разумеется, может. Как и Россия может принимать решения в своих интересах (и, возможно, не всегда в интересах Украины). Политики и экономисты торгуются за интересы людей, которых они представляют, такова их работа. Политические и экономические решения неизбежно носят довольно кратковременный характер, сегодня нам предоставляет лучшие условия один поставщик, завтра - другой. Это, конечно, не может быть поводом для каких-то взаимных обид и претензий. Поэтому просто оставим этот вопрос политикам и представителям корпораций.

Поговорим лучше о более важном и долговременном выборе - о цивилизационной идентичности. Что понимается под “европейским выбором” или “путем в Европу”?

С одной стороны, это понятие выглядит абсурдно - Киеву не нужно “идти в Европу”. Со времен раннего средневековья это один из важнейших центров европейской цивилизации. Также России - России Достоевского и Чехова, Чайковского и Менделеева, никуда не надо идти. В этническом, культурном и каком угодно еще отношении и русские, и украинцы - европейские народы. Вы не должны делать выбор, чтобы быть сыном Ваших родителей или потомком Ваших предков. Вот, например, Турция действительно может идти в Европу - потому что эта страна с древней и великой, но не европейской культурой, народ, весьма достойный во многих отношениях - но не европейский народ.  Для них действительно прийти в Европу - значит присоединиться к культурному и цивилизационному миру, к которому они исторически не принадлежали. 

Движение в Европу предполагает некую неевропейскость или, по крайней мере, недоевропейскость, цивилизационную ущербность, которую нужно преодолеть, наконец, попросившись в семью “настоящих” европейцев на условиях, которые эти “настоящие” европейцы поставят. Оно исходит из добровольного усвоения себе статуса европейцев второго или даже третьего сорта, людей, европейская идентичность которых сомнительна и не действительна без признания со стороны “настоящих” европейцев.

На чем основан этот комплекс неполноценности? Восточная Европа экономически беднее и менее благоустроена, чем западная? Это так, но, например, Япония или Южная Корея - также благоустроенные и богатые страны, не являются европейскими. Само по себе богатство - не критерий Европы. Исторически князья, правившие в Киеве - которые называли себя русскими и землю свою русской - были именно европейцами, принадлежавшими к европейскому культурному и духовному пространству. Украине странно проситься в Европу - она там с десятого века, по крайней мере. Странно проситься туда и России - одной из великих европейских наций.

Другой вопрос, который неизбежно возникает при разговорах о Европе, это вопрос о том, что же это такое, Европа, и что определяет ее идентичность. На этот счет у самих европейцев есть разные мнения - причем настолько разные, что если Ваш собеседник призывает Вас в Европу, у него всегда надо уточнять “в какую именно”.

Еще не очень давно этот вопрос не возникал - немецкий поэт Новалис мог сказать “христианский мир, или Европа”, и никому в голову не приходило это оспаривать. В самом деле, исторически Европейская цивилизация возникла из двух источников - греко-римской античности и Библейского Откровения. Восточнославянский мир воспринял это наследие напрямую от Восточной Римской Империи, что, собственно, и сделало нас европейцами. Именно Христианство делает нас частью европейского цивилизационного пространства - именно благодаря общей вере нам понятен Джотто и Бах, а западноевропейцам понятен Рублев и Достоевский.

Однако в наше время от имени Европы все больше больше говорят люди, которые недвусмысленно отвергают ее христианские корни, и возводят свое родословие к эпохе Просвещения - которое при этом трактуется как преодоление мрачной эпохи христианского “суеверия”. В реальности, конечно, Просвещение могло возникнуть только на христианской почве, и его было бы неверно толковать, как последовательно антихристианское. Это было сложное явление, включавшее в себя разных людей и разные идеи. Но в идеологической мифологии многих европейских политиков Европа - это Просвещение, Просвещение - это дехристианизация.

Кампанию по “раскрещиванию”, когда европейцы по рождению и воспитанию торжественно отрекаются от преподанного им в детстве Крещения, можно счесть курьезом, но есть вещи и более серьезные - официальное отречение от христианства на уровне официальных документов, принимаемых официальными европейскими структурами.

Отметим, что в нынешней Европе действуют разные силы, и Церковь до сих пор сохраняет значительное присутствие в общественной жизни, и было бы совершенно неверно говорить о том, что Европа в целом отреклась от Христа. Говорить о Европе в целом вообще было бы неверно - есть разные, и при этом конфликтующие между собой Европы и европейцы.

Но когда речь идет о “европейской интеграции” речь идет об интеграции именно в раскрещенную Европу, о приеме в “настоящие” европейцы, критерии которого определяют люди явно и открыто порывающие с христианской верой. Например, когда главы государств и правительств 25 стран, входящих в Европейский союз (ЕС), торжественно подписали на Капитолийском холме в Риме "Конституционный трактат" - окончательный текст европейской Конституции, несмотря на пожелания ряда стран и религиозных общин - в частности, Православной и Католической Церквей - в этот документ не было включено упоминание о христианских корнях европейской цивилизации. И это опущение весьма нарочито.

Желание избавиться от всякого указания на христианскую веру принимает иногда совершенно гротескные формы. Например, недавно Словакия попыталась выпустить памятную монету в честь юбилея проповеди христианства в словацких землях.  На монете были изображены свв.равноапостольные Кирилл и Мефодий. Представители Европейского Союза потребовали убрать с монеты изображения креста и нимбов, потому что “европейские правила многообразия” запрещают подчеркивать какую-то конкретную веру. 

Однако есть некая вера - точнее, идеология - проповедь которой в Евросоюзе обязательна, и воспрепятствование проповеди которой вменяется в тяжкую вину. Например, недавно Парламентская Ассамблея Совета Европы призвала отменить российский закон о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних. Для ПАСЕ принципиально важно, чтобы такая пропаганда совершалась невозбранно. И это не что-то изолированное. Борьба с “гомофобией” под которой понимается любая форма несогласия с гей-идеологией - это одно из постоянных направлений деятельности европейских структур. Проведение гей-парадов - один из ясно заявляемых критериев “европейскости” и условий европейской интеграции.

Давайте посмотрим правде в глаза - условия “европейской интеграции”, которые ставят “настоящие европейцы”, нам, бедным “недоевропейцам” именно таковы. Правила этого клуба требуют удаления нимбов и крестов даже с монет, выпущенных в честь годовщины Крещения,  проведения гей-парадов и преподавания половых извращений в школах. Стоит ли изъявлять желание к нему присоединиться?

Сергей Худиев 03.10.2013