Мы сидим вечерами. Мы так итальянский учим:
Делаем и съедаем больше трех видов пиццы.
Здесь живут итальянцы, но у нашего пицца лучше,
Остальным такая даже не снится.

Выпекаем хлеб, удобряя поверхность кунжутом,
Делим цукини на дольки с оливковым маслом,
Молча жуем, улыбаясь, и в эту минуту
В души наши, как песня течет итальянский.

Печь, запекает грану и горгондзолу,
Летняя ночь раскрывает луну парашютом
В виде оранжевой дыни, поверх которой
Тонкими облаками клубится прошутто.

Белый Мартини нежно толкает качели,
В нас теплотой пробуждая желанье смеяться.
Сонной молитвою на ночь стакан лимончелло,
Чао, рагацци…

В маленьком трамвае живет Швейцария и я на лыжах, как пастор Шлаг перехожу Альпы по краю подножки - сильно подпитый и натощак. Фрэнк Заппа действительно жив - я его слушал вчера немножко. Слушай, не мнись, а просто скажи: "Фрэнк Заппа жив".

Фрэнк будет вечно жив, потому что вечно сильна любовь, потому что ты, как и всякий любой будешь счастлив - трахать ее с яркой помадой, подпухшей губой. Не потому что шар голубой, и не потому, что вам не слабо. Нет, и еще сотню раз будет нет - на этих вещах и держится мир, который зачем-то зовется "свет". Света не может быть больше чем тьмы. Люди не могут всегда быть людьми.

Все это так, и поэтому ей чуть проще и легче быть только твоей - девочка хочет тебя разбудить, чтоб ты коснулся ее груди, чтоб ты вдохнул аромат ее слов, чтобы тебе с нею не повезло. Верней повезло, но не так как обычно, чтоб всё это вылилось в бурную, личную, как учат обычаи - только твою и ее трагедию. Ночным скандалом будите соседей - шатайте любовью свои этажи. Фрэнк Заппа действительно жив...

И вы, как медведи на велосипеде под куполом цирка очертите циркулем окружность манежа, и маленьким детям и взрослым - всем этим, наверно, увы, до конца непонятно, как дикие звери осилили вместе удел равновесия. Смиритесь со спесью, крутите педали - любовь не микстура от вашей печали, но трудный и емкий процесс замещения грубой и вечно испачканной правдой, красивой, ухоженной, красочной лжи: "Фрэнк Заппа жив..."

Внимайте ученью и больше не ждите в награду печенья, но ждите упреков и ждите намеков на то, что ваша игра неудачна и что Станиславский бы вам не поверил. Стучите, и вам да откроются двери. Стучите, и кто-то от стука устанет и спросит: "Ведь мы уже виделись с вами? Такое вот, знаете, глупое чувство, что мы уже тысячу лет, как знакомы."

И будет любовь, что исполнит законы - жестокие, словно закон притяженья.

Шапка планеты сплошь состоит изо льда,
Лето придет ненадолго, чтобы уйти.
К низу по картам тихо идут холода,
В меридианах ищут себе пути.
[ Читать дальше ]

Сизым таксистом – городским голубем,,
Ничейным грачом, что мчится по городу,
Автобусом венгерского производства
Я наверстываю наше несходство.
Мотаю рваные нити разметки,
Чтоб возмутились твои соседки:
«Ходят и ходят один к другому,
А в нашей молодости вот такому
Ни при каких делах не бывать!»
А мы им в отместку, сбивая известку,
Поближе к стене придвинем кровать.

Я стану грязью, камнем и травой, пером вороны, найденным у лужи
Травинкой на гранитной мостовой и надписью: «Ты никому не нужен»
Крыльцом из досок, выбитым окном, беседой у последнего вагона
Монетой кем-то брошенной на дно и приносящим почту почтальоном
Я стану просто следом на песке, прибоем, все стирающим проворно
Ведь человеку, что не жил в тоске везде есть памятник вполне нерукотворный.



Друзья, простите великодушно, но я не могу отвечать на комментарии даже в своих заметках.

И не бывает ничего лучше, чем уезжать рано утром, и быть в дороге, и говорить с людьми, знакомиться, уставать немного; узнавать новое, находить общее, замирать при виде чего-то необычного.
[ Читать дальше ]

Знаешь, что я больше всего не люблю?
Смотреть во след уходящему кораблю,
Оставаясь при этом на берегу.

А знаешь, что я вообще терпеть не могу?
Когда лето вот-вот догорит, когда солнце уже с горы,
А тебе об этом некогда говорить.

Желанье курить неотличимо от чувства голода.
Шеренгою фонари сведут геометрию города
К квадрату гипотенузы окошка табачной лавки.
Курение не обуза, но маленькая заявка
На долгое самоубийство, задумчивую отраву.
Нет, только не легкий Винстон!
Вот эти, покрепче. Справа.

Купаться в море в сентябре
Считать, что выпивка – не грех
Пускать на самотек дела
И ждать пока ночная мгла
Картину мира довершит
И пропадут клыки вершин.
Притушит море свою гладь
И день проводит до угла
Печальным взглядом человек,
Приставив руку к голове,
И переложит прядь волос,
И дым от едких папирос
Очертит лоб, очертит нос
И диск луны, как будто нимб,
Что распрощался со святым
Останется на полотне,
Чтоб удалось увидеть мне
Твою ключицу и плечо.
Чтоб осторожно, ни о чем,
Как с небом говорят миры
заговорить…

В некотором царстве в некотором государстве
Жили были хорошие админы и очень плохие юзеры.
Неужели не верите? Да вот вам крест на пузе!

И однажды, плохие юзеры, прямо скажем – прозрели.
Торкнуло их что-то невероятное и они прозрели.
Что не верите!?  Клянусь – это было на самом деле!

И написали они невъе…нное благодарственное письмо
И образумились, все как один, да каждый в одиночку.
Что не верите? И я не очень-то верю. Вот здесь предисловию точка.