Продолжение. Начало Здесь

Иосиф Ватопедский

1. Что значит быть монахом и из чего можно заключить, что тебе подходит монашеская жизнь?

«О сем надлежало бы нам говорить много: но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать» (Евр. 5:11).

Ответ свой начинаю, заимствуя эти слова апостола Павла. Весьма ясно объясняет Господь одну из главных наших целей: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). И тому иудею, который спросил, как стать совершенным, Он ответил: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и приходи и следуй за Мною, взяв крест свой» (см. Мф. 19:21).

В Писании есть много мест, которые указывают на благоволение Божие тем, кто хочет совершенной во Христе жизни. Пример Господа нашего, Своей жизнью показавшего образ и начертавшего путь к совершенству, – больше, чем любая заповедь или предписание. «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14:33). И Сам Господь в Своей жизни исполняя это, говорил: «Лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову» (Мк. 8:20).

Монах как раз и есть тот, кто выбирает этот путь и следует ему в своей жизни.

А средства и орудия, что способствуют ему в достижении цели, суть следующие: отречение от мира, нестяжание, безпопечительность, трудолюбие и сосредоточенность.

Причина, обязывающая к монашескому подвигу, есть стремление победить в себе того человека, которого произвело на свет падение прародителей. Ибо после падения стали «помышления сердца человеческого зло от юности его» (см. Быт. 8:21). Вот поэтому необходимо удаление от причин всего, что препятствует исправлению человека, чтобы восстановить покаянием и вернуть нашему естеству его первоначальную простоту.

Монашеская жизнь преследует воздержание, как одно из средств к восстановлению с помощью благодати утерянного нами богоподобия. А обет отречения от мира и нестяжания монах осуществляет тем, что имеет только самое необходимое, не расточаясь на житейские нужды. И так он убегает причин и материальных благ, которые провоцируют и раздражают чувства, ведя человека в плен наслаждения и распутства.

Отречение от мира через удаление неразумных причин избавляет ум от безцельного развлечения и пробуждает к пересмотру мыслей и поступков, которые незаметно удалили человека от его предназначения.

«Человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс. 48:13). Ум, когда приходит в себя от заблуждения, обращается к Богу в молитве, просвещается и обновляется, привлекая чувства к соблюдению заповедей Божиих.

И тогда Божественная благодать, оскорбленная прежней греховной жизнью, снова начинает действовать в нас и вести к очищению и освящению – целям нашей жизни. По этой именно причине великие отцы наши давали определение монаху хранить ум (прп. Антоний Великий).

Итак, все усилия и вся жизнь монаха направлены на блюдение ума, чтобы не возникало неправильного выхода для мыслей, что впоследствии выливается уже в конкретные проступки и грехи. Тот, кто хочет последовать монашескому житию, должен непременно, пусть и отчасти, но знать свой характер и рассудить, сможет ли он всю свою жизнь так прожить.

После того, как человек приходит в монастырь, он подвергается искусу, его постоянно обучают и разъясняют правила жития. Первым этапом испытания является послушание и подчинение уставу монастыря под руководством духовного наставника или игумена братства. Искус состоит из двух частей: первое, когда человек исполняет лично ему доверенное послушание, и второе, когда он выполняет монастырский устав.

После успешного прохождения искуса и по утверждении игумена совершается постриг, послушнику меняют имя, и он присоединяется к монашеской братии.

Многие недоумевают: зачем нужно подчиняться кому-то? Не перестает ли от этого человек быть личностью?

Подчинение творениям Божиим – не есть унижение, как происходит на работе с подчиненными и их начальниками и хозяевами, но, напротив, является основой и состоянием онтологического существования тварей в сфере бытия, поскольку ни одна из них не существует автономно. Справедливо подчеркивает Господь: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5).

Несмотря на то, что подчинение всегда было и остается сущностью и условием сохранения бытия тварей, окончательной необходимостью оно стало после падения, поскольку в нашу жизнь вошли тление и смерть.

Не стало ли причиной порчи и смерти проклятие независимого без Бога жития и отступничества?

Сам Творец предрек прародителю Адаму, что в тот день, когда он нарушит заповедь и перестанет подчиняться, умрет. Не сказал Он, что убьет его, но по своей вине будет отсечен от источника жизни, своего Творца. Не могут творения существовать без Первопричины.

Таким образом, термины «послушание» и «подчинение» означают образ и основу нашего существования и жизни, а ни в коем случае не что-то навязанное извне.

Яркое тому свидетельство – Обновитель и Преобразователь нашей жизни, Господь. Будучи безгрешным, Он не имел нужды в подчинении и зависимости, но для того, чтобы воссоздать нас, указал на необходимость послушания: «Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5:30). И в доказательство завершения Своей миссии, говорит: «Отче, Я совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить» (Ин. 17:4).

Еще одно условие и закон монашеского образа жизни – трудолюбие, как признак того, что мы подъяли свой крест, что Господь считает необходимым. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф. 16:24). Взятие креста означает избавление не только от удовлетворения, которое ощутил Адам, вкусив запретный плод, но и от сластолюбия, в которое он неразумно и беззаконно впал.

Господь наш по причине Своего человеколюбия восприятием креста отверг похоть, матерь смерти, и дал сей образ всем, кто последует Ему. Если результатом любого преслушания и нарушения заповеди является удовлетворение, то есть похоть, то сокрушить ее можно только настойчивым сопротивлением через многие труды.

Страницы: 1 2 3

Мы знаем, что до конца мира не оскудеет благодать, обитающая во святых угодниках Божиих.

Старец Порфирий Кавсокаливит (Баирактарис). Местночтимый святой  Элладской Церкви. Икона написана в Святой обители Преображения в Милесси

И тем не менее, когда самому приходится столкнуться с носителем этой благодати, то кажется, что стал невольным свидетелем времен древних и прикоснулся к одному из отцов, не принадлежащему к нашему времени. Одним из таких носителей благодати Божией и был блаженной памяти старец Порфирий, с которым Господь сподобил меня встретиться.

Духовные дары отца Порфирия кажутся невероятными в наше рациональное время. Его восприимчивость ко всему окружающему была сверхъестественной, по сравнению с нашим падшим состоянием. Он понимал язык птиц и знал все о них, откуда они прилетели и куда они держат свой путь. Он мог внутренними очами созерцать самые недра земли, бездны морские и недосягаемые космические пространства. Он видел залежи угля и нефти, он видел древние города, погребенные под землей, видел древние события так, как будто он являлся непосредственным свидетелем их, видел места освященные молитвой, видел ангелов и нечистых духов, видел саму душу человека. Он мог взглянуть на человека и сразу определить его болезнь телесную и душевную. Ему были открыты тайные помышления человеческие. От его прикосновения люди исцелялись, хотя сам он всю жизнь болел и никогда не просил Господа о том, чтобы самому быть исцеленным. Он никогда не искал ничего для себя, но только для славы Божией и пользы ближнего. Кроткий и смиренный, отец Порфирий с годами только приумножал в себе эти благодатные дары, никогда не приписывая их себе, но только Богу.

Старец Порфирий, в миру Евангелос Баирактарис, родился 7-го февраля 1906 года в Греции, в селе святого Иоанна Карустия, около Аливери, в провинции Эвиа. Его родители были бедные, благочестивые крестьяне. Все образование Евангелос получил в двух классах начальной сельской школы. Работал он с малых лет, сначала дома по хозяйству, пася овец, работая в огороде, а затем в 8-летнем возрасте на угольной шахте, а позже за прилавком магазина.

В ранней юности Евангелос прочел житие святого Иоанна Кушника. Оно на него произвело такое сильное впечатление, что он решил все оставить и уйти на Святую Гору Афон. Много раз он пытался туда попасть, но каждый раз что-то препятствовало. Наконец, когда ему исполнилось 14 или 15 лет, он достиг Святой Горы.

Господь так устроил, что на корабле, на котором плыл Евангелос из Солуни на Афон, находился и его будущий старец иеромонах Пантелеимон. Он сразу взял юношу под свое покровительство и, выдав его за своего племянника, помог ему попасть на Святую Гору, ибо в таком юном возрасте туда не пускали.

По прибытии на Афон отец Пантелеимон взял Евангелоса в свою Георгиевскую келию на Капсокаливии, где он подвизался вместе со своим братом — отцом Иоанникием. В этой келии когда-то спасался известный старец Хаджи-Георгий.

Таким образом Евангелос приобрел сразу двух опытных наставников. Он с радостью предал им себя в полное послушание. Единственно на что он мог пожаловаться так это на то, что старцы не достаточно много от него требовали. Он ходил все время босой — зимой и летом — по горным, каменистым тропам Святой Горы, мало спал, укрываясь одним одеялом, а ложем его был твердый пол его келии. Жил он всегда в келии с открытым окном, даже когда на дворе шел снег. Работал он без устали: вырезал по дереву, колол дрова, собирал улиток, носил на спине издалека мешки с землей для огорода, ибо Капсокаливия довольно скалистое место и само по себе там ничего не растет.

Все послушания, возлагаемые на него старцами, он исполнял с радостью. Однажды они поручили ему собирать улиток на отлогих скалистых склонах. Забравшись высоко по сыпучим камням, юный послушник устроился на краю пропасти и стал складывать улиток в свой мешочек, как вдруг камни под ним покатились вниз и он вместе с ними низринулся в пропасть. С его уст едва успел сорваться крик: «Пресвятая Богородица!,» — и тут же какая-то сила взяла его и поставила на противоположной стороне этого ущелья. Весь дрожа от волнения, с благодарностью в сердце к Преблагословенной Владычице, вернулся Евангелос в свою келию совершенно невредимым.

Юный подвижник не знал праздности и у него не было ни одной свободной минуты, ум и сердце его все время были заняты молитвой. Он научился хорошо читать и помогал старцам на клиросе и сам постоянно читал в келии святое Евангелие, которое знал почти наизусть.

Георгий Папазахос, профессор медицинского факультета Афинского университета, который много лет был личным врачом старца Порфирия, рассказывает со слов старца следующий случай.

  "Когда мне было 16 лет, — рассказывал ему отец Порфирий, — однажды, после приобщения Святых Таин, я почувствовал такую любовь ко Христу в своем сердце, что счел необходимым уединиться в лес и там стал молиться. Душа моя взывала к возлюбленному Господу: «Слава Тебе, Боже! Ты во мне, ничтожном грешнике. Ты, мой Христос, распятый за меня, претерпевший муки ради меня и понесший грехи мои. Чем я могу отблагодарить Тебя? Какие страдания я могу понести за Тебя? Господи, пошли мне рак! Пошли мне, Господи, рак, чтобы я мог пострадать с Тобою.» Он стал постоянно повторять эту молитву, а затем исповедал это своим старцам. Они посоветовали ему больше так не молиться, ибо Господь лучше знает, что ему нужно. С тех пор он никогда уже не просил болезни. «Но, — заключил старец, — Господь в конце концов послал мне рак, хотя и на склоне моих лет. Так что я могу пострадать с Ним хотя бы немного.»

Неизвестно когда точно, но очевидно вскоре после его водворения на Афоне, Евангелос принял монашество с именем Никита.

Однажды юный Никита, придя рано в церковь, стоял в темном углу и молился. Тут в храм вошел 90-летний русский старец, монах Димитрий, бывший офицер царской армии. Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он стал на молитву, делая земные поклоны. Во время молитвы старца осияла такая благодать, что он стоял посреди храма не касаясь пола. Божественная благодать, излившаяся на святого старца, коснулась и юного инока Никиты, сердце которого готово было принять ее. Его чувства не подлежат описанию. По пути назад в келию, после приобщения Святых Таинств, его сердце переполняла такая радость и любовь к Богу, что, воздевши руки к небу, он громко восклицал: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!.»

Он всю свою жизнь хранил благодарную память об этом русском старце, через которого Господь возродил его Своей Божественной благодатью.

Когда я посетил отца Порфирия в 1986 году, уже слепого и прикованного к одру болезни, то он, узнав откуда я, тут же вспомнил русского монаха Димитрия и, прослезившись, сказал, что его старец был русский, и попытался произнести единственные русские слова, которые он знал: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Весь облик старца, как он мне запомнился на всю жизнь, излучал свет, радость и любовь, это был самый светлый человек, которого мне пришлось когда-либо встретить. Выйдя из его келии, я чувствовал, что у меня выросли крылья, я не шел, а летел по монастырской тропинке. Об этом чувстве после общения со старцем свидетельствуют все у него побывавшие.

После того, как юный инок Никита сподобился стать причастником Божественной благодати, в его жизни произошли значительные перемены. Господь исполнил его духовных даров, подобно тому, как исполнил апостолов после сошествия на них Святого Духа в день Пятидесятницы.

Первый раз эти дары явно проявились, когда его старцы возвращались к себе в келию из дальнего путешествия, и отец Никита издалека увидел их. Он видел их так, как будто он был рядом с ними, хотя они находились вне его поля зрения. Он исповедывал происшедшее своему старцу, отцу Пантелеимону, который посоветовал относиться к этому дару с большой осторожностью и никому об этом не говорить. Отец Никита строго следовал этому совету до тех пор, пока ему не было повелено больше не скрывать его.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8

Лавра святого Афанасия — древнейшая и самая большая по размеру обитель — известна еще и как Великая Лавра. Она находится на небольшом плато на юго-востоке полуострова в получасе пути пешком от моря. Монастырь находится на месте античного г. Акрофоон, или Акрофои (, ), в местности, в византийскую эпоху называвшейся Мелана. Основателем Великой Лавры был прп. Афанасий Афонский, основоположник общежительного монашества на Афон в X веке, но основной ансамбль монастырских построек был сооружен на пожертвования византийских императоров Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия.

Лавра занимает первое место в иерархии афонских монастырей. Ее основатель — один из наиболее почитаемых монахов Святой Горы св. Афанасий Афонский. Он привнес в пещерное и отшельническое монашество систему общежития, киновии, которая впоследствии стала по преимуществу монашеским образом жизни.

При императоре Романе II Афанасий начал строительные работы, которые продолжились и при Никифоре Фоке и его преемниках императорах Цимисхии и Василии II по прозвищу Болгаробоец. Множество как известных, так и ничем не примечательных подвижников стекались к руководителю монашеского жития под святой покров. Первым был построен соборный храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы.

Собор в честь Благовещения Пресв. Богородицы, древнейший на Афоне после базилики Протата, был построен по оригинальному, ранее неизвестному на Балканах плану, предложенному прп. Афанасием. Монастырь был окружен крепкими стенами с келлиями, были построены трапезная, больница, мельница и пристань, проведен водопровод. Прп. Афанасий принимал непосредственное участие в строительных работах, обнаруживая удивительную физическую силу. В 964 г. число братии достигло 80 чел.

Страницы: 1 2

К Афонским старцам, которые уже на протяжении тысячи лет поддерживают живую духовную традицию на святой горе Афон, не прекращает тянуться вереница страждущих, ибо устами их говорит Бог - а значит, все, что они говорят - истина. Не являются исключением и украинские политики, деятели культуры и просто люди, которым мудрецы приоткрыли завесу на будущее их страны. Итак, предлагаем, ознакомится с основными пророчествами Афонских старцев на ближайшее и дальнейшее будущее Украины.

1. Украину ожидает тяжелое время, но оно продлится недолго - по божьей воле, суждено создать могучее государство, сравнимое с Киевской Русью, ибо дух святой Руси находится в Киеве, и его пробудили люди. 22 года - был всего лишь летаргический сон великого народа.

2. Россия, не смотря на свои стремления возродиться новой империей, потерпит крах. Ее ждет изоляция и самодержавие. Но русский правитель продержится на троне только 2 года и уйдет с позором. Сама Россия продолжит свое существование, но уже без части земель на юге и востоке. Большинство российских провинций станут свободными от опеки Москвы и будут входить в государство российское на правах независимых территорий.

3. На Киевский престол взойдет князь, во времена которого начнется возрождение Украины, страна может даже изменить название. Крым после 3 лет нахождения под господством Москвы окончательно вернется в лоно Украины, но уже как земля крымских татар.

4. Европа разделится на два лагеря - Западный и Восточный, но распада Евросоюза не будет. В восточное объединение войдут почти все восточнославянские страны: Польша, Чехия, Словакия, Беларусь, Литва, Латвия, Эстония, Молдавия, Украина, Венгрия, Румыния.

5. Янукович умрет в 2014 году, правитель России Владимир Путин переживет его на 20 лет. Белорусского правителя Александра Лукашенко ожидает насильственная смерть через 2 года.

По материалам сайта astromystik.ru

Антоний-Эмиль Н. Тахиаос
Заслуженный профессор Университета Аристотель, Фессалоники
Член-корреспондент Афинской Академии

5. Революция 1917 года и её последствия для русского монашества на Афоне и XX век.

 Удивительный расцвет, которого достигло русское монашество на Афоне в XIX в., подвергся тяжёлому удару Революции 1917 г. Внезапно оборвались все связи России со Святой Горой.

Существенная экономическая поддержка, которую получали русские монахи из своего отечества, прекратилась; визиты русских паломников отошли в прошлое; даже переписка монахов с оставшимися в России родственниками и близкими стала невозможной. Единственное утешение русские отцы находили в молитве, взывая о помощи к защитнице Святой Горы Деве Богородице. Отрезанные от родины, они спешили узнать новости у греков и иностранных посетителей; некоторые наивные старички даже спрашивали иностранцев, уродилась ли в России пшеница. Положение было поистине трагическим, поскольку престарелые отцы начали один за другим уходить из жизни, и у них не было молодых преемников, которые могли бы служить и выполнять монастырские обязанности. Очень быстро русские обители начали приходить в запустение.

Последствия этих трагических событий испытал на себе и Свято-Пантелеимонов монастырь. Некоторым утешением служил приток русских эмигрантов, посещавших Святую Гору и решавших посвятить свою жизнь монашеству в Пантелеимоновом монастыре или одном из крупных скитов, святого Андрея или пророка Илии. Так вплоть до предвоенной эпохи в обители жили некоторые люди, выделявшиеся своими добродетелями, образованием и способностью общаться с другими посетителями монастыря, греками и иностранцами. Первой и значительнейшей фигурой был о. Силуан, о котором уже написано много книг и статей и которому были посвящены даже научные конференции. В миру его звали Семёном и он приехал на Афон из России в 1892 г., подвизался в Свято-Пантелеимоновом монастыре и при постриге был наречён Силуаном. Он происходил из крестьянской семьи и не получил систематического образования, в силу чего не ждал назначения на какую-либо монастырскую должность, требующую специальных знаний. Будучи скромным и смиренным человеком, о. Силуан готов был беспрекословно исполнить любое поручение, данное старшими монахами. Так он и поступил, когда ему приказали пойти работать на монастырскую мельницу. В столь большом монастыре, каким был тогда Свято-Пантелеимонов – он насчитывал приблизительно 1800 насельников – ручная работа была очень важна.

О. Силуан трудился в пекарне. Неподалёку располагалась часовня пророка Илии, куда монахи ходили на вечернюю службу. Однажды, когда о. Силуан стоял перед иконой Христа Спасителя, находившейся в храме, он узрел Христа, Чей свет омывал его нежным сиянием. Об этом важном событии его жизни и мистическом опыте он впоследствии поведал о. Софронию, но не похваляясь, а наставляя своего ученика.

Любовь к тишине и внутреннему покою часто направляла стопы о. Силуана в места, где умная молитва, которую он творил с большим рвением, могла бы стать ещё более усердной. Когда он хотел попросить у кого-либо совета или «открыть помыслы», он также удалялся от обители в поисках покоя. «Откровение помыслов» является святогорской практикой, дошедшей до наших дней, где монах исповедуется в своих мыслях какому-либо уважаемому и отличающемуся высокой духовностью лицу, чтобы тот мог судить, идёт ли этот монах по правильному пути или сбился с него, попав в дьявольскую ловушку. Похоже, встреча о. Силуана со старцем Анатолием в Старом Руссике носила именно такой характер. Там о. Силуан встретил великих аскетов, таких как о. Стратоник и о. Вениамин, и обсудил с ними вопросы своего духовного становления. Однако, сам он оказался более опытным в вопросах исихазма, чем его собеседники, и, вместо того, чтобы принимать у них наставления, несмотря на свою глубокую скромность, он сам становился их наставником.

О. Силуан был практически неграмотным человеком. В сельской школе, куда он ходил всего лишь в течение двух зим, он едва выучился читать. Несмотря на это, он обладал блестящим интеллектом и оставил сочинения, поражающие своей духовной глубиной. Здесь нет ничего, чему следовало бы удивляться. Афон испокон веков был грандиозной школой для своих иноков. О. Силуан очень любил чтение, но выбирал только книги, полезные для души. Из своего чтения он полностью исключил газеты и книги светского содержания, поскольку они уводили далеко от избранного им пути. Напротив, он испытывал большую любовь к творениям Святых Отцов и в целом к аскетическим и мистическим церковным сочинениям. О. Силуан принадлежал к той плеяде святогорцев, в которой прежде заняли исключительные места преп. Паисий Величковский и св. Никодим Святогорец. Учение о. Силуана о духовном покое и умной молитве, помыслах, нетварном свете и способах его увидеть является чтением, напоминающем об этих великих учителях православной духовности. Фигура о. Силуана стоит рядом с великими отцами-исихастами, сподобившимися благодати приобщения к нетварному (несотворённому) свету. Единственное, чего ему не хватало, это богословская терминология, с помощью которой он мог бы систематично изложить то, что хотел, будь то знания или опыт. В любом случае, его слова, простые и искренние, ясно свидетельствуют о глубине его мысли и внутреннем богатстве.

Слияние с Христом всегда было заветной целью о. Силуана, и достичь её он мог лишь посредством смерти. Его беспокоило только, что он ещё не достиг уровня смирения, необходимого для вечной жизни. Спустя сорок шесть лет суровой аскезы пришёл срок отправляться в путь. После скоротечной болезни, природа которой осталась неизвестной, о. Силуан испустил дух в монастырской больнице, в полном одиночестве.  Смерть пришла без агонии, страха или чувства неуверенности. Стремление к смерти, как упование на воссоединение с Христом, переполняло душу святогорского исихаста о. Силуана ощущением покоя. Иеромонах Серафим, о котором мы говорили ранее, рассказал в своих письмах о двух виденных им случаях ухода из жизни русских монахов. Более всего его восхитили спокойствие и радость, с которыми они приветствовали событие, так пугающее светских людей. Он не мог не задаться вопросом: «Почему в мире все так боятся смерти, тогда как здесь тихо и спокойно засыпают вечным сном?» Продолжая святогорскую традицию, именно так покинул этот мир старец Силуан. С момента, когда его нога впервые ступила на монастырскую землю, и до последнего прощания с ней он был настоящим святогорцем.

Об о. Силуане, отставившем мирскую жизнь в 1938 г. в Свято-Пантелеимоновом монастыре, мы не знали бы сейчас почти ничего, если бы об этом не позаботился его сподвижник о. Софроний, в миру Сергей Семёнович Сахаров (1896—1993), сохранивший его записи и многократно их издававший. В 1921 г. С. С. Сахаров оказался в Париже, где к тому времени собралось большое общество знатных русских эмигрантов. В его душе горело пламя веры, унаследованное им от матери. Сергей Семёнович обладал способностями живописца, и в Париже вступил в общение с художественными кружками; организовал он и несколько выставок своих работ. Однако в глубине души он страдал от метафизических исканий, от вопроса «Как я проживу без греха в этом мире?» и осенью 1925 г. приехал на Афон, где был пострижен в монахи и был наречён Софронием. Так он остался там навсегда. Его серьёзно занимало множество духовных вопросов, проблем и загадок. Весной 1930 г. он впервые встретился с о. Силуаном, с которым впоследствии обрёл тесную связь и который доверил ему свои записи, где о. Софроний обнаружил новый духовный мир. В Париже он успел познакомиться с русскими интеллигентами, обладавшими обширными познаниями в богословии и философии, но не мог найти наставника в более глубоких духовных жизни и опыте, таких, как молитвенная практика исихастов, и именно это он обрёл в лице о. Силуана. После смерти о. Силуана о. Софроний удалился в святогорскую пустыню, близ Нового скита, и жил там в хижине вплоть до 1946 г. Впоследствии он никогда не забывал  дней пустыннической жизни, сосредоточения, сил, приложенных к молитве. Имея за плечами этот глубокий опыт и потрясённый им, он оставил Святую Гору и поехал в Париж. Причиной его отъезда было решение издать записи о. Силуана и придать им известность не только в русском, но и в западном мире, что и было осуществлено. Хотя о. Софроний и оставил Святую Гору, он никогда не прекращал чувствовать себя святогорцем и испытывать любовь к этому святому месту, где он познакомился с о. Силуаном и узрел невечерний свет неустанной умной молитвы исихастов. В дальнейшем он написал собственную книгу; его богатое эпистолярное наследие также было опубликовано. Все его письменные труды источают особый афонский духовный «аромат», который в наши дни разливается по многим странам, вдохновляя и поддерживая множество людей.

Среди особо выдающихся русских монахов Свято-Пантелеимонового монастыря XX в. необходимо упомянуть ещё двоих, отличавшихся незаурядным богословским образованием. Одним из них был Всеволод Александрович Кривошеин, сын А. В. Кривошеина, при императоре Николае II бывшего Главноуправляющим землеустройством и земледелием, а во время Гражданской войны – председателем правительства Юга России. В 1920 г. он эмигрировал в Париж, где учился в Сорбонне на филологическом отделении. Он был образованным юношей, владевшим несколькими иностранными языками. В 1924 В. А. Кривошеин посетил Святую Гору и решил остаться в Свято-Пантелеимоновом монастыре, где и был пострижен в монахи с именем Василий. Его отличала любовь к святоотеческому исихастскому богословию, которое он исследовал. В 1936 г. им был опубликован важный научный труд о святом Григории Паламе, привлекший международное внимание к изучению наследия этого великого византийского богослова и Отца Церкви. На Святой Горе он прожил до 1947 г., после чего переехал в Англию. Несколько позже он был поставлен архиепископом Брюссельским и Бельгийским Московского Патриархата. О. Василий занимался изучением мистического богословия, и его работы о св. Григории Паламе и св. Симеоне Новом Богослове являются фундаментальными для соответствующих областей науки. Несмотря на то, что он покинул Афон, он никогда не переставал жить воспоминаниями о нём.

Другим важным лицом, некоторое время жившим в Свято-Пантелеимоновом монастыре, был Сергей Сергеевич Безобразов (1892—1965). Он был родом из Петербурга, где учился филологии в университете, и блестяще знал древнегреческий и европейские языки. В 1922 г. он покинул Россию и остановился в Париже, где получил должность доцента на кафедре Священного Писания Нового Завета в новообразованном Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. В 1932 г. он принял монашеский постриг, получив имя Кассиан, и в 1934 г. был рукоположен в священники. В августе 1939 г. он посетил Святую Гору, но началась Вторая Мировая война, дороги закрылись, и о. Кассиан оказался запертым на Афоне. Он остановился в Свято-Пантелеимоновом монастыре, где жил как простой монах до 1947 г. О. Кассиан был склонен к аскетизму, посту и молитве. За всю свою жизнь он ни разу не ел мяса, и в дальнейшем хранил традиции, узнанные на Святой Горе. По возвращении в Париж он продолжил преподавать на кафедре Нового Завета, был рукоположен в епископы и избран ректором Свято-Сергиевского богословского института. Владыка Кассиан получил международное признание как один из величайших специалистов по Новому Завету своей эпохи. Как и у о. Василия Кривошеина, так и у о. Кассиана Афон оставил глубоко в душе неизгладимый след эмпирического понимания богословия, и это явственно видно в их трудах.

Страницы: 1 2

Продолжение. Начало Здесь.

Старец Паисий Святогорец (Эзнепидис)

Рукоделием отцов было писание икон. Среди них был один известный иконописец — благочес­тивейший монах, отец Мина. Кроме иконописи за­нимались и другим рукоделием, не переставали трудиться и в умном делании непрестанной мо­литвы.

Если старец видел, что кто-то больше дру­гих расположен к молитве и любит делать земные поклоны, то освобождал его от всех послушаний, поручал класть поклоны, молиться обо всём мире. Ведь святой старец думал о спасении всех людей во всём мире.

Ещё он Благодатью Божией крестил турок. Среди крещёных им был и один турецкий ага, уп­равляющий на Афоне. Его старец крестил после долгой молитвы и поста, потому что ага всё время колебался.

Несмотря на постоянные суровые подвиги, Хад­жи-Георгий был бодр и здоров, и ходил так легко, будто летал. У него был светлый взор, глаза всегда широко открыты. Лицо имело приятный румянец и сияло, голова слегка скло­нена, словно зрелый колос на стебле. Он был среднего роста, худой, кожа и кости.

Плотью своей он пожертво­вал Богу, изнурив её в рев­ностном подвиге. Старец лю­бил ночные молитвы, — они питали его духовно. Многие отдыхали лёжа на кровати, а Хаджи-Георгий стоя в стасидии. В келье он почти не появлялся — по но­чам был в церкви, а днём с людьми.

Послушники старца не утомляли, потому что духовно были зрелыми людьми, хотя и молодыми по возрасту. Одного взгляда было достаточно, что­бы старцу с его даром прозорливости понять, какие помыслы кого беспокоят и у кого что на сердце.

Однажды он предсказал опасность, которая уг­рожала Царской Семье, и написал Царю, чтобы он в такой-то день не ездил со своей Семьёй че­рез такой-то мост. Царь, прочитав письмо старца, улыбнулся и сказал: «Монах, видно, хочет подар­ка; пошлите-ка ему несколько рублей». Но через шесть месяцев в тот самый день он в карете проез­жал со своей Семьёй через то самое место, о ко­тором писал старец, и его коляска перевернулась. Чудом никто не пострадал! Тогда Царь вспомнил пророческие слова Хаджи-Георгия, и понял, что спасся вместе с Семьёй его молитвами.

С тех пор Царь стал весьма почитать старца и отправлял к нему от себя людей за советом. Это, понятно, возбуждало зависть у некоторых русских монахов, что русские ездили за советом к греку Хаджи-Георгию, а не к ним, русским.

Русские, которые исцелялись молитвами стар­ца, присылали ему много подарков, которые он щедро раздавал другим пустынникам или бед­ным, потому что сам со своим братством жил очень скромно. Даже появилось выражение: «Раздавать, как Хаджи-Георгий». Так говорили, если кто-то давал щедрую милостыню бедным.

У старца был всего один подрясник и одни брю­ки. Он всегда ходил босой и только в храм надевал толстые валяные носки. Но Благой Бог согревал его Своей любовью, ведь и Его верный раб рев­ностно подвизался ради любви Христовой. А ина­че нельзя объяснить, как человек, живя высоко в Керасье, в ущелье, куда со склонов Афона дует холодный ветер, может зимой ходить босым и до­вольствоваться самой скромной пищей.

Кто знал старца, почитал его святым. Да он и был святым. Благочестивые русские паломники брали фотографии Хаджи-Георгия и везли их в Россию. Там больные, которые к ним прикладывались с ве­рой, исцелялись. Русские держали фотографии Хаджи-Георгия в красном углу вместе с иконами святых. Люди в болезнях и страданиях призывали его в своих молитвах, и святой старец Благодатью Божией им помогал, как помогают святые, хотя в это время ещё жил в Керасье на Афоне.

Чудеса Хаджи-Георгия, почитание, которое ему оказывали люди и даже сам Царь, вызывали, как я сказал, сильную зависть у некоторых русских монахов на Афоне. Они оклеветали его перед гре­ками в том, что он якобы любит Царя и Россию, а они якобы любят Грецию... К сожалению, нашлись некоторые подозрительные греки, которые этому поверили, ведь в то время у людей была ненависть из-за русской пропаганды на Афоне. Но святой старец с русскими был связан чисто духовными узами.

В то же самое время началось и другое искуше­ние у греков и русских в монастыре святого Пан­телеймона — великое разделение. Для примирения пригласили старца Хаджи-Георгия, он два месяца ходил в монастырь и молился. Потом увидел в ви­дении Божию Матерь, Которая поровну разделя­ла благословения между греками и русскими. Из этого старец понял, что греки и русские в монас­тыре святого Пантелеймона должны жить вмес­те и иметь между собой любовь. Но зачинщикам распри в монастыре с той и другой стороны мир и любовь были невыгодны, поэтому они не только не послушали совета старца Хаджи-Георгия, в кото­ром была воля Пресвятой Богородицы, но изгнали его из обители, чтобы продолжать свои распри.

Старец вернулся на Керасью, но и там ему всё время приходилось терпеть нападения и от рус­ских и от греков. Русские, которые завидовали греку Хаджи-Георгию из-за того, что к нему при­ходили за советом видные русские люди, клеветали на старца грекам, называли русофилом. Не­которые подозрительные греки поверили этому, атмосфера тогда была сильно накалена. Они разо­гнали ангельское братство Хаджи-Георгия. С ним на Керасье, в келье святого Димитрия, остались только один иеромонах отец Мина, и ещё три мо­наха грека: Гавриил, Викентий и Симеон.

Великие отцы по два, по три человека рассея­лись по разным местам Святой Горы. Сюда, в скит Кутлумуша, пришли трое отцов из братства Хад­жи-Георгия: отец Авраам, отец Исаак и отец Георгий. Отец Георгий поехал к себе на родину, в Рахову в Северном Эпире, и вернулся на Афон с двумя своими братьями по плоти Периклисом (отец Лука) и Герасимом. Они приняли монашест­во в каливе святого Герасима, где стали жить все вместе. Потом к ним присоединился Стояс Гера­сим, их земляк из Пликати, из Конницы. Он мно­го мне рассказал о святой жизни старца Хаджи- Георгия, который был духовным отцом его старца, а ему, значит, если так можно сказать, духовным дедом.

За Кареей, там, где начинается Капсала, в ке­лье святого Георгия «Явленного», жили ещё шесть монахов из братства Хаджи-Георгия, старшим из них был благочестивейший отец Евлогий. Рядом с монастырём Кутлумуш в келье святых Феодо­ров жили ещё двое.

Старец Хаджи-Георгий чувствовал на себе от­ветственность и за младших членов своего брат­ства. Он пошёл в монастырь Григориат и построил в лесу на горе келью святого Стефана, где собрал всех молодых монахов своего братства, заботился о них как добрый отец и нежная мать. В том лесу много рабочих-мирян заготавливали лес. Старец советовал молодым монахам не разговаривать с мирянами и вообще стараться их избегать. Так что когда в лесу появлялись рабочие, молодые мо­нахи прятались за деревьями, сидели, читали мо­литву и ждали, когда те уйдут.

Кое-кто опять, к сожалению, этим воспользо­вался. Святого старца снова оклеветали. Обвинили перед монастырём Григориат в том, что: «У Хад­жи-Георгия, якобы, есть ещё много монахов, кото­рые не числятся в монастыре и прячутся в горах, и не известно, что он замышляет...»

Страницы: 1 2