Когда мы с Хвастеком пошли прочь, я  начал сердиться на себя, застенчивого, казнился тем, что поступил непоправимо глупо, что у меня не хватило смелости подойти к их столу, по форме представиться обер-лейтенапту ,а затем сказать ей:
     - Гутен таг, фрау Молли!  Вы же помните меня?
     Возможно, она бы тогда и меня пригласила. Решать надо было... Нет, тоже глупо! Я ещё раз молча выбранил за глупость: даже хорошо, что я не отважился на повторное знакомство, ведь ,верно, она могла меня давно напрочь забыть -и тогда я бы оказался в весьма затруднительном положении.
     Втайне же я надеялся, что фельдфебель предложит мне поучаствовать в своём визите. Собственно, он даже должен был замолвить обо мне словечко. Это же так естественно: мы же с Хвастеком друзья. Очень просто:
     - Позвольте, достойнейшая, взять с собой друга.
     И при этом представил бы меня:
     - Одногодок-вольноопределяющийся Август Фризек.
     И тогда бы я оказался в своей тарелке, и поклонился бы Молли.
     Глупо, что я раньше этого не сообразил. С его стороны так поступать- опрометчиво, бесцеремонно. Чтоб вечера проводить в попойках- для этого я ему хорош!
     Мы молча шагали рядом: я- сердясь и сожалея, он- занятый собственными думами.
     Когда мы уже довольно приблизились к казарме, а он ещё и не подумал взять меня с собой вечером, я сам завёл разговор о предстоящем визите:
     - Вам понадобится цивильный костюм, герр фельдфебель. Могу ли вам предложить один?
     - Цивильный костюм? Я? Зачем?
     - Желаете в мундире к... этим людям пойти?
     Я хотел было сказать "к Молли", но вовремя спохватился.
     Он остановился.
     - Чушь!- молвил Хвастек. -Или вы полагаете, что я отправлюсь к ним в гости? Я и не подумаю.
     - Вы правы!- поддакнул я ему, хотя в душе несказанно смутился.- Она вовсе не мила. На фотографии она мне показалась лучшей.
     - Не то! -бросил он в ответ.- Просто я уже не гожусь для таких визитов. Знаете ли, вольноопределяющийся: чаи гонять, смаковать сандвичи, поддерживать возвышенные беседы на мотивы новомоднейших газет, разыгрывать из себя элегантного, извольте сюда, позвольте это- на это я уже не годен. Возможно, раньше- да. Но ныне я- фельдфебель Йиндржих Хвастек, строевик из третьего батальона- что с меня взять? Общество да оставит меня с миром. Сегодня ,как обычно, буду в "Картечи". Если вы придёте раньше меня, передайте Фриде, что буду.
     Мы помолчали минуту, затем пошли вверх по Нерудагассе. Когда мы уж приблизились к Похоржельцу, Хвасте остановился и молвил мне:
     - Заметьте это: нет большего несчастия, чем ступить на давно пройденный путь. Думаю, что легче ,заблудившись в Сахаре, найти верную дорогу, чем запутавшись в собственном прошлом. Видити ли, семь или восемь лет назад сидел я играючи с собственным револьвером и сказал было себе: "Один миг- всё в прошлом". Рядом оказался капитан Эрцгерцога Райнера полка, Терклем звался он, вижу его как сейчас, весьма опытен в подобных штучках, извольте-ка: двадцать четыре года  выслуги имел, думаю, и в тосканской, или моденской армии года имярек отметился. Он высмеял, увидев, меня, баловавшегося с револьвером. "Хвастек,- сказал он мне,- я за тебя вовсе не боюсь, не не такой, на это не решишься. Бывают черные дни, бывают- ясные: так просто не стреляются. Ты- крепкий парень, тебе довольно всего хорошего на свете, а эта игрушка -не для тебя. Уж я-о знаю, поверь.
Только, упаси Боже, не оглядывайся на прошлое. Тогда- пропал, верь мне!" И точно, он был прав, старый Теркль, нельзя оглядываться: что прошло, того нет.
     Впервые фельдфебель Хвастек заговорил со мной о собственном прошлом. Но меня раздосадовала его речь. Какое мне дело до старика Теркля и того, что он наговорил было восемь лет назад? Пока фельдфебель рассказывал своё, я обдумал один план.
     Если фельдфебель останется сегодня дома- тем лучше, тогда пойду в гости я. Явлюсь вместо него, представлюсь и скажу, мол, я -взамен господина фельдфебеля Хвастека, к услугам благородной фрау. Затем меня препроводят в салон, а я скажу, что фельдфебель просил прощения за то ,что не смог прийти: ему нездоровится. Кроме того, мы знакомы, достойная фрау, помните теннисный корт в Бельведере? Да, это ведь было всего пару лет назад. Зовусь Августом Фризеком, да, именно так, достойная фрау была дружна с моёю сесторой...Чашку чаю?... Охотоно, достойная фрау, ели вам не составит труда.
     Вот как я хотел поступить. А если потом фельдфебель узнает, что мне дела? У него нет никакого права ставить меня на место. Наконец, я же знаю её тоже, возможно поболее лет, чем он!
     Подойдя к казарме, мы расстались.
     - Когда придёте в "Картечь",- наказал он,- тогда передайте взводному Вондрачеку, что сегодня вечером сыграем. Он должен мне составить хорошую партию. Денег не пожалею: сегодня я в ударе. Польский банчок, зелёный луг, во всё, что они пожелают.
     Затем он пошёл к себе.

     В полдевятого я был на Карлгассе. Четверть часа я прохаживался туда-сюда, никак не отваживался подняться по лестнице. На четвёртом этаже четыре окна горели- я наблюдал за движущимися тенями, всё угадывал Молли. Я затаился в темноте, прижавшись к стене противоположного дома, чтоб никто из гостей не заметил меня из окна. Я еле дышал- так билось сердце. Там, вверху живёт она. Там, ниже, за тёмными шторами, она спит. Эти ворота она ежедневно минует. Из этого окошка ближней кофейни что ни день поглядывает она.
     Часы собора Тайна пробили три четверти девятого. Я взял себя в руки- и миновал отворённые ворота.
     Как вор крался я лестницей наверх. С каждым шагом я всё сильнее боялся, встретить какого-нибудь жильца, которой непременно спросит, чего я ищу здесь. Наконец, я поднялся на четвёртый этаж. На первой двери красовалась табличка: "Фридерика Новак". Не то. А на двери напротив- визитная карточка: "Обер-лейтенант Артур Хаберфелльнер", а пониже "Имп. Пех.-полк Эрцгерцога Райнера".
     Вот я и на месте. Ещё раз осмотрел свой мундир. Всё в порядке. Обшлаги свежи, перчатки чисты и белы. Пуговицы сияли, плащ сидел безукоризненно. Полминуты я переводил дыхание.
     Затем я торкнул кнопку звонка. Я больше не был возбуждён, напротив- совершенно успокоился,  даже сам удивился, насколько. Но ведь всё, что мне предстояло ,я знал наперёд и в точности.
     Двери отворила горничная. Я ,должно быть, жутко покраснел- ведь она весьма удивлённо взглянула на меня. Я промямлил нечто насчёт приглашения достойной фрау. - Минутку, извольте, -отозвалась служанка, пропустив меня в прихожую, а сама удалилась в комнату.
     Я слышал приглушённые звуки рояля, детский смех, голоса- её голос, а затем- зычный мужской, который заставил меня съёжиться в испуге. Это был голос фельдфебеля: Хвастек был здесь, несомненно. А вот висит его сабля, его кепи, его плащ: пакетик с бонбоньерками выглядывает из левого кармана.
     Рояль внезапно смолк. Она уж встала чтоб поглядеть, кто пришёл.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы