Битва королей и королев:  Власть, разврат, признание народа. Герб войны – крылатый белый лев Аристократической породы.

Хрустальная туфелька твердо ступает на стол У Золушек нынче весьма своевольные нравы Им скучно плести кружева, они тянут ментол Под рок или поп, открывают бутылку отравы

Изящная ножка пинает спасительный крест Такие металлы у Золушек нынче не в моде Они покоряют эстрады крутой Эверест Прекрасной ладошкой давая автограф – «по морде»

Мы все одинаково грустные дети Мы любим кино и немного поп-корна Нам нравится жить, но на этой планете Влюбленных снимают в безбашенном порно. Нам надо любить, без насилия, страха И нам бы гулять в белоснежной долине Но только от слез намокает рубаха, Мечты обретают покой в формалине.

Кот уминает остатки холодной пиццы. В маленькой клетке тихо скребется мышь. Взгляд от экрана: - Ну, вот… и тебе не спится? - Как я могу уснуть, если ты не спишь? Солнцем искусственным тускло чарует лампа. - Сколько там на часах? – Без чего-то три. Сладко зевая, сползаешь с дивана на пол: - Кофе давно хочу, только лень варить. Месяц глазеет на сонные наши лица. Я выхожу, ногой прикрывая дверь. «…ложечку сахара, чуда, чуть-чуть корицы» Слышу вдогонку: - Сахара можно две. Кофе готов. Босиком возвращаюсь в спальню. В спальне тепло, открыто одно окно. На подоконнике стройная в платье бальном С книгой в руках сидит забияка-ночь. В комнате пахнет осколками звезд и маем. Ночь замирает и говорит мне: «Тщщщ» Ставлю на тумбочку кофе и понимаю: Кофе готов, а ты уже сладко спишь.(с) (Саша Бес)

Мой прекрасный создатель с любовью меня творил, Называл меня Словом и в слове была Душа. Он мне выточил сердце, оно отбивало ритм. Я все думала – будет ли стук этот мне мешать? Мой прекрасный создатель любил меня больше всех. Даже больше, чем ту, в красной шляпке с цветным пером. Он меня, будто я настоящая, кутал в мех, Шил мне платья и пёк по средам заливной пирог. И сегодня, в безветренный день под конец зимы, Зазвонил колокольчик в прихожей, мяукнул кот. В дом вошла незнакомка из зимней прохладной тьмы. Мой прекрасный создатель, ну кто она? Кто же? Кто? Он смотрел на Нее так, как будто пришла весна, Так, как будто Она источала волшебный свет. Он бледнел, он, возможно, болел, и тогда она Улыбнулась тепло и открыто ему в ответ.

Если б я была девочкой… ну, настоящей совсем, У меня бы, конечно же, сильно заныл живот. Мы с Ней словно близняшки: лицо, руки, платье, корсет… Но Она не КАЗАЛАСЬ, а ТОЧНО была живой.

Если б я была девочкой… я бы лишилась сил. На ресницах Ее, мягко таял пушистый снег. Губы дрогнули, сжались, но я не смогла спросить «Вы, когда меня создавали, мечтали о Ней?» (Саша Бес)

Мы не сошли с ума – мы родились весной. Там, куда падал свет, я целовала тень. С хохотом жег ковчег парень по кличке Ной; «Кто говорил «потоп», если вокруг метель?!» Полно тебе – не хнычь! Что нам с ушедших дней? Помню, с меня тогда долго сбивали спесь. Дева Мария тут. Хочешь, иди за ней? Жаль, не смогу сказать: «Хочешь – останься здесь» Жаль, я не как она - нечего предложить: Слишком худа, смугла, волосы как смола. Ради такой как я сложно хотеть пожить. Дева вздыхает: «Ты ради него смогла»

Солнце слепит глаза. Больно и так светло. Скорая, старый врач: «Доченька как спалось?» «Просто п..дец…» А ты плачешь, целуешь в лоб. Я, засмущавшись, злюсь «Хватит, ну что ты, брось» Вдребезги старый джип. Мой сероглазый Ной Шепчет: «Ты, блин, даешь! Думал, тебе кранты» Я, отмахнувшись: «Нет. Видела сон дурной» Дева Мария ждет, чтоб поменять бинты. (Саша Бес)

Она ходила по крышам домов и машин, Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь, Она была кошкой и грацией и душой, А Город под ней был уютный и небольшой.

Она ненавидела всех кобелей и сук, Она обожала птиц за свободу рук, Она не умела летать, но любила высь, Она хохотала над тем, кто шипел ей: «Брысь!»

Она признавала лишь воду и молоко, Всегда обходила то место, где глубоко. Смотрела своими зелеными сказки снов, И знала: Слова бесполезны - важно без слов.

Она улыбалась, мурлыча простой мотив, Была импозантна лишь с теми, кто был учтив. А Город под ней был уютный и дорогой, Ведь Город ее понимал как никто другой. (Саша Бес )