Не грусти, не нужно скуки.
Лучше, взяв себя ты в руки,
Улыбнись сквозь тени бед
И скажи судьбе: "Привет!"

Пусть сейчас в душе ненастье,
Верь - наступит время счастья!
Шаг за шагом пусть вперед
Настроение ведет

И прошепчет: ты прекрасна,
Вся хандра твоя напрасна

Ходишь или сидишь, ешь или спишь, всегда наблюдай за умом, неустанно и беспрерывно. Вот чему стоит научиться.

Только в абсолютном отсутствии концептуализации обретается совершенный покой Абсолютного Присутствия.

То, что очарованно полагает себя творцом своей жизни и трансерфером
реальности, еще далеко от пробуждения. Ибо то, что считается "своей
жизнью" - не более, чем ткань мыслей, и вся свобода выбора в ее пределах
- лишь выбор узора, с которым отождествляться. Сонная пляска.
Пробудиться ото сна к реальному можно, лишь окончательно разуверившись в
первом. Скинув мертвый занавес идей, Жизнь в чистом видении обнажает
саму себя.

Кусочек Вечности - в твоем Сердце. Океан Знаний - в твоем существе. Ты
неотделим от этого, тебя нет без этого. Ты - истина без ограничений. Ты
никак не человек - ты более всего внешнего и внутреннего.

Эпитафия, возникшая в Древней Греции, первоначально подразумевала искусство произнесения надгробной речи, позже – создания надгробной надписи. Не только Древняя Греция внесла свой вклад в развитие мировой культуры в этом направлении; могильные надписи в Древнем Китае и Японии, Иудее, Вавилоне и Парфии, не говоря уже о иероглифах, покрывавших саркофаги древних египтян, также оставили яркий эпитафийный след потомкам. В городе Коканде была найдена эпитафия: «Стой, прохожий, не топчи мой прах, я ведь уже дома, а ты еще в гостях!»

«…Ступай и будь счастлив, пока ты живой…» Однажды очень молодой, стеснительный, но несчастный юноша решил покончить с собой. В качестве места совершения самоубийства было выбрано городское кладбище, время – полночь, кроме того, полнолуние. Осторожно ступая по кладбищу, бедный юноша стал искать свое последнее пристанище. Но как назло, все скамейки будто под землю провалились! Пройдя с десяток могил и уже отчаявшись, молодой человек едва не вскрикнул от страха и неожиданности: перед ним возникла девушка, вся в черном…с крыльями за спиной. Нетрудно представить весь ужас и страх, отразившиеся на лице молодого мужчины, однако приглядевшись, он с облегчением перевел дух: это был всего лишь памятник. Внимание юноши невольно привлек интересный текст на латыни, высеченный у подножия черного ангела: «Heus tu, viator lasse, qui me praetereis. Veni hoc et queiesce pusilu. Cum diu ambulareis, tamen hoc veniundum est tibi. Bene vive, propera…» Перевод неизвестно кем написанной эпитафии гласил следующее: «Эй, прохожий, ты, видно, устал идти. Отдохни здесь немного. Путь твой еще долог, хоть и закончится здесь. Ступай и будь счастлив, пока ты живой…» . Эти слова произвели колоссальное, магическое действие на молодого мужчину: отшвырнув пистолет в сторону, пятясь, спотыкаясь и падая, он бросился бежать с проклятого кладбища. И больше туда никогда не возвращался. Так черный ангел и неизвестная эпитафия спасли жизнь Стефану Цвейгу, впоследствии – знаменитому австрийскому писателю… Японские эпитафии «Поздно прикрывать теплым одеялом могильный камень» «Умереть не трудно, трудно жить» «Дурные дела для вечности – пыль, хорошие дела – тоже пыль. Но как ты хочешь, чтобы о тебе вспоминали?» «Пока жива была, ты не ценил меня, мой милый. Как умерла – то, хоть цени, хоть не цени, мне все равно, мой милый…» Что касается эпитафий в стихотворной форме, японские самураи издревле чтили эту святую традицию: в случае добровольного ухода они оставляли посмертное стихотворение (дзисей). Дошедшим до нас из глубин строкам более десяти веков. Всё прекрасно, как сон. Сон придёт и уйдёт. Наша жизнь – сон во сне… /Обата Акира/ Земля и металл Жизнь мою оборвали, А время все там же. /Ацудзин/