Надежда Тэффи про семечки в 1917 году: Грызут семечки!
Этой тупой и опасной болезнью охвачена вся Россия.
Семечки грызут бабы, дети, парни и солдаты, солдаты, солдаты…
Беспристрастные, как их принято называть, историки назовут впоследствии этот период русской революции периодом семеедства.
Психиатры обратят внимание на эту болезнь, изучат её и отнесут, вероятно, к той же категории нервных заболеваний, к какой относят кусание ногтей, различные тики, непроизвольные гримасы и навязчивые жесты.
С болезнью этой надо бороться и принять меры решительные и безотлагательные.
Россия заплёвана подсолнечной шелухой. Улицы, переулки, вокзалы, сады, трамваи.
На каждом углу, у каждых ворот, под каждым фонарём стоит русский свободный гражданин и лузгает семечки.
Выражение лица у такого гражданина особенное, от других граждан отличное: равнодушное и тупое. Но равнодушие это раздражённое, и тупость свирепая.
Такое выражение бывает у пациентов, ожидающих очереди в приёмной зубного врача. Им больно, им тошно, а ничего не поделаешь.
Семееды скорее мучаются, чем веселятся. Лузгание подсолнухов не развлекает их, а раздражает и мешает.
Обыкновенный уличный гражданин на предложенный ему вопрос или ответит сразу, или спросит:
– Чаво?
Семеед спросит два раза подряд:
– Гым?
И ничего не ответит.
Это «гым» он спрашивает носом. Энергии, потребной для того, чтобы пошевелить языком, у семееда нет. Его вспухший от грязной шелухи язык отяжелел и не ворочается, и не слушается отупелой воли.
Энергии не хватает даже на то, чтобы переплюнуть шелуху через нижнюю губу. И она висит вокруг рта и на подбородке.
Характерная иллюстрация психического состояния семееда. В овощной лавке озабоченно грызущий семечки молодец показывает покупательнице огурцы и салат. Грызёт спешно, точно торопится окончить заданный урок. Движения нервные, глаза бегают. К товару и покупательнице относится невнимательно, видимо, с трудом соображая, что огурцы надо завернуть, с покупательницы взять деньги, а не наоборот, потому что долго смотрит то на неё, то на бумажный мешок, точно обдумывая, как бы её туда упрятать.
– Что, голубчик, всё семечки грызёте? – спрашивает покупательница.
И вдруг произошло нечто неожиданное: парень покраснел, затрясся и тоном искреннего отчаяния воскликнул:
– Барыня! Милая! Хоть бы мне кто-нибудь в морду дал! Ей-богу! Может, я бы тогда отстал от этого дела проклятого! А то вон до чего дошло!
Он смотрел с отчаянием и мольбою, а рука машинально лезла в карман за новым запасом семечек.
И сам, не замечая, он грыз торопливо и беспокойно, и лицо у него было такое несчастное, что казалось, будто не он грызёт подсолнухи, а подсолнухи грызут его, бедного, растерянного парня.
Уже многими замечено, что тупое равнодушие семеедов иногда совершенно неожиданно прорывается буйным бешенством. Психиатры хорошо знают эту жуткую смену настроений. И мне кажется, что именно этим психозом можно объяснить многие неожиданные эксцессы, когда толпа мирных семеедов набрасывается на карманного воришку и, растерзав его на части, топит в канаве. Или когда кто-нибудь переплюнет вместе с шелухой, самому себе на удивление, слово «провокатор», – семееды с рёвом вздымают кулаки и долго и остервенело лупят друг друга смертным боем. А потом, придя в себя, сами не могут взять в толк, что случилось.
Итак, вниманию психиатров: определить категорию семеедства как психическое расстройство и лечить. Потому что нельзя допускать, чтобы народ в самый яркий момент своего самоопределения тупел от семечек, как прежде от водки.
С точки зрения хозяйственной торговлю семечками нужно запретить как предметом роскоши, ибо необходимости грызть их ни в одном организме, кроме попугайного, не наблюдалось. Подсолнухи должны идти на выработку масла.
Если же семееды моей резолюцией не довольны, пусть пришлют ко мне своих делегатов.
Жду.